Мария Буркова - Середина Земли. Иркутские были

• Название: Середина Земли. Иркутские были
• Автор: Мария Буркова
• Жанр: Русское современное

В сердце Евразии совсем другие представления о реальности, чем на других участках нашей планеты. Город, согласно завету Ломоносова, спасший не раз Россию, по праву носит титул столицы Восточной Сибири. Его цивилизация намного древнее европейской. И видна далеко не каждому приезжему.

---

Глава 1

– Вот, смотри, над водой, потом над хребтом в половине мизинца отсюда, рыжий такой зверь пылает, видишь? – весело кипятился Пашка, указывая своей даме в нужную точку неба из окна люкса. – До него без малого шестьсот лет, световых, ясен пень, пятьдесят три парсека, вовсе не мелочь, короче.

– Он красный, – со вздохом отвечала та тоном школьницы на экзамене. – И симпатичный.

– Ага, в порядке всё у тебя со зрением, значит, – ослепительно улыбался Пашка сиятельной улыбкой довольного хищника, бесцеремонно привалившись на подоконник и нимало не смущаясь тем, что бесстыже обвязал талию полотенцем – дабы не дефилировать вовсе нагишом. – Можешь смело забывать свои линзы где попало – они тебе на деле не нужны уже. Это просто было снижение резкости из-за того, что ты перенервничала, вот и всё, – он вежливо, но настойчиво привлёк к себе молодую женщину, чтоб покрепче поцеловать – ну, и чтоб не давать повода выбираться из его объятий…

Что за блажь забираться в халат – ночь вовсе не прохладная, лето уже вступило в свои права и здесь, на берегу озера. Ну да ладно, сбросить его недолго, когда он будет слишком уже мешать.

Пашка с азартом наслаждался произошедшим сегодня чудом – он ни разу не чувствовал себя столь приятно в постели с дамой – даже когда его жена успокаивала тем достопамятным дождливым вечером, когда после дурацкого объяснения с девушкой, к которой он был неравнодушен, хотелось послать к чёрту всё и вся и не просыпаться никогда уже больше в жизни, так все достали. И, хотя по привычке хотелось водить – и это занятие он не намерен был бросать – перемену он заметил легко и сделал все нужные выводы хоть и молча, но быстро. Но что-то из нехорошей серии очередных «не так» имело место быть, и с этим безобразием необходимо было покончить как можно скорее. А нащупать это нехорошее по сию пору не получалось – хотя он уже узнал о столь неприятных вещах из Светкиной жизни, как несостоявшаяся свадьба и аборт, о котором идиот-папаша, будучи застуканным на месте кувыркания, уже и не узнал. То, с каким выражением рассказывала о своих горестях новая подруга, не сподвигало думать, что она склонна об этом вообще была кому-то сообщать, но Пашка чутьём понял, что это всего лишь ответ на его сообщения о причинах его шрамов на груди. Честная девочка так напугалась, что вбила себе в голову, что сейчас они значат по сию пору то, что и четырнадцать лет назад – вот и поведала ему наиболее грустные эпизоды своей жизни. Однако чего-то она по-прежнему боялась – и это Пашке не нравилось, особенно потому, что ему тоже хотелось, чтоб его бесшабашное сейчас счастье полностью передалось этой грустной красавице. Похоже, придурок, что так и не стал её мужем, оказал всё же медвежью услугу – Светка осталась свободна, ведь мотивации отбивать её даже у номинального супруга было бы просто неоткуда нынче взяться, но оставил после себя что-то вроде пепла на пожарище, жутко мешающего в данный момент.

Пашка усмехнулся сам себе – какой ты стал умный вдруг, Челленджер, вырос уже или вовсе влюбился по уши, а? Получается, прозвали в школе верно – коль скоро «челленджер» то и означает, что «бросающий вызов», то по крайней мере частично это точно про него. Директорская дочка верно – так ей и всем остальным казалось – рыкнула ещё в начале десятого класса, мол, Пашке вечно больше всех надо. Это им так казалось со стороны – на самом деле он просто хотел, чтоб к нему не приставали с чепухой. Как будто после венгерского танца Брамса песенка про улыбку из тошнотворного от пересышенности слащавостью мультика чепухой не покажется, ага. Ну, или «Дубинушка» там после чардаша Моцарта. Кибальчиш после развесёлой банды Робина Гуда выглядит просто идиотиком, которого в дурдом закрыть забыли в суматохе, да-да. Пашка даже и не озвучивал никогда вслух это своё мнение, ну, разве что когда потребовал тишины в классе, когда литераторша поставила пусть и хрипящую пластинку, но с чётко различимым «В пещере горного короля» Эдварда Грига – так после того пришлось наслушаться всякого, как назло, от педагогов… Тем не менее, одно отсутствие восторгов по адресу красно-кумачовой героики уже выставило его едва ли не аутсайдером – за что после пришлось очень жестоко поплатиться…

Но только того, чтоб оставили в покое – этого, конечно, Челленджеру было мало. Он относился к тем особям мужского рода, что не видят ничего дурного не только в комфорте как таковом, но ещё имеют наглость дистанцироваться от дешёвого, как сигареты без фильтра, портяночного брутализма соотечественников. Нет, конечно, лазать по деревьям и заборам, прыгать по сваренным вручную гаражам из радиаторов отопления, служившим во дворе также и складами, и клубами – никогда не отменялось и с выполнялось с таким азартом, что однажды привело к печальным последствиям. Выкатившись из двора в очередной китайский раз с диким хохотом на самодельных санках и не сумев вовремя затормозить, Пашка-дошкольник впечатался вопреки собственному желанию и согласно элементарным законам физики – в очень серьёзную сварливую тётку, что оказалась директором элитной школы, что стояла от дома в нескольких метрах, отчего, несмотря на все принятые нужные в таком случае меры, дорога в эту школу оказалась навсегда закрытой… Но шариться по подворотням и чердакам, бегать по ещё диким берегам Её Полноводия, мастерить из подручных материалов разные ужасные вещи – во всём этом и не только в нём юный эстет не уступал никому из шебутных сверстников. Однако кроме всего этого стандартного контента жизни школьника последней четверти уходящего тысячелетия, у Пашки были свои вкусы и предпочтения – и, хотя их он никому не навязывал, одно их наличие уже вызывало неоднозначную реакцию окружающего мира. Впрочем, до пятнадцати лет эту реакцию Пашка старательно игнорировал – зря, наверное… Тем не менее, то, что отличало его от других – о чём он не особо задумывался даже – очевидно, послужило не только причиной катастрофы в последний год учёбы, но привлекло внимание девочки, которая сейчас превратилась в роскошную даму, не пожелать которую мог только слепой; с точки зрения её нынешнего любовника, разумеется. И оно же сейчас диктовало намерение разобраться с тем обстоятельством, что мешает быть в данный момент ей столь же счастливой, что и любовник – заметим вскользь, что многие из брутальных сверстников вообще не задались бы таким вопросом. Накачанная фигура была безупречна, но этого и яркого оттенка шатеновой гривы было недостаточно, девочка была явно из тех, что не останавливается на этом уровне – итак, чего же она по-прежнему опасается, задумался Пашка, с аппетитом озорующего ребёнка таская виноград из вазы. Вроде бы особо не лютовал, овладев, вёл себя даже аккуратно – да и она явно не притворялась, что ей хорошо. Или тут тоже безотцовщина прошлась как-то криво, и теперь вообще не разобраться, где оно, то, что мешается? Они сидели на диване, явно предназначенном также для того, чем стоит заниматься на этой огромной кровати с балдахином…

– Света, ты любишь рестораны? – так, осторожно берём за руку и спокойно, спокойно глядим, может, её моё желание смущает, но всё же поймать её снова и… очень хочется уже.

– Нет, я слишком долго проработала там, пока была студенткой, – с тихим вздохом ответила она, чуть потупившись. – Да и вообще не люблю, где шумно.

– Что ж, – спокойно и утвердительно заметил Пашка, потянувшись за шампанским, – тогда мы останемся здесь, – он отпустил её руку, чтоб расправиться с пробкой. – Мне это даже нравится.

Этот жест у него был отрепетирован до автоматизма – в мэрии его часто зазывали в кабинеты, упрашивая вскрыть не только шампанское, и оттого смотрелся в его исполнении легко и красиво. Разливая по бокалам с грацией, могущей поспорить с профессиональным барменом, Пашка негромко, но чётко взялся выводить старый знаменитый мотив:

– «Where do I begin To tell the story of how great a love can be The sweet love story that is older than the sea The simple truth about the love she brings to me»,

– это звучало у него очень спокойно и естественно, но неизменно вызывало едва ли не шок у любого слушателя. Оно и сейчас не оставило новые уши равнодушными, и Пашка спокойным жестом продолжил, предлагая даме бокал:

– «Where do I start.. With her first hello She gave new meaning to this empty world of mine There’d never be another love, another time She came into my life and made the living fine»,

– от желания его голос обрёл нужную густоту, и можно было уже смотреть немигающим взглядом, перед которым ещё пока никто не мог себя спокойно себя чувствовать.

Только сейчас Пашка пел вполне искренне, желая только понравиться своей новой даме. Он с удовлетворением заметил, что её ресницы задрожали почти сразу, значит, номер успешен – впрочем, когда он был неуспешен, а? Только сейчас это было приятнее, чем когда-либо. Итак, к третьему бокалу дожав интонацию до нужного напряжения, Пашка умолк, тихо улыбаясь: – Разбивать не буду, хорошо? – он по-дружески подмигнул, оставив ладони свободными, и протянул руки, приглашая в объятия. Похоже, получилось, с удовлетворением отметил Пашка, неторопливо целуясь и расправляясь с ненужным ему вовсе халатом. Вероятно, ему просто попалась девочка, не избалованная красивыми жестами, ну весь набор откатать потом не составит труда. Лишь бы дело было только в этом, право, – думал он, поудобнее устраиваясь и аккуратно располагая женские ноги у себя на талии. Подстраховаться всё же не мешает… – Света, – вежливо произнёс Пашка, что прозвучало на резком контрасте с его фактическим рычанием, едва он оказался здесь, – ты пойми, я тебя хочу, а не просто само это дело, понимаешь? – сейчас было уже легче спокойно смотреть в глаза, и то, что Пашка увидел там, ему понравилось.