Оксана Юрьева - Райские кущи. Шпионский роман

• Название: Райские кущи. Шпионский роман
• Автор: Оксана Юрьева
• Жанр: Прочие приключения

Вторая летняя кампания 1855 года в рамках Крымской войны, развязанная Англией и союзными войсками на балтийском театре военных действий, в полном разгаре. Любопытство юной графини, случайно увидевшей фрегат под английским флагом у берега Финского залива, в пустынном месте, вдали от посторонних глаз, запускает новый виток шпионских игр разведок двух держав. А как же заманчивы интриги игры, когда в ней присутствует сердечный интерес…

---

Смущение развилось без вмешательства Лизы. Это разительное умение опекуна держать себя в руках. Но если, положа руку на сердце, по большому счету, это она должна была сейчас объясняться с ним и оправдывать свое поведение, это ведь правда, чем он обидел ее – сказал правду? Да, не статная и худая, но ведь действительность, всё то, что сейчас происходит в лесах вокруг усадьбы, гораздо серьезней этих девичьих глупостей, а она нарушила его запрет, да и кидание столовыми приборами… ужасное поведение дурно воспитанной девицы, а она ведь таковой не являлась. Лиза даже не находила слов для ответа, а опекун, не дожидаясь очередного блюда, положил салфетку на стол.

– Вынужден откланяться, спасибо хозяйке за обед, – улыбнулся он снова Лизе, – я немедленно выезжаю, к вечеру надеюсь быть в Петербурге.-

– Но как же обед, батюшка, Андрей Николаевич, – заерзал расстроенный Ян Карлович, – да и проводить вас хоть надобно.-

– Ян Карлович, да о чем вы, я совсем непривычен к проводам, в минуту соберусь, да и стеснять вас далее не буду, – сказал граф, явно обращаясь к Лизе. Дверь за ним захлопнулась, а Лиза чувствовала себя уже совершенно неловко. Устроить глупую сцену! И чего она прицепилась к опекуну, он занимается своими делами и в совершенном праве не посвящать ее в них. Да, временами она тоже бывает несносной. Она поднялась из-за стола.

– Ян Карлович, голубчик, пожалуй, я уже сыта, вы тут без меня заканчивайте, – обратилась она к управляющему только намеревающемуся отправить в рот вилку с аппетитным кусочком зажаренной курицы. Лиза уверенно отодвинула стул с резными золочеными спинкой и ножками, и, не медля, вышла из столовой.

– Ну и дела, – только и произнес вконец озадаченный Ян Карлович, с сожалением бросая на тарелку вилку с так и не попробованным сегодня и уже не лезшим в горло, шедевром повара.

Глава 3

Село Вознесенское, собственность графов Ланских, как и несколько деревенек гораздо меньшего масштаба, разбросанных среди диких лесов этого края, привольно раскинулось на берегу реки, которая спокойно несла свои воды, обозначая границы усадьбы, затем, уже даруя воды жителям Вознесенского, жизнь которых проистекала, кажется, в ритме движения этих вод. Взрываясь новой энергией со взломанным весной льдом, кипя, бурля энергией лета и плавно уходя с осени в зимний сон скованного льдами водного простора реки. За Вознесенским воды реки устремлялись дальше и терялись где-то в необозримых далях. В селе и деревеньках насчитывалось более трех тысяч крепостных душ. Иван с Лизой верхом въехали в село.

– Да, – не выдержал, выдал, по своей привычке внимательным взглядом отмечать окружающее, Иван, – народец-то у вас не бедствует.-

– А с чего ему бедствовать, – откликнулась Лиза, – батюшка говаривал, богатый мужик – богатый барин, уж не знаю, чего удумал Андрей Николаевич, но добрые христиане у нас всю жизнь хорошо жили, чем их бытие улучшить можно, я и не знаю даже.-

Проехали высокий, каменный, сельский храм с довольно монументальной колокольней. На паперти нищий юродивый пялился на них во все глаза, но, не пытаясь, даже приблизиться.

– Такой жалкий, – кивнула Лиза в сторону убогого. Она вдруг резко остановила Барыньку и, под удивленным взглядом, тут же натянувшего поводья Ивана, спрыгнула с лошади, доставая на ходу из маленькой кожаной сумки на длинном узком ремне, перекинутом через плечо, мелкую монету, которую аккуратно вложила в просящую руку. При ближайшем рассмотрении юродивый оказался совсем молодым, его глаза блеснули коротким и, казалось, совсем осмысленным взглядом, пройдясь по лицу Лизы, но тут же это впечатление исчезло, глаза закатились, делая его лицо обыденно придурковатым, и он усиленно закивал головой, что-то бормоча под нос. Пегая поросль на месте, где у мужиков обычно растет борода, непонятного цвета лохматые волосы, не очень приятное покрытое крупными выпирающими прыщами лицо. Лиза тут же повернулась и, более не отвлекаясь на, так и таращащегося на нее, убогого, быстро пошла к лошади, привычным движением снова оказываясь в седле.

Чопорные старухи в платках-убрусах, по-старинке схваченных под подбородкам, поверх вышитых, нарядных, праздничных шапочек-повойниках, выходящие с утренней службы, неодобрительно глазели на всадников, поджав сухие губы, но склоняли головы, приветствуя свою барыню. Нарочито суровые, чай после службы шли, всё под присмотром тех же старух, лица молодиц, зыркающих глазами из-под цветастых платков, уже по-новому завязанных узлом под подбородком. Зыркали, правда, более с любопытством, чем с непонятным немым укором, как старухи, склоняясь, перешептывались, кивая откровенно вслед проезжающим.

– Что-то, барыня, не очень жалуют вас селяне, – усмехнулся в пшеничные усы Иван, – ишь, как косятся.

Лиза спокойно улыбнулась.

– А я никому и не пытаюсь понравиться, тем более местным селянкам. Не понятно им все, что я делаю, не понятны мои стремления, вот и косятся, а по мне – пусть болтают, главное, чтобы нос не совали, да по простоте своей душевной, не мешали.-

Дом старосты, добротный, рубленый из больших бревен, стоял почти с краю села на очередном пригорке, на который поднялись, предварительно нырнув в явно обозначенной ложок между сельскими огородами.

Лиза с Иваном въехали в открытые, крепкого теса, ворота двора дома старосты.

– Ой, Петр, смотри, каких гостей бог послал! —

Глаша стояла у ворот, и Лиза заметила, как радостно зажглись ее глаза, при виде казака, въезжающего во двор следом за барыней. Иван пытался спрятать улыбку в своих пшеничных усах, но не выдержал и расплылся, сверкая белыми зубами.

– Петр, бог в помощь, – обратилась Лиза к шагнувшему ей навстречу молодому здоровому парню, спрыгивая с лошади.

– Да, вот, возим сено с луга, – объяснил тот, кивая на лошадь, запряженную в большую телегу. Он с явным неодобрением глянул на зардевшуюся под короткими, но откровенными взглядами, сестру, которые бросал в ее сторону усатый казак.

– Еремей, давно не видела тебя, – обратилась Лиза к стоящему у телеги лохматому молодому мужику с кучерявой бородой, настороженно наблюдающему из-под насупленных бровей за нежданными гостями.

– В Петербурхе я был, на заработках, – буркнул коротко мужик.

– А, – лишь протянула Лиза.

– К нам он в работники устроился, на время, – пояснил подошедший Петр, вставая рядом с Лизой.

– Иван, ты подожди меня здесь, – обратилась Лиза к Ивану. Иван лишь кивнул в ответ, и Лиза отчетливо увидела в торопливом его молчаливом ответе нескрытное желание воспользоваться оказией и остаться рядом с Глашей.

– Елизавета Дмитриевна, пойдемте в дом, к бате. Я проведу вас.-

Немногословный Петр был очень серьезен и важен. Еще бы – опора отца, а, в общем-то, бесхитростный парень с добродушным нравом. Хотелось ему накостылять казаку за переглядки с сестрой, точно читалось на его лице, но приезд барыни требовал внимания.

– Дядька Пантелей, ты чего опять хворать вздумал, – деловито воскликнула Лиза, входя в большую чистую горницу, устланную полосатыми, вытканными умелой рукой хозяйки дома, половиками. Почти треть комнаты занимала выбеленная русская печь. Вышитые занавески, аккуратно прихваченные посередине белой тесёмкой, обрамляли небольшие окна и, напротив входа, богато украшенный вышитыми полотенцами, отделанными кружевами ручной работы, красовался иконостас.

Староста Пантелеймон Данилович, крепкий мужик с уже тронутыми сединой, когда-то черными, как смоль, волосами сидел за большим деревянным столом, отсвечивающим янтарной желтизной чистого струганого дерева.

– Да колики меня измучили, матушка-графиня, спасу нет, – страдальчески скривился он.

– У доктора был, дядька Пантелей? – строго спросила Лиза.

– Да был я у твоего дохтора, да только он одно твердит – на ночь жирного и тяжелого не ешь, тогда и коликов не будет, ну где ж это видано ни мясца, ни сальца не есть, я чё на ночь одни огурцы кушать буду? Так я и вовсе не усну, а только промучаюсь, – произнес в сердцах дядька Пантелей, как будто совет доктора лишал его чего-то жизненно важного и такого привычного, что вызывало в этом крепком мужике сплошные страдания.

– Дядька Пантелей, а доктор-то прав, ты ж не молод уже, вот и тяжко тебе, меняй привычки.-

– Да, барыня, и ты туда же, – Пантелеймон Данилович лишь рукой махнул. Лиза рассмеялась: – да привезла я тебе капли, после еды на ночь по ложке принимай, легче будет.-

– Ну, слава богу, а то ведь мне тадысь помогли твои капли, графиня, даром, что бабы бают, будто колдунья ты скрытая, по окрестностям, мотаешься, чего-то собираешь, да во дворце своем и колдуешь.-

– Еще, что бабы бают? —

– Да, пока вреда от тебя нет никакого, вроде и ничего им не надоть, но любопытные… —