Ольга Койнова - Silentium

• Название: Silentium
• Автор: Ольга Койнова
• Жанр: Короткие истории

Книга, состоит из четырех рассказов. Следую от одного к другому можно проследить градацию настроения, но самым важным в каждом рассказе, каким бы странным, пошлым, непонятным и по-детски эксцентричным не был остается Silentium. Тревожная тишина и молчание, читаемое между строк. Первый рассказ о падениях и срывах, о жизни тогда, когда и жить уже не хочется. Анорексия. Искусственный плен разрушенного медикаментами подсознания. "Двадцать восемь". Второй рассказ это новелла. Часть подростковой жизни. Ничего глубокого, все на поверхности, предсказуемо, но так ли это на самом деле? У каждого есть своя история о событиях, происходящих в обычном загородном лагере. Вот же одна из них. "Дорогая тушь". Третий рассказ полон несправедливости и боли. Гомосексуализм и как с ним бороться. Нужно ли убивать то, что не должно быть заложено природой? "Error: 404 not found" Четвертый рассказ – ничего необычного. Чего может стоить одна проигранная карточная игра. Чего может стоить брак по расчету."Как быстро развестись"

---

28 декабря 1998 года, 19:36 вечера.

Она сидит у себя дома в пустой однокомнатной квартире на окраине города. Соседи любезно вставили ей окна, пока она лежала в больнице. Она завернулась в одеяло и выпивает уже четвертую двухлитровую бутылку воды, ведь скоро идти на взвешивание. Если врачи узнают, что за последние три недели она потеряла еще 22 килограмма, её запрут опять, закроют в палате с такими же как она хрупкими и сломленными. Зеленые глаза ее потускнели, серая кожа обтягивала ломкие кости, а она видела толстые ноги и с отвращением разглядывала в зеркало "толстое лицо" с впалыми щеками, острым подбородком. Когда-то длинные густые каштановые волосы спадали на ровные плечи и вились крупными кудрями до поясницы, а сейчас грязные и редкие едва ли достают до плеч, прилипают ко лбу.

Она вспоминает, как папа давно, лет пятнадцать назад, брал ее на руки, щекотал и она смеялась тем задорным смехом, которым всегда смеются маленькие дети, вырывалась и убегала, а он, сам высокий и крупный мужчина, делал небольшие шаги, делая вид, что не может догнать её. Мама ласково обнимала её, брала на руки и кружила. "Умничка моя",– говорила мама, по-доброму улыбаясь. Она также улыбается нахлынувшим воспоминаниям и снова смотрит в зеркало. Она с ужасом понимает, что ничего не осталось уже от ее красоты, исчезли милые мамины черты, стерты и строгие папины. Впервые за несколько месяцев она произносит хриплым, ослабевшим голосом: "Хочу есть. Надо".

По телу ее бегут мурашки, руки предательски дрожат, но она разбирает баррикаду из железных стульев у входа на кухню. Она делает первый шаг, второй, третий в комнату, влияния которой так боялась, и падает, спотыкаясь об свою же ногу. Кажется, всё против того, чтобы она шла дальше. Не хватает сил встать на ноги, она продвигается к холодильнику на коленях и открывает его дверцу. Она хватает и ест руками с жадностью все, что попадается ей на глаза: сырой и гнилой картофель, грязную морковь, старый лук, едва ли очищая его от шелухи. Она давится яйцами и измельченной скорлупой, задевая старые раны в горле от битого стекла, глотает куски заплесневелого хлеба, не успев толком пережевать.

Дожевывая последний кусок, оставшейся в холодильнике еды, она тащит табуретку к пустому шкафу, в котором раньше пылилась старая посуда, забирается на нее и достает несколько разноцветных пакетиков с конфетами. Она высыпает их перед собой и ест одну за другой не разбирая их вкуса и цвета, не разворачивая фантики. Желудок уже переполнен, она чувствует рвотные позывы, но продолжает есть. Закончив с конфетами она находит и грызет сухие макароны, запивая их водой. Все содержимое желудка не хочет, по видимому остаться внутри, ее выворачивает. Кажется, она проводит в туалете несколько часов, смывая все, что съела за полчаса. До нее доходит осознание произошедшего. Срыв. Самый тяжелый и большой из всех её срывов. Она сама теперь пытается вызвать рвоту, но не получается, желудок почти пуст.

Она сидит возле унитаза, обхватив колени руками, опустив на них голову, и тихо плачет, не рыдает и не устраивает истерик, не калечит себя, не пытается что-то сломать, не ест, не пьет.

31 декабря 1998 года, 12:28 дня.

Её тело, накрытое полностью белой непроницаемой простыней, выносят из квартиры ногами вперед два санитара скорой помощи. Её голова беспрепятственно болтается из стороны в сторону (сломана шея).

Этим утром её нашла соседка сверху, повешенной на старой бельевой веревке, на сломанных ветвях старого безлистного клена. По официальной версии она забралась на ветку клена с балкона своей квартиры, затянула веревку, просунула голову в петлю и резко спрыгнула вниз. Хрустнула шея, она умерла за секунду, не извиваясь в конвульсиях, пытаясь выбраться из собственноручно надетой петли. Она весила двадцать три килограмма.

31 декабря 1998 года в городском роддоме родился мальчик, совсем маленький и худой. Мама родила его на восьмом месяце. Вес малыша 2,300 грамм, рост 49 сантиметров. Он чудом остался жив, благодаря сноровке акушерок, вовремя разрезавших удушающую пуповину вокруг его шеи. Мальчика приносят маме, и малыш отказывается есть, отворачивает головку и на все попытки заставить его есть отвечает хлипким плачем. Удивительно, не правда ли?

Дорогая тушь

Ну, привет. Начну свою историю с небольшого вступления.

Мне шестнадцать, я живу в мелком городе, о котором не говорят даже в прогнозе погоды. Как и любой другой нормальный человек, люблю иногда полить грязью свой город и любую систему, строившуюся здесь годами, например, больничную. Хотя и в любом другом городе она в дерьме, я готова поспорить, что наша куча дерьма гораздо больше. Но неважно, хочу поговорить не об этом. Город наш промышленный, и каждое утро и каждый вечер мы имеем счастье не только лицезреть, но и вдыхать едкий фиолетовый дым из чертовых труб металлургического завода прямо за городом. Со временем привыкаешь, но хочется иногда свежего воздуха. Под таким предлогом мои родители сплавили меня в летний лагерь на две недели. "Меньше народа, больше кислорода"! Моя подруга Вика оправдывает их тем, что эти двое хотят побыть наедине. Иногда мне кажется, что она знает все об отношениях. Рассказы о ее бесчисленных бойфрендах уже в одном месте, но мне ничего больше не остается, у меня никого не было. Никогда. Считаю себя уникальной и в своем роде единственной. Конечно, смотря избитые мелодрамы и романтические комедии невольно задумываюсь ничего ли я не упустила. С другой стороны, снова выслушав порцию причитаний о мужском эгоизме, вытирая дорогую тушь с Викиных щек после очередного расставания, желание улетучивается. Она успокаивается через день другой и уже ищет новую жертву для своих грязных мозготрепательских делишек. Но в этот раз она переключилась на меня. Она вообще не фанат лесных походов и прочей ерунды в этих лагерях, но твердо решила поехать со мной. Ей казалось, у меня депрессия и мне нужны три вещи: "Природа, водка и хорошенький вожатый". Скорее это нужно было ей, но я не возражала против этой философии. Любая попытка вытащить меня в людное место и познакомить с кем-либо заканчивалась успехом только для самой Вики. Что-то подсказывало мне, что так будет и в этот раз. А именно подсказывали это мини-юбки и шорты в ее чемодане, бюстгальтер с двойным слоем поролона, который она называла "счастливчик", куча маек и платьев с вырезами, где только можно и нельзя. В моем чемодане, значительно уступавшим Викиному в размерах, только пара черных футболок, джинсы и спортивный костюм.

Я еду в единственных любимых кедах, еще одной черной футболке с любимой рок-группой и по убедительной просьбе Вики в шортах, которые она мне дала. Знаете этот метод: "Надень тоже юбку, а то че я одна как дура"?

В день отправки уже около автобуса к Вике были прикованы взгляды парней. Она постоянно поглядывала в зеркало и поправляла макияж и прическу. Честно, это немного раздражало. Я всегда заплетаю свои черные от природы волосы в тугую косу, а краситься не умею. Я отношусь к разряду "страшной подружки", которая всегда рядом для контраста.

Мы ехали чертовых восемь часов, останавливаясь раза четыре по пути из-за двух мелких придурков, напившихся лимонада в начале пути, которые сидели, "к счастью", позади нас и пинали спинки кресел.

Тут недавно прошел дождь, но не было этого противного запаха мокрой пыли, как в городе, это порадовало, но ненадолго. Автобус с нашего города не пролез в ворота лагеря и нам пришлось переть в грязи по колено, которую любезно замесили предыдущие автобусы, примерно километр. Несколько парней наперебой уже помогали Вике нести ее чемодан и небольшую сумку. А я тащила свой багаж собственноручно в самом конце кучи медленно продвигающихся подростков. Мой "отдых" не задался с самого начала.

Наконец, мы дошли до асфальтированной дорожки и я смогла опустить сумку. Наш строй остановился, мы ждали распределения по номерам. Вика уже строила глазки парню, несшему ее чемодан, и я даже близко подходить не стала. Осмотревшись вокруг, я нашла это место не таким отстойником, каким оно казалось мне несколько лет назад. Я поймала на себе любопытный взгляд парня с противоположного конца строя, я нагло смотрела ему в глаза (обычно это помогает избавиться от назойливых), но он не отводил взгляд, а продолжал пялиться. Меня это напрягало, его забавляло. Вожатый начал громко читать список заселяющихся в первый корпус и просил отзываться на свои имена. Только когда вожатый назвал имя парня, он перестал глазеть и затем затерялся в толпе. Вика нашла меня и начала рассказ о каком-то парне. В такие моменты я абстрагируюсь. Она, заметив мой взгляд в никуда, стукнула меня по плечу и, наконец, поинтересовалась моими ощущениями. Я рассказала ей про того странного парня, имя которого я проигнорировала, А Вика начала хихикать и даже обняла меня неожиданно. По её мнению, я ему понравилась, и он обязательно найдет меня снова. Она начала лекцию о том, как важно иметь отношения, пусть даже не самые надежные. Не верю я в то, что кому-то когда-то нравилась, когда в зеркало смотрюсь особенно. Самое противное то, что та самая бабская часть меня начала на что-то надеяться, чтобы быстро разочароваться. Вечно эта часть ищет приключений. Не буду говорить ничего про процесс заселения и прочий бред, это скучно. А вот соседи наши куда интереснее. В комнату напротив заселили двух сестер-близняшек. Да они просто не разлей вода, это раздражало поначалу, но привыкаешь так же быстро, как и дышать отходами промышленного производства. Мы с ними подружились и вечерами тайком перебегали друг к другу в комнаты поиграть в карты или просто поперемывать косточки всему коллективу. Думаю, это все, что нужно знать, чтобы втянуться в дальнейшие события. На этом, пожалуй, закончу мое вступление.