Владимир Мединский - Иван IV «Кровавый». Что увидели иностранцы в Московии

• Название: Иван IV «Кровавый». Что увидели иностранцы в Московии
• Автор: Владимир Мединский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906914-03-3

Посетившие Московию иностранцы в период правления Ивана Грозного своими опусами активно содействовали созданию негативного образа нашей страны. Так, монах-иезуит Антонио Поссевино придумал миф о том, что монарх собственноручно убил своего сына. Не отстал от него и австрийский шпион Генрих Штаден, живописавший небылицы о "страшных казнях" опричников, а еще о чудовищной коррупции в высших эшелонах власти. Дипломат из Венеции Марко Фоскарино утверждал, что положение "женщин и жен" было почти таким же, как у рабынь. А еще он указал на то, что эти бесправные существа были готовы за скромное вознаграждение отдаться иностранцам.

В книге приводятся не только аутентичные исторические тексты, но и их критический разбор.

---

Вряд ли Сигизмунд всерьез рассчитывал, что вызовет недовольство против царя у трех столпов режима. Король решил скомпрометировать видных бояр и воевод его в глазах и вызвать репрессии в их адрес. Относительно Челяднина-Федорова ему это, видимо, сделать удалось. Его имя исчезает из разрядных книг. Но Мстиславский и Бельский не пострадали.

В «Сказании» Шлихтинга именно эта троица – Мстиславский, Бельский и Челяднин-Федоров – названа главными царскими боярами и опорой государства. Трудно, зная обстоятельства появления данного произведения, не сделать вывод о его связи с письмом короля!

Провокационные письма польского короля заставили Ивана IV подозревать подданных в измене. Но Мстиславскому и Бельскому, входящих в число царских родственников, видимо, удалось оправдаться. Челяднин же попал в опалу. Об этом свидетельствует царская грамота от 20 апреля 1568 года о разделе белозерских владений боярина. Исследователи предполагают, что Челяднину принадлежали и ряд других сел, в которых опричники учинили расправу над местными жителями. Их имена были включены в некую «Тетрадь» с перечнем имен опальных людей.

Шлихтинг знал о письмах Сигизмунда, поэтому назвал имена тех лиц, которым тот их посылал. Знал он и о результате этой акции короля. А узнать обо всем этом он мог только в Польше, поскольку в России о царской переписке вряд ли было известно всем придворным, особенно переводчику врача-иностранца.

Сочинение Шлихтинга предназначалось для европейцев. При этом читатели не должны были усомниться в правдивости автора. Желая показать свою осведомленность в том, что происходило при царском дворе, Шлихтинг сообщил об особой любви Ивана IV к Михаилу Темрюковичу. Но при этом допустил ряд ошибок. Во-первых, Михаил был не зятем, а шурином царя. Зятем он был для боярина В.М. Юрьева. Во-вторых, он носил титул не графа, а князя. Графских титулов в то время у представителей русской знати вообще не было. Допустить такие грубые ошибки не мог человек, вращавшийся при царском дворе[10].

Недостоверным выглядит и рассказ Шлихтинга о наказании новгородского архиепископа. Его якобы женили на кобыле и дали в руки лиру. Ни в одном источнике нет данных о таком наказании новгородского архиепископа, который в русской церкви был вторым по значимости после митрополита. Кроме того, лиры в качестве музыкальных инструментов в России не использовались.

К числу выдумок Шлихтинга с чистой совестью можно отнести повествование о казни Федора Ширкова, якобы построившего 12 монастырей. В русских источниках никаких данных об этом человеке нет. И даже царь был не в состоянии построить столько монастырей.

Не находит подтверждения рассказ о разорении Нарвы и Пскова. В источниках есть только Тверь и Новгород. Но даже в Новгородской летописи говорится, что карательный поход на Новгород объяснялся не природной жестокостью царя, а тем, что какие-то люди умышленно оболгали новгородского архиепископа и новгородских представителей знати.

В «Сказании» подробно описаны издевательства царя Ивана над женщинами – свидетельство его особой жестокости и злобного нрава. Однако одна деталь заставляет усомниться в правдивости этого повествования – указание на то, что женщин якобы носили в носилках. Такого способа передвижения на Руси никогда не было. Женщины ездили либо верхом, либо в повозках.

Выдумками выглядят и рассказы о менее значимых событиях. Например, о том, как один дьяк посылал слугу узнать, чем занят царь, и за это был наказан; как к царю пришел старец Борис Титов, и тот отрезал ему ухо. Чужих слуг во дворец никто бы не пустил. Имя старца явно было придумано Шлихтингом, как и сам эпизод. В русских источниках сведений о таком старце нет. К тому же просто так он не смог бы попасть к царю, особенно во время его обеда.

Еще меньше вызывают доверие данные о том, что царь натравливал медведей на горожан, собиравшихся группами на улицах Москвы, о том, что тех, кто ел телятину, сжигали, и что русские люди питались кониной. Шлихтинг (или тот, кто писал под его именем) в России не был и пользовался слухами, проникавшими в Литву и Польшу. Они касались и использования боев богатырей с медведями в качестве развлечений, и запрета на употребление телятины, и данных об употреблении конины татарами.

Не обладая информацией, Шлихтинг придумывал совершенно невероятные факты. Так он описал обед у царя, на котором присутствовали Осип Щербатов и Георгий (Юрий) Барятинский, якобы до этого находившиеся в польском плену и обменянные на Гарабурду и Островича. В русских источниках нет данных о том, что Щербатов и Барятинский были в плену. К тому же их не могли обменять на М. Гарабурду, который в свою очередь, никогда не был в русском плену, поскольку являлся известным польским дипломатом. Он дважды приезжал в Россию для переговоров с Иваном IV. Имена Барятинского и Щербатова могли попасть на страницы «Сказания» лишь потому, что в числе их родственников были видные дипломаты: П.И. Барятинский, участвовавший во встрече со шведскими послами в 1575 году, и М.А. Щербатый, ездивший в Крым.

Повествуя о жестоких казнях царя, Шлихтинг перепутал имена убитых. Еретика Башкина звали не Федор, а Матвей. К тому же он не был казнен. Его отправили в монастырь для покаяния. Князь М.Ф. Гвоздев не являлся спальником и не был казнен таким жестоким способом, как описал Шлихтинг. В сентябре 1571 года он исправно служил царю. Князь Прозоровский принадлежал не к роду Оболенских, а к роду Ярославских князей. А в в заключение «Сказания» автор даже приписал Ивану IV опустошение Москвы огнем и мечом, хотя, как известно, это сделал крымский хан Девлет Гирей летом 1570 года…

ШЛИХТИНГ. КРАТКОЕ СКАЗАНИЕ

Говоря вкратце, он так опустошал город Москву огнем и мечом, что можно было видеть несколько тысяч опустелых домов, так как в них не было никаких обитателей. Люди от голода нападают ночью также и на жилые дома и, убивая один другого, питаются его трупом. Река, которая омывает город, полная трупов, делает для всех воду невкусной и нездоровой. И то, что творится, истинно. Когда Бог хочет наказать какой-нибудь народ за его злодеяния, он обычно поражает его не одной гибелью и наказанием, а вместе многими и разнообразными. В городе же царит такая пустота, что едва ли, по-моему, подобную испытал и Иерусалим.

«Сказание» Шлихтинга, составленное в канцелярии польского короля для дезинформации папского нунция, было использовано в удивительном сочинении итальянца Гваньини «Описание всех сторон Московии». Он находился на службе у Сигизмунда и активно помогал ему дезинформировать европейскую общественность.

ГВАНЬИНИ.

ОПИСАНИЕ ВСЕХ СТОРОН МОСКОВИИ

За Неглинной же, на поле, называемом Нарбат, в расстоянии полета стрелы от крепости, нынешний государь Иоанн Васильевич выстроил в 1565 году обширнейшие подворье, которое называется Опричнина, то есть особое жилище, где сам государь пребывает с многочисленным отрядом своих приспешников, отобранных из самых сильных мужчин, которых он держит для своей охраны, как турок янычаров; их у него почти двадцать тысяч, и из них большая часть стрелки с длинными пищалями; остальные наступают с копьями и луками, вооруженные пиками и кольчугами. И недавно нынешний государь приобрел их для того, чтобы прибавить блеска к своей тирании, как станет ясно из нижеописанных его деяний.

…

О некоторых народах, обитающих в Лукоморье, рассказывают нечто чудесное и невероятное: будто они ежегодно, двадцать седьмого ноября, умирают от длительного зимнего холода, как пиявки и лягушки. А затем, с наступлением весны, двадцать четвертого апреля, они снова оживают, как говорят.

Так вот, торговля между ними и соседними народами, грустинцами и серпоновцами, происходит, говорят, таким образом: предчувствуя свою будущую смерть, они складывают свои товары в определенном месте, а грустинцы и серпоновцы, оставив на этом же месте равноценные свои товары, уносят приготовленные. Когда те оживают, то забирают себе эти товары, если обмен произведен, по их мнению, справедливый; если же считают себя обиженными, то требуют назад свое от грустинцев и серпоновцев, от чего возникают, как говорят, между ними распри и войны.

В горах Лукоморья берет начало огромная река Коссин, которая, протекая через Лукоморье, впадает в большую реку Тахмин.

В реке же Тахмин водятся, говорят, такие рыбы, которые похожи на человека головой, глазами, носом, ртом, реками и ногами, только не владеют речью.

Говорят также, что за этой рекой живут люди необыкновенного вида: одни из них покрыты шерстью, как дикие звери, другие имеют собачьи головы и живут в подземных пещерах.

…

Сражающемуся с московитом нужно иметь в виду, что следует искусно владеть оружием, чтобы не попадаться к нему в руки, так как у них очень сильные руки, плечи и все тело; но в искусстве сражения они по большей части уступают. Ведь они настолько сильны, что осмеливаются схватываться безо всякого оружия с неукротимыми, свирепыми медведями, полагаясь только на свои силы; схватив медведя за уши, они утомляют его до тех пор, пока, совершенно ослабевшего, не свалят на землю.