Кен Кизи - Порою нестерпимо хочется...

• Название: Порою нестерпимо хочется...
• Автор: Кен Кизи
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-515-5

После «Полета над гнездом кукушки» на Кизи обрушилась настоящая слава. Это был не успех и даже не литературный триумф. Кизи стал пророком двух поколений, культовой фигурой новой американской субкультуры. Может быть, именно из-за этого автор «Кукушки» так долго не публиковал вторую книгу. Слишком велики были ожидания публики.

От Кизи хотели продолжения, а он старательно прописывал темный, почти античный сюжет, где переплетались месть, инцест и любовь. Он словно бы нарочно уходил от успешных тем, заманивая будущих читателей в разветвленный лабиринт нового романа.

Эту книгу трудно оценить по достоинству. Мальчишек, знакомых с творчеством Кизи только по голливудским экранизациям, пугает ее объем. Достойных мужей раздражает некоторая претензия на место среди современных классиков, которую позволили себе автор. Так или иначе, требуется настоящее мужество, чтобы отказаться от приманки, которая сверкает внутри этого романа-ловушки.

---

– Ну, понимаешь, Флойд, – снова терпеливо начал Хэнк, – я не смогу продать лес покупателям «ВП», потому что если вы вернетесь на работу…

– О Господи, неужели ты не понимаешь, Флойд? – не вытерпел Джо Бен. Весело поблескивая глазами, он вышел из темноты. – Неужели не понимаешь? Ну. Если мы разорвем свой контракт, чтобы его смогли заключить вы, тогда они сами смогут обеспечить поставки своим покупателям…

– Что? Подожди минутку…

Хэнк изо всех сил старается скрыть охватившее его веселье, чтобы оно не стало еще более очевидным.

– Джо Бен говорит, Флойд, что если мы позволим вам, ребята, вернуться к работе, то мы лишимся собственного рынка.

– Ага, Флойд, понимаешь? Если мы дадим вам валить их лес, тогда лес, который мы собираемся им продать… – Он делает вдох, чтобы попробовать еще раз сызнова, но вместо этого из него с фырканьем вырывается смех.

– Черт бы вас побрал, – рычит Флойд.

– …если мы позволим вам убедить нас не отдавать им наш лес, – такого рода беседы Джо Бен мог вести сутками, – и вы отдадите им свой лес…

– К черту. – Флойд, ссутулившись, отвернулся от фонаря и сжал зубы. – Фиг с ним, Джо Бен.

– Вы всегда сможете продать лес, – просто заметил Дрэгер.

– Правильно! – схватился Ивенрайт за новую возможность, беря Хэнка за руку. – Поэтому я и говорю: к черту всю эту болтовню! Вы всегда сможете продать лес.

– Может быть…

– Черт побери, Хэнк, да будь же разумным… – Он делает глубокий вдох, готовясь к еще одной атаке, но Дрэгер его опережает:

– Что нам сказать людям в городе? Хэнк отворачивается от Ивенрайта; что-то в голосе Дрэгера лишает всю ситуацию юмора.

– Что мы должны сказать людям в городе? – повторяет Дрэгер.

– Говорите что хотите. Я даже не понимаю…

– Вы знаете, Хэнк, что «Ваконда Пасифик» принадлежит сан-францисской фирме? Вы отдаете себе отчет, что за прошлый год ваш округ был ограблен на девятьсот пятьдесят тысяч долларов?

– Я не понимаю, какое отношение…

– Это ваши друзья, Хэнк, ваши коллеги и соседи. Флойд сказал мне, что вы служили в Корее. – Голос у Дрэгера был спокоен. – Не думаете ли вы, что верность и преданность, проявленные вами за океаном, должны быть проявлены и здесь, на родине? Верность друзьям и соседям, когда им угрожает чужой враг? Верность…

– Верность за-ради Бога… верность?

– Да, Хэнк. Я думаю, вы понимаете, о чем я говорю. – Терпеливое спокойствие его голоса оказывало почти завораживающее действие. – Я говорю о коренной преданности, истинном патриотизме, беззаветной, чистосердечной привязанности, которая всегда хранится глубоко внутри нас; может, мы иногда о ней и забываем, но когда встречаем человеческое существо, нуждающееся в нашей помощи…

– Послушайте… послушайте, мистер, – натянуто произнес Хэнк. Протиснувшись мимо Ивенрайта, он подносит фонарь к аккуратному лицу Дрэгера. – Привязанности у меня не меньше, чем у этого парня, впрочем как и преданности. Если бы мы имели дело с русскими, я бы боролся до последней капли крови. И если бы Орегон связался с Калифорнией, я бы бился за Орегон. Но если кто-то – Бигги Ньютон, или тред-юнион лесорубов, или еще кто-нибудь там – вступает в конфликт со мной, то я буду биться за себя! Я буду своим собственным патриотом. И мне наплевать, даже если он будет мне родным братом и будет размахивать американским флагом и распевать «Полосато-звездный наш «. Дрэгер печально улыбнулся:

– А как же самоотверженность – истинный признак патриота? Если вы правда так считаете, Хэнк, то это какой-то довольно мелкий патриотизм и довольно корыстная преданность…

– Можете называть это как вам угодно, но я вижу это именно так. Если хотите, можете сказать моим добрым друзьям и соседям, что Хэнк Стампер бессердечен как камень. Можете передавать им, что они меня волнуют настолько же, насколько их волновал я, когда вчера валялся на полу в баре.

Они смотрели друг другу в глаза.

– Мы можем сказать им это, – печально улыбнулся Дрэгер, – но мы оба знаем, что это будет неправда.

– Да, неправда! – взорвался Ивенрайт, выйдя из задумчивости. – Потому что, черт возьми, ты всегда сможешь продать лес!

– Боже милосердный, да, Флойд! – Хэнк поворачивается к Ивенрайту с некоторым облегчением от того, что опять можно на кого-то прикрикнуть. – Конечно, я могу продать лес. Но проснись же наконец и подумай немного! – Он выхватывает фонарь у все еще смеющегося Джо Бена и направляет свет на бушующую внизу реку: темная вода крутится в луче света, и водоворот кажется каким-то плотным столбом. – Посмотри туда! Посмотри! Всего лишь после одного дня дождя! Ты думаешь, мы продержимся такую зиму? Я тебе скажу кое-что, Флойд, старый ты мой корешок, чтобы ты не зря съездил. От чего твое несчастное сердце, страдающее запором, возликует и запоет. Мы просто можем не успеть, тебе никогда это не приходило в голову? Нам еще надо сделать половину. За три недели, самых дерьмовых три недели для лесоповала; и заканчивать мы будем в государственном парке. Вручную! Как шестьдесят-семьдесят лет тому назад, потому что нам не позволят тащить туда тракторы и лебедки из боязни, как бы мы не повредили их чертовы зеленые насаждения. Три недели под проливным дождем, с примитивными методами работы – очень возможно, что мы не успеем. Но мы будем пахать изо всех сил, правда, Джоби? А вы, ребята, добро пожаловать, можете стоять и разглагольствовать о женщинах и детях, друзьях и соседях, о преданности и прочей параше, пока языки не отвалятся, о том, как вы лишитесь своих телевизоров этой зимой и что вы будете есть… но предупреждаю: если мы и дадим вам заработать на хлеб, то не из-за того, что я, Джо Бен или кто-нибудь еще намерен изображать из себя Сайта-Клауса! Потому что я плевать хотел на своих друзей и соседей в этом городе так же, как и они на меня. – Он останавливается. Рана у него на губе снова открылась, и он слизывает кровь языком. Они стоят в шафрановом свете фонаря, не глядя друг на друга.

– Пошли! – наконец произносит Дрэгер. И Флойд добавляет:

– Да, обратно, туда, где еще есть братство между людьми. – И они начинают спускаться в темноте вниз по мосткам. За их спинами тут же раздается придушенный смех. «Разорвите ваш контракт, чтобы мы могли продать», – присоединяется к нему Хэнк. «Жирный петух, – произносит Джо Бен. – Посбивать бы с него спесь».

– Ага, – соглашается Дрэгер, но мысли его уже где-то далеко.

– Черт, – щелкает пальцами Ивенрайт, когда они добираются до лодки. – Надо было попросить его… – И обрывает себя:– Нет уж, дудки.

– Что ты хотел попросить, Флойд?

– Не важно. Ничего.

– Ничего? – Дрэгер кажется веселым; похоже, настроение у него даже улучшилось. – Попросить его ни о чем?

– Да. Я так и знал. Я знал, что говорить с ним все равно что со столбом. Незачем нам было ездить. Я правильно сказал: ни о чем не надо было его просить.

Ивенрайт вслепую отвязывает трос окоченевшими пальцами и залезает в лодку.

– Черт, – бормочет он, на ощупь пробираясь к корме. – Ну попросили бы: все равно больше чем «нет» он не может сказать. А может, назло и дал бы. Тогда, по крайней мере, был бы хоть какой-то толк…

Дрэгер возвращается на свое прежнее место, на нос.

– А от поездки был толк, Флойд, и безусловный. А что ты хотел попросить? – добавляет он после минутного размышления.

– Курева! – Ивенрайт яростно дергает трос мотора. – Надо было хоть курева у них попросить.

Он заводит мотор и, развернув лодку вниз по течению, со стоном обнаруживает, что уже начался прилив и ему опять придется бороться с рекой.

Когда Тедди увидел Ивенрайта и Дрэгера, пересекающих улицу к «Пеньку», все посетители уже разошлись. Устроившись в своей норе среди разноцветных огней у витрины, он наблюдал, как они себя ведут, войдя в бар: Флойд чувствует себя неловко. Ивенрайт рассматривает свою вымокшую одежду, раздраженно подергиваясь. – Он изменился с тех пор, как вышел из лесов в мир белых Воротничков. – Как нахохлившийся цыпленок, которому не терпится почесаться между перышек. – Флойд приходил после работы мокрый и уставший, как животное, и ему было совершенно все равно, как он выглядит; глупое животное, но вполнедомашнее… – Наконец он вздыхает и распускает ремень, чтобы мокрые брюки не резали ему живот… – А теперь он стал просто тупым. И испуганным. К естественной боязни темноты Флойд добавил еще одну, гораздо худшую: боязнь падения. – Сложив свои коротенькие ручки на животе, чтобы скрыть брюшко, которое неустанно увеличивалось с тех пор, как его избрали в мир белых воротничков, Ивенрайт снова вздохнул от возмущения и неудобства и, нахмурившись, взглянул на Дрэгера, который все еще аккуратно развешивал свой плащ. «Ну ладно, Джонатан, ладно». – И хуже всего, что он настолько глуп, что даже не понимает, что он не настолько высоко забрался, чтобы бояться падения.