Аманда Проуз - День красных маков

• Название: День красных маков
• Автор: Аманда Проуз
• Жанр: Зарубежное современное

Мартин покидает Англию, чтобы заработать на безмятежную жизнь со своей обожаемой Поппи Дэй, но пропадает без вести. Крошка Поппи до последнего надеется на лучшее, но однажды до нее доходит жуткий слух – Мартина похитили и его жизнь в любой миг может оборваться. Тогда она решается на безумный, отчаянный поступок. Облачившись в восточное одеяние, Поппи отправляется в далекий, загадочный Афганистан, выдав себя за известную журналистку. В одночасье повзрослевшая Поппи оказывается без какой-либо защиты в самом сердце недружелюбной страны, среди гор и кишлаков, в компании отчаянного журналиста Майлза Варрассо и одного из местных головорезов. Теперь ей остается лишь уповать на благосклонность судьбы, чтобы не только найти Мартина, но и вернуться домой живой.

---

– Я видела это, Роб. Понимаю, звучит безумно, но я его видела. Я знаю, он в плену.

Роб охнул. Нажимая большими пальцами на впадины глаз, он думал, что делать дальше. Поппи не могла быть в курсе того, как тщательно проинструктировали Роба. Он знал не только то, что Мартина взяли в плен, он знал, кто это сделал, и знал ответ на вопрос Поппи – да, те же люди, что убили его однополчанина. Перед Робом встала чудовищная дилемма: кто в организации поверит, что он не разглашал информацию, которую Поппи сообщать не следовало?

– Поппи, – она видела, что он на ходу соображает, какие слова говорить дальше, – есть причины, по которым я могу сообщить только эти данные. Я прошу вас доверять мне. Понимаю, в такое тяжёлое время это непросто, но вы можете мне доверять. Я обещаю сообщать вам всё, что разрешено, при первой же возможности.

Они немного помолчали, как шахматисты, которые обдумывают следующие ходы.

– А вы женаты, Роб? – Она видела, он думает о семье.

Они с женой хотели детей, но Бог не дал. Жена была его семьёй, его жизнью.

– Да, я женат. На Мойре. – Он улыбнулся, произнося её имя. Поппи поняла, упоминание о жене принесло ему облегчение, радость. Поппи знала, как это бывает. Ее свадьба была совсем не примечательной, скромнее скромной, но дело было не в пышности, а в том, что Поппи и Мартин дали друг другу твёрдые обязательства. С этого дня она чувствовала себя по-другому. Ей нравилось быть замужней, осознание этого волновало и в то же время успокаивало. Будучи уже три года в браке, она всё ещё иногда украдкой посматривала на маленькое золотое колечко на безымянном пальце, а внутри поднималось радостное чувство – ведь она была чьей-то женой, и кто-то был её мужем. Она чувствовала себя особенной – на ней захотели жениться! На ней, на Поппи Дэй!

– Понимаете, что я сейчас чувствую, Роб? Представьте, если бы что-нибудь случилось с Мойрой, что-нибудь ужасное, и люди знали бы об этом. Знали, где она, жива или погибла, и что с ней может произойти. Единственный человек, который не знал бы ничего, – вы, её муж, человек, которого она любит. Человек, с которым она обменялась брачными клятвами…

Роб смотрел в сторону, представляя этот сценарий: его жена, его Мойра, – и скрытный майор, наподобие Энтони Хелма, который, действуя в соответствии с протоколом, скрывает от него эту информацию. Мысль об этом была невыносима для него, для кого угодно.

– Пожалуйста, Роб. Я ведь не глупая, и я хочу сказать, пусть вы совсем меня не знаете, но вы тоже можете мне доверять. Я никому не разболтаю, пока вы сами не разрешите об этом говорить. Обещаю.

Поппи видела, в эту минуту Роб ненавидел свою работу. Бедная женщина была вынуждена обходить препятствия, торговаться, в то время когда ей было плохо. Он посмотрел на неё, как на храбрую маленькую девочку – конечно, у неё было право знать всё о своём муже, о человеке, с которым она связала себя узами брака.

– Поппи, я понимаю, что вы далеко не глупы, но и вы должны понять, на карту поставлена не только моя карьера, но, возможно, и безопасность других людей, может быть, безопасность Мартина. Вы понимаете, какими могут быть последствия?

Она кивнула, ей всё было ясно. Без сомнения, Роб располагал большей информацией. Это был не блеф – чутьё подсказывало Поппи, что Мартин жив и что он в опасности. Её Март, её любимый… держись, милый… Роб помотал головой, сам не веря, что вот-вот, не считаясь с вышестоящими руководителями, поступит вопреки всему, чему его учили. Он собирался выдать информацию Поппи Дэй, девчонке, обладающей поразительной интуицией.

– Патруль, в котором находился Мартин, совершал вылазку в горы вместе с американцами. Те знали, что отправляются в горячую точку, в анклав, известный повстанческими действиями. Их как следует проинструктировали.

– Вы рассказываете об этом, как о захватывающем приключении, куда Март очень хотел отправиться, но я уверена, он до смерти перепугался.

Роб улыбнулся, вспоминая свою последнюю вылазку, он по опыту знал, как бывает страшно.

– Возможно, вы правы. Трудно описать, как себя чувствуешь во время боевых действий. Иногда впрямь до смерти страшно, но есть место и приключению, а без приключений это даже скучно, поэтому чуть ли не ждёшь их с нетерпением, чтобы они развеяли скуку. В конце концов, ты знаешь своё дело, ты незаметен…

– Жаль, об этом не знал сослуживец Марта. Тот, которого убили.

Роб кивнул. Поппи попала в точку.

– Так что же случилось во время этой вылазки – или как её там? – Поппи смущённо зарделась, ей неловко было произносить военные термины. Она чувствовала себя героиней паршивого американского фильма про войну или кем-то вроде тех типчиков, что обожают оружие и журналы об армии, а сами в пятьдесят лет живут с мамочкой. Поппи грызла ногти на руке, чувствуя, как сводит желудок.

– Машины шли одна за другой. Ведущую окружили местные жители, и солдаты вступили с ними в контакт…

– В контакт? – Поппи представила, как солдаты и местные жители жмут друг другу руки и обмениваются любезностями: «Добрый день!» – «Отличная погода».

– Под контактом я имею в виду перестрелку.

– Ой! – И дружелюбные люди, нарисованные её воображением, тут же покраснели от крови и стали растекаться, как на картинах Дали, пока не слились в одну кровавую лужу.

– Из других машин тоже вышли солдаты. Они пришли на помощь своим однополчанам, но местные внезапно напали из засады. Группу окружили, двоих взяли в плен – Мартина и Аарона. Сдаётся мне, целью было захватить заложников. У меня такое чувство, что одного бойца убили, чтобы показать – они настроены серьёзно. Это значит только одно, Поппи, Мартин жив и будет жить, пока они намерены использовать его как предмет торгов.

Поппи пыталась осмыслить услышанное. Заложник. Пленник. Невольник. Как она ни старалась свыкнуться с этими словами, они были чужими – особенно когда речь шла о её муже. Поппи вновь увидела, как Мартин кричит, а потом задыхается от боли. Чем его ударили? Сильно?

– Вы знаете, кто они? Группа, захватившая его в плен?

Поппи хотелось знать подробности, это помогло бы понять ситуацию. Она знала, что не уснёт, пока не узнает всё, что было известно военным.

– Она названа в честь Зелгаи Махмуда, который её основал. ОЗМ – Организация Зелгаи Махмуда. Мы знаем, что это хорошо организованная группа экстремистов, но почему они забрали Мартина и чего хотят от нас – нам неизвестно.

– Может быть, выкуп? Или, как вы сказали, использовать его как предмет торгов, например, выменять на кого-нибудь, кого наши солдаты забрали в плен?

Поппи пыталась представить все варианты, зная, что где-то здесь должен быть ответ, и уже обдумывала решение – ведь должен быть выход! Роб снова улыбнулся – ему нравилось, что она мыслит в верном направлении.

– Да, Поппи, возможно, дело в этом.

Обессилевшая, она всё же старалась держаться молодцом – нужно было ещё многое выяснить.

– Роб, а вы знаете, где они его держат?

Он покачал головой.

– Нет. Похоже, в том же регионе, где захватили, потому что везти его в другое место было бы слишком рискованно.

– Это хорошо, правда? Мы ведь можем призвать на помощь военный спецназ, Росса Кемпа или ещё кого и спасти Мартина? – В её измученном мозгу реальность переплеталась с вымыслом. Поппи было стыдно ощущать себя молодой, наивной.

– Всё не так просто. Горы, где Мартина взяли в плен, – местность опасная, если даже не учитывать угрозу нападения членов ОЗМ.

– Не могу поверить, что люди поддерживают этих жестоких, беспощадных убийц…

– Нам трудно их понять, но люди, которые живут в этой местности, – нищие, у них ничего нет. ОЗМ помогает им выживать, а взамен требует преданности и поддержки. Даже если мы сумеем подойти достаточно близко, чтобы вызволить Мартина, велик риск, что в любой момент его перевезут в другое место или продадут раньше, чем мы до него доберёмся. Лучше, чтобы ничего этого не случилось.

– Почему лучше?

Роб не ответил. Поппи не стала допытываться – если он думает, что так лучше, значит, так оно и есть. Она ему доверяла.

– Я не знаю, что делать, Роб. Я словно в кошмарном сне и никак не могу проснуться.

– Я знаю, это легко говорить, Поппи, но всё же постарайтесь не волноваться.

Она улыбнулась. Вот именно – легко говорить.

– Поппи, я бы не советовал вам оставаться одной. Есть ли кто-то, кому вы можете позвонить? Я буду только рад побыть здесь с вами, пока они не приедут.

Он был настойчив. Настал её черёд качать головой.

– Звонить мне некому, но я собираюсь к бабушке, так что буду не одна.

Роб заметно оживился. Поппи не стала разбивать его иллюзии – пусть уж лучше думает, что она собирается сидеть у камина рядом с милой старушкой, угощаться фруктовым пирогом с тарелочки, под которую подложена кружевная салфеточка, и пить чай из очаровательной фарфоровой чашки в цветочек. Ему совсем не надо знать, что она в который раз за день будет менять бабушке трусы и чистить её вставные зубы, пока та ищет в сумке для вязания мятные леденцы и снимает с кофты невидимые пушинки. Дом престарелых назывался «Пулярка», Доротея выговаривала «Популярка», и очень скоро название превратилось в «Непопулярку», потому что ей там не нравилось, – во всяком случае, так она говорила. Им заправлял мистер Вирсвами, а также многочисленные члены его семьи – за последние несколько лет Поппи познакомилась, по меньшей мере, с двадцатью. Мистер Вирсвами называл старушку Дороти, что сводило её с ума, простите за невольный каламбур. Удивительно, что в её состоянии ускользающего чувства реальности и временных проблесков бабушку ещё беспокоили такие вещи. Но как бы она ни воспринимала происходящее, она всегда, всегда узнавала Поппи; она знала, что любит свою внучку и что любовь взаимна. Поппи была благодарна ей за это. При всём при том у Доротеи было ещё одно странное убеждение. Кому угодно оно показалась бы нелепым, даже смешным, но только не Поппи. Может быть, потому что она к нему привыкла, а может быть, потому что и без него хватало нелепостей. Как бы то ни было, бабушка Поппи, Доротея Дэй, была твёрдо уверена, что приходится матерью Джоан Коллинз. Поппи не знала, откуда это в её голове, но только Доротея рассказывала всем, кто готов был слушать, как непросто было воспитывать такую своевольную дочь. С точки зрения Поппи, её мать и Джоан Коллинз объединяло лишь одно – обе изображали редкостных сук. Ещё Доротея ни минуты не сомневалась, что мистер Вирсвами и вся его свита намерены её отравить. Несмотря на это непоколебимое убеждение, бабушка сметала всю еду, что они ей приносили, крича при этом: «Ха! На этот раз ничего у вас не вышло!» Часто за этим следовало: «Мне дадут еще яблочного пирога?»