Игорь Соколов - 1001 медитация на мысли Василия Розанова. Том 1

• Название: 1001 медитация на мысли Василия Розанова. Том 1
• Автор: Игорь Соколов
• Жанр: Эротика

В книге «1001 медитация на мысли Василия Розанова» собраны стихи-медитации – четверостишия Игоря Соколова, образующие философское и мистическое осмысление мыслей великого русского писателя – мистика и философа Василия Розанова, который размышлял и о любви, и о жизни, и о религии так откровенно и глубоко, как ни один другой до него этого не делал.

---

И вот мир эгоистичен.»

«Последние листья»

Увы – эгоистичен этот мир —
Бог каждому сказал – смотри в себя —
И мы вращаемся по кругу – эликсир —
Всюду только – видеть – свое «я»!

Медитация 111

«Проституция – ужас. Совокупление – всегда светло. Вокруг него образуется семья, растут дети. Песни. Быт. И больше всего этого – религия. «Мать ведет в церковь детей своих». Здесь – ничего.

Тело Солнца есть. А свет солнца погас. …плачьте народы, люди…»

(идем с мамочкой в гости к Тиграновым. Мытнинская улица. И вокруг, по-видимому, проститутки)

«Последние листья»

Проституция – холодный вечный ужас —
Но в любви – совокупление – светло —
Ярким солнцем – человек разбужен —
Дарит близким – свое нежное тепло!

Медитация 112

«Не нужно «примирения». О, не нужно. Никогда. Пусть все кипит в противоречиях. Безумно люблю кипение.

Мировой котел. Славный. «Берегись, прохожий». Берегись. Ошпарит. «Погубишь душу свою». Но где гибель – и рожденье. Из котла вырастают цветы. Детишки. Идеи.

И опять попадают в котел, чтобы «жратвы было больше». Жрет. Какое славное жранье. И кипит. И родит.

Это – лоно мира. Куда же тут Гегель со своим «синтезом».

Привел в Берлинскую полицию. Розанов говорит ему: НЕ-ХА-ЧУ.»

«Последние листья»

Примиренье в мире – невозможно —
За счет смерти одного – живет другой —
Кто Богу молится – а кто – безбожник —
Мир с бесконечностью ведет свой вечный бой!

Медитация 113

«Люди должны дотрагиваться друг до друга – вот моя мысль. Гуттенберг* уничтожил всеобщую потребность дотрагиваться. Стали дотрагиваться» в трубу», «через телефон» (книги): вот злая

черная точка в Гутенберге. Гуттенберг один принес более Смерти на Землю, чем все люди до него. С него-то и начались замораживающие (планеты).

Исчезли милые дотрагивания.

(потом приписал) И что я вышел «голым перед людьми» («У.», «Оп. л.») * – в звездах:

я хочу, чтобы все трогали меня пальцами, и я всех трогал пальцами:

ибо тогда-то я закричу: " Был мертв… и жив», " Мы умерли – и воскресли.»

«После Сахарны»

Вышел голым перед всеми —
Всех трогать вышел – чтобы трогали меня —
Трогали бы – в тайне вечной – в темень —
Рождая смысл бессмертного огня!

Медитация 114

«Вращайтесь, люди, вокруг своей оси, не стойте «на одном градусе».

Один раз вы приходите в мир и должны все увидеть. Вращайтесь, вращайтесь.»

«После Сахарны»

Вращайтесь люди – обнимайте мир —
Заглядывайте внутрь – сквозь тьму глядите —
И пусть Господь прах изотрет до дыр —
Душе даровано в тьме таинства отплытье!

Медитация 115

«Если бы «согласие» – был бы покой. Молчание. Смерть? – По крайней мне «не стреляет». А пока мы живем, все что-то

из нас «стреляет». Только когда «подмочен прах» – тишина и мир, и покой… могилы. Вечная тьма. Вечное «нет». Брр…

Нет, уж пусть лучше «стреляет», хотя и с мукой.»

(28 июля 1913 г. прочтя)

«После Сахарны»

Тишина – и вечный мир – покой – могилы —
Зияющая всюду пустота —
В безумстве лучше бы стреляли наши силы —
И в ярой страсти нас сжигала красота!

Медитация 116

«– Господи, ленитесь! Ради Христа – ленитесь! Пока вы ленивы – все спасено. Как заторопитесь – чудное Видение исчезнет, и на месте его останется грязная лужа действительности.»

(получив письмо Цв. 25 июля 1913 года)

«Сахарна»

Лень во спасении души – весьма полезна —
Человек всем – не завидует – не лжет —
Только летает милой птичкой в поднебесье —
И продлевает с хитрецой крылатый род!

Медитация 117

«Основание существования его в сущности коренится в «мнении их о нем».

Кого «их»? Окружающих, толпы, общества, всех. «Сам себя» он даже, пожалуй, никак не оценивает, это ему и на ум не приходит,

что он «существует для себя».

«Сахарна»

Он – человек – но существует для других —
Себя – увы – ценить – никак – не может —
Вся жизнь его – бессмысленный порыв —
Ради мнения толпы – вон – лезть из кожи!

Медитация 118

«Моя тихая, молчаливая Муза, 20 лет меня со спины крестившая.

(М.) (опять перекрестила на занятия)

Сегодня сказала: Вот мы с тобой состарились, а в небесах все весна.

И погодя.

– В небесах вечная весна.»

(звездная ночь 17 июля 1913 года)

«Сахарна»

Мы состарились – а в небесах весна —
Весна вечная – рождающая лето —
Пробуждающая тени – ото сна —
Из мрака души вызывающая к свету.

Комментарий: (М.) – сокращенное «мамочка» – именно так называл свою вторую (гражданскую) жену Варвару Бусыгину Василий Розанов. Еще он называл ее Музой, другом, путеводной звездой.

Медитация 119

«Сквозь безумную ненависть…

Такая же безумная любовь…

И капают капли крови из под ненависти…

И капают капли крови из под любви…»

«После Сахарны»

Любовь и Ненависть – 2 полюса Земли —
И там – и тут – одно безумье —
И пробегают реки пролитой крови —
Но никто – из умерших – не умер!

Медитация 120

«Побыл в церкви и чувствуешь, что день прошел «как следует».

Не побыл в церкви и чувствуешь, что «все как-то не так». Из борьбы этого «не так» и «как следует» и сложилась «История Церкви». (курю на крылечке церкви 17 сент. 1913 года)

(на улице, по сю сторону стеклянной закрытой двери)

«После Сахарны»

В церкви душа раскрылась – и все так —
Как и следует быть в добром вечном смысле —
А без церкви – полный мрак —
И не чувствуешь просвета в своей жизни!

Медитация 121

«Я колеблюсь… Мерцают звезды, а не льют свет» как из трубы»…

Извилисты горы… И дрожит как луч Божий, человеческая душа…»

«После Сахарны»

Дрожит как Божий луч душа —
И звезды свет не льют – а лишь мерцают —
И кажется – все – в тайне миража —
Осуществляют Вечность мыслями о рае!

Медитация 122

«Что ты видел, человек, – Спросит Б. «на том свете». И, утирая рукавом губы, вы скажете: Я выпил весь Твой мир, и весь он сладок. Б. скажет: Я и сотворил его сладким. Ты поступал, как я сотворил тебя, и увидел мир таким, каков он есть. Я: Кроме Смерти.

Он: Ты умер и пришел ко мне.

Если так – «осанна». Но так ли?»

«После Сахарны»

Бессмертие нас ждет – но только так ли —
Живем – не ведая – не зная ничего
Точно – актеры – в заколдованном спектакле —
Не помня роли – исполняем бытие!

Медитация 123

«При этом противоречия не нужно примирять: а оставлять именно противоречиями, во всем их пламени и кусательности. Если Гегель заметил, что история все сглаживает, что уже не „язычество“ и „христианство“, а Renaissance, и не „революция“ и „абсолютизм“, а „конституционный строй“, то он не увидел того, что это, собственно, усталая история, усталость в истории, а не „высший примиряющий принцип“, отнюдь – не „истина“. Какая же истина в беззубом льве, который, правда, не кусается, но и не доит. Нет: истина, конечно, в льве и корове, ягненке и волке, и – до конца от самого начала: в „альфе“ вещей – Бог и Сатана. Но в омеге вещей – Христос и Антихрист. И признаем Одного, чтобы не пойти за другим. Но не будем Сатану и Антихриста прикрывать любвеобильными ладошками. Противоречия, пламень и горение. И не надо гасить. Погасишь – мир погаснет. Поэтому, мудрый: никогда не своди к единству и „умозаключению“ своих сочинений, оставляй их в хаосе, в брожении, в безобразии. Пусть. Все – пусть. Пусть „да“ лезет на „нет“ и „нет“ вывертывается из-под него и борет „подножку“. Пусть борются, страдают и кипят. Как ведь и бедная душа твоя, мудрый человек, кипела и страдала. Душа твоя не меньше мира. И если ты терпел, пусть и мир потерпит. Нечего ему морду мазать сметаной (вотяки).»

«Последние листья»

Все – в хаосе – в броженье – в безобразье —
Но не погаснет в вечном пламени душа —
Смысл существа в любой скотине ясен —
Мы терпим – чтобы выстрадать себя!

Медитация 124

«„По ту сторону занавески“ перешла только мамочка. О, она и сама не знала, что „перешла“; и никто не знал, дети, никто. Это моя таинственная боль, слившаяся с ее болью воедино. И притом, она была потаенная. Прочие люди проходили мимо меня. Эта пошла на меня. И мы соединились, слились. Но она и сама не знает этого. За всю жизнь я, в сущности, ее одну любил. Как? – не могу объяснить. „Я ничего не понимаю“. Только боль, боль, боль…»