Сергей Соловьев - Те, с которыми я… Александр Абдулов

• Название: Те, с которыми я… Александр Абдулов
• Автор: Сергей Соловьев
• Жанр: Кино, театр
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9067-2682-7

Александр Гаврилович Абдулов вошел в историю кино как невероятный красавец, любимец миллионов и по-настоящему народный артист. Вдвойне счастливы те, кому посчастливилось общаться с ним лично. Книга известного кинорежиссера Сергея Александровича Соловьева, созданная по мотивам его фильма об Александре Абдулове из цикла «Те, с которыми я…» для телеканала «Культура», пронизана трепетным отношением к выдающимся современникам, с которыми автора сводила судьба на съемочной площадке и за ее пределами. Его словесные портреты выдающихся мастеров экрана лишены банальных черт, общеизвестных фактов, они согреты неповторимой личностной интонацией автора, который рассказывает о своих коллегах по искусству свободно, раскованно, иронично, но и нежно, с массой ярких деталей и подробностей, которые известны только ему.

---

Двое в новом доме

Мне очень понравилось из-под этой самой коробки смотреть, как Саша Абдулов реагирует на вобщем-то довольно хитроумную ситуацию. И я не настаивал на том, чтобы мне немедленно сняли эту коробку. Наоборот, я уже в ней обжился и продолжал наблюдать за этой сценой, чем она закончится. Закончилась она, как ни странно, мирно. Абдулов сказал: «Ребята, не станем же мы ссориться из-за какой-то дурацкой коробки. Хочешь, Саша, – сказал он Кайдановскому, – я ее сниму и надену на голову себе? Так тебя устроит?» И мы выпили еще по рюмке водки. И вся конфликтная ситуация с грядущим неизбежным мордобоем как бы и рассосалась. И мы рассосались. И вобщем-то все рассосалось и почти позабылось. Если бы в это время я не писал бы сценарий фильма «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви»…

* * *

У меня там был один герой. Он был не очень большого ума человек, но очень большой души. Был человеком исключительно сердечных, сиюминутных, сиюсекундных эмоций. Почему-то, когда я писал сценарий, я сначала думал все время про Андрея Макаревича. Абсолютно я не хочу сказать ничего плохого про Андрея Макаревича, как не хочу сказать ничего плохого и про Сашу. Я просто говорю о своих каких-то странных ощущениях. Но в тот момент, когда я посидел в Сашиной коробке и из-под нее я увидел вот Сашины реакции, я все для себя решил – я буду снимать только Сашу, его и только его.

Я позвонил Саше и сказал: «Саша, я бы хотел пригласить тебя в новую картину, которую я снимаю, «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви». Он: «А про что картина?» Я говорю: «Ну я дам почитать сценарий». Он говорит: «Да, ну дело не в том, что там в сценарии». Очень-очень не любил читать сценарии.

Обыкновенное чудо

Он даже ко мне долгое время потом подходил, после фильма «Десять негритят» у Говорухина. Он там играл небольшую роль и долгое время ко мне приставал: «Слушай, расскажи, чем там дело кончилось в «Десяти негритятах»? Кто был этот подлец-то, который всех их замочил?» Я говорю: «Саш, ты что? Ты же снимался в этой картине, сценарий читал». Он говорит: «Нет, я сценарий читал только до той поры, пока меня не убили. А меня убивают то ли на десятой, то ли на двенадцатой странице. А что там было дальше я совершенно не знаю. Ты-то смотрел ведь Таньку до конца? Расскажи, чем там кончилось. Мне дико интересно…»

И вот он говорит: «Не-е-е… Сценарий… Как бы ты мне сформулировал, про что картина?» Я говорю: «Ну понимаешь…» И я вдруг понял, что самая прямая и ясная характеристика картины – это как бы вторая серия «Ассы». Он говорит: «Да, все. Понял. Все, я приду, я снимаюсь». Я говорю: «А договор?» Он говорит: «Это не имеет ни малейшего значения. Когда съемка?»

Десять негритят

Ему позвонила ассистентка, сказала, когда съемка. Он, что очень странно, опоздал на двадцать минут. Он никогда не опаздывал на съемки. Тут он опоздал, пришел, извинился. Я говорю: «Саш, ну что ж ты, ну елки-палки. Ты же видишь, мы тут ждем…» Он говорит: «Я думал, вы тут сидите, что-нибудь по системе Станиславского друг другу рассказываете. А никакой системы Станиславского я у вас не вижу. Все чего-то орут, все бегают». Я говорю: «Саша, пойди быстро загримируйся и приходи». – «А что надевать?» Я говорю: «Там все для тебя приготовлено: плащ и все остальное». «А кого я играю?» – «Саша, потом разберемся, кого ты играешь». Саша пошел, быстро-быстро переоделся, что-то еще сделал. У него были совершенно потрясающие гримерные свойства. Я бы сказал, самогримерные свойства. Если, например, накануне вечером, он себе позволял что-то такое не совсем в пользу Фанфана-Тюльпана, то наутро как-то быстро себе чего-то такое подмахивал— и опять Фанфан-Тюльпан!

Саша вернулся к нам:

– Так, я кто?

– Ты Саша.

– Нет, я кто?

– Ты Вова.

– Ну вот, уже понятно, что я Вова. А чем я занимаюсь?

– Вова, какая тебе разница?

– Я не Вова, я Саша.

– Это не имеет никакого значения.

Десять негритят

– Чем я занимаюсь?

– Хрен тебя знает, чем ты занимаешься.

– Вова чем занимается?

– Вова занимается модельным бизнесом.

– О, это очень хорошо, – сказал Саша, – модельный бизнес, Вова, кое-что мне становится ясно.

– Саша, у меня сейчас нет времени больше с тобой искать зерно роли, мы его уже нашли, поэтому ты сейчас ложись на спину, прямо на пол, поднимай к верху ноги, руки и делай так: «Уа-уа-уа».

Настала страшная тишина. Тут он, по-моему, даже на «вы» перешел.

– Вы в своем уме?

– В каком смысле?

– Понимаете, что я актер очень высокого калибра? Я не могу просто так падать на спину, поднимать руки и ноги и делать «уа-уа». Я должен понимать, зачем я это делаю. С какой целью я делаю «уа-уа»? С какой целью я вообще к вам пришел?

– Саша, я тебя умоляю, ты опоздал, а сейчас занимаешься демагогией. Сначала ляг, сначала сделай «уа-уа», а потом мы с тобой разберемся, что ты по большому счету будешь делать. Все будет хорошо. Ложись, делай!

Саша раздумывал: то ли сразу дать мне в глаз, потому что, видимо, прошлая ситуация еще не полностью рассосалась, то ли действительно упростить все до степени того, чтобы лечь на спину, поднять руки, ноги и сделать «уа-уа». Он прекратил дискуссию, лег на пол, гениально поднял руки и ноги и гениально сделал «уа-уа-уа». С этой поры у нас началась настоящая дружба. И когда мне нравилось то, что Саша делает на площадке, я ему подмигивал и шутил: «Саша, уа-уа, уа-уа!» А он отвечал: «Уа-уа, уа-уа!» Так мы и работали.

У меня сейчас спрашивают, как вы работали с Абдуловым? Да вот так. Другой работы я и не припомню.

* * *

И я дивился всю картину тому, что Саша за человек. Потому что у меня так не было возможности специально оценить, какой он актер, как он гнет какую-то сквозную линию. Ни хрена он не гнул, никакой сквозной линии! Вообще линии не было никакой. Сутью всего этого дела была потрясающая ртутность характера, ртутность души, изменчивость, легкость. Он делал черт знает что, одно никак не уживалось рядом с другим. Он в одни и те же минуты мог быть добрым, нежным и одновременно уродом моральным и физическим. И все это мгновенно менялось. И за этим было страшно интересно наблюдать, точно так же, как мне было интересно тогда следить за ним из-под коробки. И конечно, эта была характеристика личности, которая выражалась в его абсолютном личностном антидогматизме. Я не помню, чтобы Саша отстаивал хоть какую-то, неважно какую, тупую или благородную идею. Саша просто жил! Он смотрел на белый свет, как он меняется. Он страстно и страшно талантливо умел в эти изменения войти, поймать их и меняться вместе с ними. Они, конечно, были родственниками, близкими родственниками – Саша и живая жизнь. Вот это может быть самое главное в Саше. Я не знаю, мне даже трудно сказать, что он был замечательным актером. То, что он был замечательным актером – это ни о чем не говорит. Саша был замечательным экземпляром и замечательным представителем живой, вечно меняющейся жизни, которая то преподносит нам счастье, то преподносит ужас. И понять, к чему бы все это? Это можно только делать вид, что мы это понимаем и понимаем, куда едем, куда движемся и зачем. Как Лев Николаевич Толстой говорил: «Может быть, самое главное— это понять, кто мы, откуда и зачем». Саша понять и не пытался. Саша пытался прожить вместе с жизнью все и до конца. Все, что ему в этой жизни приготовлено. И прожил.

С любимыми не расставайтесь

Факты минувшего дня

* * *

Саша… Я очень много видел из Сашиных работ второй половины его недолгой и блистательной артистической жизни. Очень много видел. Какое у меня сложилось впечатление? Вот как в футболе, знаете, бывает гений индивидуальной игры. Только ему перекиньте, только вбейте ему в ноги мячик, и он его уложит так, что разлетятся ворота к чертовой матери! А еще есть люди, гениальные командные люди, которые и уложат кому-то на ногу мячик. И ему будет никогда не жалко, что забил не он сам, а тот, кому он мячик уложил. Вот Саша был гений командной игры. Он был гений артистической дружбы.

У Саши были, может быть, самые показательные и самые главные отношения вот этой артистической дружбы с Олегом Ивановичем Янковским. Они были как братья. Но недаром в двух своих, несомненно, лучших работах, которые и тот, и другой сделали с режиссером Романом Балаяном, оба раза они стреляются на дуэли. И обе эти дуэли – это лирические, исповедальные шедевры этих двух актеров. Если попытаться понять, что связывало и что было между Сашей Абдуловым и Олегом Янковским, то прежде всего нужно посмотреть эти две дуэли. Та и другая дуэль – ну это просто шедевры Романа Балаяна! Он вообще превосходнейший, высшего класса режиссер. Но и в этой режиссуре высшего класса бывают свои тончайшие шедевры. Олег Иванович и Александр Гаврилович гениально сыграли. И там можно понять все.