Инна Манахова - Двенадцать зрителей (сборник)

• Название: Двенадцать зрителей (сборник)
• Автор: Инна Манахова
• Жанр: Детская проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-08-005499-0

«Пропала девочка! Аня Берс…» – так начинается первая повесть Инны Манаховой, давшая название этой книге. История пятнадцатилетней школьницы рассказана двенадцатью людьми – и близкими ей, и случайными знакомыми. Они, словно присяжные, анализируя ее поступки, приглашают и читателя задуматься и составить свое мнение – но уже о каждом из персонажей.

Любимое занятие в жизни героев повести «Первый шаг» – танцы. Рил и пасодобль, балет и хит-хоп – не важно, главное – чувствовать ритм. Но что делать, если не все получается так, как хочется? Ответ один: преодолевать трудности и идти к своей заветной мечте.

Для среднего школьного возраста.

---

У нее была подружка – полноватая, в круглых очках, – которая сопровождала ее повсюду и мешала мне следить за ними. Тем не менее за два месяца наблюдений я узнал, что Аня живет неподалеку от школы, в большом многоквартирном доме вместе с матерью (отец умер в прошлом году), пишет левой рукой лучше, чем правой, а также может писать обеими руками одновременно; что у нее не заживают мозоли на пальцах оттого, что она не расстается с теннисной ракетой; что она слишком близко подносит к глазам книгу, когда читает, но при этом стесняется носить очки; что в столовой она всегда выбирает булочку с сыром и чай; что мечтает завести собаку, но мать не разрешает; что ее заветная мечта – работать в организации «Врачи без границ»; что она никак не может побороть страх высоты, несмотря на то что уже несколько раз забиралась по пожарной лестнице на крышу родной многоэтажки; что по утрам она чувствует слабость и плохо соображает; что самый любимый ее урок вовсе не биология или химия, а изобразительное искусство и рисует она на порядок лучше меня, хотя я и занимался два года в художественной студии. В общем, я много чего узнал, и от этого она стала нравиться мне еще больше.

Я подумывал о том, как бы назначить ей свидание, и был почти уверен, что Аня согласится, ведь у нее нет парня, к тому же она очень добрая и вежливая и вряд ли обидит меня отказом. Мне хотелось устроить ей настоящий праздник, но у меня не хватало денег. Тогда я заложил в ломбард новые фирменные часы с бульдожьей мордой на циферблате и получил взамен несколько крупных купюр. Осталось только набраться смелости и подойти к Ане.

Удачный момент наступил, когда ее вездесущая подружка приболела и не пришла в школу, поэтому Аня теперь везде ходила одна и с ней можно было без помех поговорить в любое время. Я подкараулил ее на выходе из школы и подошел к ней с завернутой в ватман розой на длиннющем стебле и с заранее заготовленной фразой, которую я произнес скороговоркой. Получилось что-то вроде: «Можетбытьсходимкуда-нибудьвэтивыходные?»

Но разговор у нас пошел не так, как я изначально рассчитывал. Она окинула меня удивленным взглядом, будто видела впервые в жизни, а потом спросила:

– Ты кто?

Я, конечно, не слишком выдающаяся личность, но ведь мы с ней постоянно сталкиваемся то в коридоре, то в столовой, то в лаборатории! К тому же я общаюсь с некоторыми ее одноклассниками и, бывает, захожу к ней в класс на перемене. Почему же она меня не узнала?

Немного растерявшись, я представился, назвав свою фамилию и класс. Она улыбнулась и переспросила, как меня зовут по имени. Я еще раз представился и зачем-то снял очки.

– A в ватмане что? – спросила она, не переставая улыбаться.

И я вновь поразился ее недогадливости. Впрочем, такой симпатичной девочке, как она, это простительно. Я молча развернул бумагу. Роза немножко измялась, но в целом выглядела неплохо. Аня посмотрела на нее сияющими глазами, потом перевела взгляд на меня, и я понял, что теперь все пойдет как по маслу.

И действительно, она согласилась встретиться со мной, но не в выходные, а на следующей неделе.

– Давай вместе отметим католическое Рождество!

– Ты разве католичка? – удивился я.

– Нет, – ответила Аня. – Мой папа был католиком, а я пока не знаю, как быть, и Рождество отмечаю два раза в год: по католическому и православному календарю.

– Так нельзя, – сказал я. – Выбери что-нибудь одно.

– Почему нельзя? – растерялась она.

И я вновь подумал, что такой милой девочке, как она, наверное, можно.

Мы договорились встретиться двадцать пятого декабря в пять часов пополудни. Она сказала, что раньше никак не может, потому что в их теннисной секции проводят показательные матчи и она тоже будет играть, и добавила, что будет очень рада, если я приду поболеть за нее вместе с ее мамой.

Я бы с удовольствием сходил посмотреть на Аню, но ужасно не люблю все эти спортивные зрелища, диких болельщиков с их кричалками, дудками, флажками и прочей атрибутикой, оглушительно громкую попсу в перерывах, наглых тренеров, туповатых спортсменов и их не менее тупых друзей, которые весь матч заливаются пивом и ржут как оголтелые. Подобные развлечения не для меня. К тому же мне надо подготовиться к нашему свиданию. А если я пойду на матч и буду болеть вместе с ее мамой, эта мама еще увяжется потом за нами или начнет зазывать нас домой на чашку чая с пирогами и весь остаток вечера будет безнадежно испорчен разговорами о теннисе и прочих неинтересных вещах. В общем, я отказался и сказал, что буду ждать ее в кофейне неподалеку.

В назначенный день я ужасно волновался. Мне очень хотелось, чтобы все прошло идеально и в точности, как я задумал. Я впервые прогулял уроки, чтобы украсить дорогу от спорткомплекса до кофейни заранее купленными воздушными шариками, цветами, бумажными фонариками и прочими опознавательными знаками. В кофейне я забронировал столик на весь вечер и договорился с официанткой, чтобы, как только Аня войдет в зал, нам сразу же вынесли капучино и десерт на подносе с горящими свечками. Под столом я припрятал букет ее любимых белых лилий (помню, в беседе с подругой она как-то обмолвилась, что не знает цветов красивее, чем белые лилии), в центре стола уже стояло блюдце с красивой ароматической свечой. К пяти часам все было готово к ее приходу. Не хватало только одного – самой Ани.

Видимо, показательный матч затянулся не на шутку или она поехала домой переодеваться к нашему свиданию. Стоит сейчас, наверное, перед раскрытым шкафом и думает, что надеть. Время шло, а она все не приходила. Я ждал ровно полтора часа. За полтора часа можно не только принять душ и переодеться. Я, например, за этот же срок успеваю решить несколько физических задач повышенной сложности или вызубрить сто английских слов. Расстояние от спортзала до кофейни вполне можно преодолеть за десять минут, если, конечно, ползти на четвереньках. Если ехать на автобусе из дома, потратишь минут двадцать. Забыть о нашей договоренности невозможно, ведь я уже несколько раз звонил ей с утра, и она подтвердила, что придет. Так в чем же дело?

Но не успел я закончить эту мысль, как дверь в кофейню отворилась, брякнув медным колокольчиком, и в зал вошла Аня в своей длинной розовой куртке, с белой повязкой на голове, бледная как смерть. Я так удивился, что даже забыл махнуть рукой официантке, поэтому десерт нам подали уже после того, как она уселась за столик напротив меня.

– Что случилось? – растерянно спросил я, указав на ее повязку.

– Ничего страшного, – прошептала Аня. – Я просто поскользнулась в раздевалке и ударилась головой о стену.

При этих словах она жалко улыбнулась, а из глаз у нее покатились крупные слезы, и я окончательно смешался.

– Ты обращалась к врачу? – спросил я первое, что пришло на ум, просто чтобы не молчать.

– Нет, – качнула головой Аня и поморщилась от боли, а потом смахнула слезы и снова попыталась улыбнуться. – До свадьбы заживет!

И тут я вдруг как-то сразу разозлился и разнервничался. Дело в том, что я терпеть не могу все эти дурацкие присказки, вроде «слезами горю не поможешь» и «до свадьбы заживет», как будто мы в деревне, честное слово! Симпатичной девушке можно простить полуторачасовое опоздание, но глупости прощать нельзя. И вообще, если у нее травма, могла бы позвонить и сказать, что не придет! Зачем портить настроение себе и мне?

– Ты видела шарики по дороге сюда? – холодно спросил я.

– Что?.. – удивилась Аня.

– Значит, не видела, – констатировал я, сурово глядя на нее сверху вниз.

Она испуганно и как-то затравленно взглянула на меня. Мне стало стыдно, и настроение испортилось еще больше. Внезапно я вспомнил про цветы.

– Это тебе, – сказал я более мягким тоном, протягивая ей букет белых лилий.

Она обрадованно воскликнула и обхватила букет руками, а потом подняла на меня такие ласковые и благодарные глаза, что я тут же простил ей все на свете и засуетился: зажег ароматическую свечу, пододвинул к ней чашечку кофе, нарезал десерт, хоть она меня об этом и не просила.

– Сейчас мы будем тебя лечить, – робко предложил я.

Она так и просияла от этих слов, а я подумал, что все складывается даже лучше, чем было запланировано. Какая она все-таки хорошая, эта Аня! Не каждая умеет так радоваться оказанному ей вниманию: обычно девчонки принимают все заботы о них как само собой разумеющееся, даже спасибо не скажут! У меня еще оставались кое-какие деньги, и я тут же поинтересовался, не проголодалась ли она, и, может быть, стоит заказать что-то посущественнее десерта?

Аня отрицательно покачала головой и при этом вновь сморщилась от боли, но меня уже было не остановить, и я попросил принести бутерброды, картофель фри и салат. Скоро весь наш стол был заставлен тарелками, а я только и делал, что подкладывал ей еду и повторял без конца, что, мол, раненым девушкам нужно хорошо питаться. Аня улыбалась и вяло ковыряла десерт. После долгих уговоров она все же съела ложечку салата и несколько ломтиков картошки, но вдруг ее лицо побелело, и она, зажав руками рот, выскочила из-за стола. Я, как последний дурак, побежал за ней и увидел, как ее вырвало на пол в соседнем зале для курящих.