Татьяна Чебатуркина - Возвращение. Повесть

• Название: Возвращение. Повесть
• Автор: Татьяна Чебатуркина
• Жанр: Современные любовные романы

В повести Татьяны Чебатуркиной «Возвращение» сделана попытка ответить на вопросы: За что любят женщину? Почему эта женщина с первых минут встречи, словно околдовала его, заслонила работавших рядом с ним в офисе женщин, которые были более молодыми, привлекательными, достаточно умными и были не прочь вступить с ним в более близкие отношения? Вернувшийся из Германии преуспевающий бизнесмен задает эти вопросы себе, встретив подругу своего детства…

---

Под деревьями – тень, холодок, и не хочется двигаться дальше, но лезешь опять в полумрак нового овражка, в заросли крапивы, болотной травы, высохшего камыша.

Бидончик почти полон, но при ходьбе ягоды утрясаются, а они и слева, и справа, и под ногами – вот, что значат два вовремя выпавших в мае и июне дождя в Заволжье.

Кожушковский лес – громко сказано, – это оазис, где река Еруслан делает крутые повороты по низине и дает жизнь вековым тополям, кленам, ивам и бесконечным зарослям кустарников и ежевики.

А впереди после леса – еще пять километров по вытоптанной пыльной дороге через выжженную степь и полуденный зной.

…Саша рывком сбрасывает горячую потную простыню. Каждую ночь она видит обжигающие, волнующие сны – сны-воспоминания, сны-предсказания, – всегда такие явные, радостные, из глубины и тьмы которых так трудно вынырнуть в повседневную жизнь.

Из открытого окна тянет теплый летний сквознячок, подгоняя: «Скорей на улицу, на речку…»

Край неба над домами слегка побледнел. Но еще очень рано, темно и гулко, хотя звезды постепенно растворяются в вышине.

После глухоты домашней дремы звуки просыпающегося дня особенно чисты: вот на высокой сосне соседнего двора несмело прочистила горло кукушка и пошла, нежадная, обещать многие лета. Молодой петушок неумело передразнил старого петуха. Прогремел по дороге трактор с пустой тележкой.

– Живут во мне как бы часы магнитные,
Что будят с детства в утренней поре
И обреченно гонят чрез кусты ракитные
К остывшей за ночь дремлющей воде.
И видишь гаснущую тень увядшей ночи,
И торжество рожденья вспыхнувшей зари,
Туман, что осторожно гладит высохшие кочки.
И одиноко жмущиеся к хатам фонари, —

шепчет Саша, крутя педали на пустынной улице.

Поплавок не виден в трех метрах от берега, в камышах напротив – тлеющие красноватые огоньки сигарет многочисленных рыбаков. Гулко и неожиданно на середине пруда бьет хвостом сазан или большой карась, и волны, расходясь, сминают покой и раскачивают поплавки.

Зябко, мерзнут ноги в резиновых сапогах, беспокойно гудит над головой комариная стая. Но вот поплавок, нехотя дернувшись несколько раз, ложится на воду и, мгновение спустя, резко уходит в воду. Первый карась падает с крючка далеко за спиной, подальше от воды на цветочный луг, а на берегу оживают рыбаки.

– Вот, смотри, везет девчонке! Мне, что ли для приманки белый платок надеть? Сидим тут, а девчонка карасей подсекает, – но тут клев начинается у всех, и стихают пустые разговоры.

С рыбалки Саша возвращается после десяти часов, стараясь поскорее проскочить многолюдный центр села под любопытными взглядами односельчан.

«Рыбу почищу и спать». На улице – ни ветерка, зной звенит, но во дворе утки и куры – без воды, попадали в тени сарая, раскрыв судорожно клювы.

Схватила ведра – бегом к колодцу. Внизу, в глубине – манящее зеркало воды. Старинное коромысло привычно пригнуло к земле. Нужно выпрямиться и идти гордо: тебе не жарко и не тяжело, иди прямо, осторожно, чтобы ни капли на землю не упало. Еще ходка – два ведра в бак на крыше летнего душа, еще раз сходила – поросенку, запас на кухню.

А в почтовом ящике – записка: «В пять часов – у шалаша. Новость – упадешь. Женя».

– Интересно, что за новость? Женя, Женя, – пропела Саша, Сразу расхотелось спать. – Что он придумал на этот раз?

Женя Вебер – немец. Просто пришел в феврале в восьмом классе симпатичный новенький – длинная густая шевелюра светлых волос, словно давно в парикмахерской не был, чуб по-взрослому набок зачесан, глаза серые, насмешливые, подбородок широкий, волевой – такой стильный мальчик в джинсовых брюках, куртке со спортивной сумкой через плечо.

Сел на первую свободную парту прямо перед носом учительницы географии и сказал независимо:

– Я – немец. Мы приехали с Алтая. – А на перемене пересел запросто к ней, Саше, на третий ряд,

– У меня многих учебников нет. Поделишься? – Саша растерялась, молча, подвинула географию на середину. Весь день учителя, точно сговорившись, вызывали Женю к доске.

После уроков пошел рядом смело, не оглядываясь, на обалдевших одноклассников:

– Я тебя провожу. Посмотрю, где ты живешь. Три месяца придется перебиваться без учебников.

Они вышли из школы, прошли площадь, остановились у двухэтажного дома, в котором жили Сашины бабушка и дедушка.

– Саша, если ты согласна, давай договоримся: ты делаешь уроки до шести часов вечера, а я после шести буду забирать у тебя все книжки.

– Почему я? – вертелось на языке. Спокойная уверенность новичка так поразила ее, что она, кивнув в знак согласия, чуть ли не бегом рванулась к входной двери, потом остановилась. В квартире на первом этаже жили родители отца, ветераны войны, а Саша жила далеко от школы в старом кулацком когда-то доме, но идти почти через все село рядом с незнакомым парнем – это было слишком.

Женя, развернувшись, не спеша пошел в другую сторону от школы.

Взлетев на кухню, Саша прилипла носом к окну, но Женя уже скрылся за поворотом. Щеки горели, ладони стали противно потными. Саша бросилась к умывальнику:

– Вот попала в историю. Сказала бы «Нет!» и все. Теперь каждый вечер топать до шести часов вечера километр через все село с учебниками. А если факультатив или секция?

– Иди обедать, – позвала бабушка, но от волнения аппетит пропал.

Проблема с учебниками разрешилась через неделю – расстарались учителя и старшая сестра Эмма. Целую неделю Саша бегала к бабуле с тяжелой сумкой, радуясь, что утром в школу полетит налегке.

Женя ни о чем не догадывался. Ровно в шесть часов вечера он нажимал кнопку электрического звонка и ждал. Саша вытаскивала нужные учебники, втайне, надеясь, что Женя попросит у нее списать решенные задачи, но он, улыбаясь, складывал в большой черный портфель гору книжек, кивал: – Спасибо, – и спешил на тренировки по баскетболу.

А утром приносил учебники обратно в школу, садился рядом на эту несчастную первую парту на третьем ряду. Саша боялась осуждающих взглядов одноклассников и, особенно, подружек, но неделя пролетела так стремительно-суматошно, что было не до взглядов.

А в конце недели Женя вдруг вызвал Сашу во двор:

– Ну, так, где же ты живешь? Может, рассекретишься?

Они были примерно одного роста и оказались в такой опасной близости, точно собрались танцевать медленный танец. Женя схватил тоненькую с одними тетрадками сумочку на длинном ремешке: – Пошли.

Это был шок. Саша поняла, что влюбилась, словно сошла с ума. Она стала писать стихи.

За окном поет синица,
Звонко вторит ей капель,
Мне бы только не влюбиться,
Отсидеться, затаиться,
Как от гриппа защититься,
Заморозить в сердце хмель.
А оно, не подчиняясь,
Гонит кровь, стучит в висках,
В зеркалах, вдруг отражаясь,
Себя видишь, точно в снах.

Глава 3. ШАЛАШ

Один твой взгляд, здесь в зале схваченный внезапно,

Мне говорит о многом – о былом,

Ведь утром свой конверт, полученный обратно,

Сжигает сердце неожиданным огнем.

И дневника истертые страницы

Под детскою доверчивой рукой,

Вдруг оживляют в памяти зарницы,

Шалаш, костер и звезды над водой.

Уже не помнишь лица и фамилии,

Но теплится в листочках грусть,

Косым дождем заплаканные линии

Напоминают: больше не вернуть

Поэзию тех первых чутких весен,

Бездумье школьных дивных вечеров,

Когда мир становился тесен,

Тянуло в шорохи задумчивых кустов…

Нет, не забыть то упоенье молодостью, страстью,

Дразнящее очарованье красотой,

И слезы бурные к осеннему ненастью,

И ощущенье счастья раннею весной,

И резкий взлет надежды, ожиданий,

Грусть одиночества в заброшенном саду,

Разлук нетерпеливость и прощаний,

И постоянное неверие в беду.

– Ты надолго в Россию? – Саша согрелась в машине, но беспокоилась, что от мокрых трусов и влажных джинсов на сидении останется неприличный след

– Приехал клад искать. Помнишь, как летом тогда полезли в колодец за кладом? – Женя уверенно вел свою шикарную импортную машину с немецкими номерами и был таким незнакомым мужчиной из другой страны, из другого мира, из чужой жизни.

Он возмужал, раздался в плечах, вырос на целую голову, голос стал грубее, изменилась прическа, но густой чуб был по-прежнему зачесан небрежно на правую сторону. И Саша после такой радостно-откровенной встречи вдруг сжалась, не зная, радоваться или огорчаться:

– Да, наш клад нас точно дожидается, – она упорно смотрела вперед на дорогу, боясь встретиться взглядом с Жениными взглядами, которые тот изредка бросал на нее, видимо, незаметно рассматривая.

– Нет, здорово, что я тебя на дороге встретил. Еду в Старую Полтавку на разведку – вдруг ты! В гости пригласишь или мы с тобой где-нибудь в кафе посидим? Помнишь шалаш на берегу? – и снова память заскользила, словно солнечный зайчик по стене, высвечивая прошедшее много лет назад.