Джек Кетчам - Стервятники (Мертвый сезон)

• Название: Стервятники (Мертвый сезон)
• Автор: Джек Кетчам
• Издательство: Росич
• Жанр: Триллер
• Год: 1994
• ISBN: 5-88594-005-3

В дилогии «Стервятники» отразилась жестокая реальность наших дней, перед которой меркнут самые жуткие мистические сказки прошлого. Несколько поколений кровожадных дикарей, поселившихся в пещерах американского штата Мэн и промышляющих людоедством – какая сила способна остановить их жажду крови? Кто может бросить вызов чудовищной страсти охотников за человеческой плотью?..

Вполне возможно, что «Стервятники» являются наиболее страшной и ужасающей книгой, которую Вы когда-либо читали.

Роберт Блох

Когда Вы думаете, что самое страшное уже позади, Джек Кэтчам готовит очередной удар по вашим нервам.

«Глория»

Читателю нужно вернуться к творениям маркиза де Сада, чтобы по достоинству оценить книги Джека Кетчама.

«Глория»

---

К моменту прибытия скорой помощи фотографы уже работали вовсю. Питерс и Ширинг стояли у останков кострища и наблюдали за тем, как маленький, почти крохотный мужчина в белой рубашке и галстуке – Бог ты мой, в такое-то время суток! – усердно снимал на пленку обугленные остатки того, что некогда являлось человеческим существом. Позади них маячило не меньше дюжины вооруженных ружьями и готовых ко всему парней. Питерс также был при своем собственном ружье – короткоствольном, специального образца, которое постоянно возил в багажнике, что называется, для особых случаев. Данный же случай, как ему казалось, полностью подпадал под эту категорию. Он заметил фигуру Уиллиса, промелькнувшую среди второй группы людей, суетившихся возле дома.

– Уиллис! – громко позвал он. – А ну-ка, сынок, живо поди сюда! – Голос у него был чуть хрипловатый.

Уиллис махнул полицейским рукой – те как раз выгружались из машины. Еще одна дюжина, – подумал Питерс. – Точно, целая дюжина. Вторая.

– Извини, Джордж, – сказал Уиллис. – Мотт хотел, чтобы я помог разместить его парней.

– Пусть сами разбираются, – буркнул Питерс. – Нам тоже есть чем заняться. Так значит, ты говоришь, что к пляжу ведут две тропинки?

– Именно так. По крайней мере, я знаю про две. Вторая через несколько сотен ярдов отсюда ответвляется вот от этой. Правда, насколько я помню, ею почти никто не пользуется.

– Что, не очень торная?

– Да уж, крутоватая.

– Ты-то сам ее хорошо помнишь?

– Да вроде бы.

– О'кей, – кивнул Питерс. – Значит так. Мы с Ширингом пойдем по первой тропинке, ровной и чистой – не хватало еще мне заблудиться в этих местах, – тогда как ты возьмешь свою группу и поведешь ее по этой самой заросшей тропе, и, если повезет, то в итоге мы должны встретиться там, внизу. Правильно?

– Если память мне не изменяет, мы окажемся у вас за спиной, – сказал Уиллис. – С промежутком минут в пять или около того.

– Ну значит, будете чуть проворнее переставлять ноги. О'кей?

– О'кей, – с улыбкой кивнул Уиллис.

Питерс поймал себя на мысли о том, что особо парня торопить все же не стоит.

– Но только будьте постоянно начеку. Если кого заметите, не спешите открывать пальбу. Стреляйте только в самом крайнем случае. Мы уже установили личности двух оставшихся женщин, и мне не хочется без особой надобности подвергать их жизни опасности. Если получится, постараемся целыми и невредимыми отправить их назад домой. И не забывай, что этих сволочей там может оказаться черт-те знает сколько, так что повнимательнее. Понял?

– Понял.

Питерс повернулся к Ширингу.

– Сэм, ты готов?

– А ты сам-то всегда готов?

Питерс улыбнулся. – Пожалуй, что нет. Но тебе, сынок, я скажу вот что. Окажи мне услугу, сбегай к скорой и скажи им, чтобы до нашего возвращения никуда не уезжали. Мы тем временем пойдем вперед, а ты догоняй. И не занимайся там никакой ерундой. Да, еще скажи, что если к нашему возвращению их здесь не окажется, я лично возьму дубинку и всажу ее каждому на пару дюймов в зад. Понял?

– Разумеется, Джордж.

– Ну, парни, пошли, – сказал Питерс.

Он повернулся и двинулся по узкой тропе. У следовавших за ним полицейских на поясах болтались электрические фонарики. Впрочем, ночь и без того выдалась достаточно светлой. Не успели они еще скрыться из виду, как их догнал Ширинг.

– Пусть сам ее себе туда же засунет! – вот что они мне ответили. – Так и сказали: «Передай Джорджу, чтобы самому себе всунул ее в зад». Но нас, похоже, они все же дождутся.

– Это уже лучше, – кивнул Питерс. Потом покачал головой. – Значит, говоришь, «Пусть сам себе засунет», да? А что неплохо получается. Старый толстый полицейский всю ночь с риском для своей задницы шныряет по лесам, а его коллеги вон что ему желают. Нет, Сэм, определенно скажу я тебе, что цивилизация загнивает.

– Не знаю, – отозвался Ширинг. – Не видел.

Оба замолчали и лишь продолжали внимательно всматриваться в петлявшую перед ними тропу.

04.22.

Мужчина в красной рубахе шагал по пляжу, пребывая в состоянии полной отрешенности, почти ступора, и совершенно не подозревая, что за ним кто-то идет. Как ни крути, а получалось, что он не просто упустил добычу, но даже не обнаружил следов, которые указывали бы на то, что она прячется где-то в лесу. А это могло означать только одно то, что добыча по-прежнему находится где-то в доме. Он не понимал, как такое оказалось возможным, хотя и так не смог прийти к какому-то иному заключению.

Он чуть ли не вдвое прибавил шагу, вторично подходя к дому – но лишь обнаружил, что всю местность уже заполонили какие-то новые люди. Он не увидел среди них того человека, за которым охотился, хотя и предполагал, что именно там он и скрывается.

У остальных же было оружие.

«Красный» понимал, что в сложившейся ситуации им всем придется покинуть пещеру и уходить дальше на север, еще глубже забираясь в гущу лесов, но его все же сильно угнетало то, что именно ему выпала участь сообщить им об этом. Разумеется, они станут именно его упрекать в случившемся. Он был старшим, а следовательно на него посыпятся все укоры – ив том, что сорвалась их охота, и в том, что он упустил добычу. Его разбирала злость за то, что все это они станут думать именно о нем. Гнев подобно плотному одеялу застилал его мозг, и потому он не мог думать ни о чем другом. Ярость заглушала все его чувства, и, возможно, именно поэтому он не услышал, как у него за спиной, среди камней, крадется, причем довольно неловко, какой-то человек.

Человек, который теперь сам охотился за ним.

04.25.

Марджи не знала наверняка, умерла Лаура или все еще жива. Какое-то чувство подсказывало ей, что та просто не имеет права оставаться живой. Покуда у нее еще оставались силы, она пристально наблюдала за Лаурой и видела, что в ней еще теплится жизнь, хотя у Марджи уже совершенно не оставалось сил наблюдать это зрелище, а в ее желудке не осталось абсолютно ничего, что еще можно было выплеснуть наружу.

Она видела, как тощий взял корыто и плеснул из него в лицо Лауры зловонной водой – веки девушки слабо дернулись. Затем он выдернул из костра новую горящую палку, которая заменила окончательно сгоревший факел, и укрепил ее на стене. Затем в безмолвном ужасе наблюдала за тем, как он склонился над Лаурой, ножом срезал с нее джинсы, а потом и залитую кровью рубашку.

Марджи старалась не смотреть на Лауру – только на мужчину. Вот он откинул одну ее руку, уложил, словно деревяшку, перед собой, и до Марджи через какую-то долю секунды дошло, что именно он собирается сделать. И все же она опоздала, поскольку в тот же момент он резким движением тесака отрубил Лауре руку по самый локоть.

Марджи в очередной раз вырвало и только тогда она поняла, что в ее желудке все еще оставалось кое-какое содержимое. Она услышала громкое шипение, и вскоре помещение пещеры наполнила жуткая вонь. Она повернулась, чтобы снова посмотреть на тощего, и увидела, что он прижег обрубленное место факелом, после чего уселся, скрестив ноги, на пол, и принялся пить из чашки свежую кровь.

От залитого кровью пола и от черной, чуть поблескивающей раны поднимался легкий парок. Возможно, ее стошнило еще раз – она уже не помнила. Глаза Лауры были по-прежнему открыты и, словно подчиняясь последнему, немыслимому волевому приказу, чуть пошевеливаясь, наблюдали за ним. Наверное, она уже ничего не чувствует, – думала Марджи, – ничего не понимает, и вообще, скорее всего, пребывает в шоке.

Затем тощий отложил опустевшую чашку и расположил на полу перед собой вторую руку Лауры. Глаза девушки словно вспыхнули, загорелись от жуткого осознания и ужаса происходящего – и только тогда Марджи поняла, что спасительное забытье не пощадило несчастную.

В момент, когда опускался тесак, ей пришлось отвернуться. Она откинулась к дальней стенке клетки, почти вплотную прижавшись к лежавшему там пареньку, и зажала ладонями уши, чтобы не слышать производимых им звуков – громких шлепков, шелеста пламени и шипения стекающей на него крови, с неизбежной в таких случаях вонью горящего мяса; приглушенных стонов, жуткого удара металла по кости, сопровождаемого сухим хрустом, и, самое, пожалуй, кошмарное – бульканья вытекающей жидкости.

Он старался как можно дольше поддерживать в ней жизнь, и Лаура, как ни странно, принимала участие в этой пытке, продолжая инстинктивно, слепо бороться за свое выживание. Неужели она не понимала, что в данном положении ей было бы гораздо лучше умереть? Какую же злую шутку сотворила над ней природа. Ведь ее воля к жизни оказалась не менее жестокой, чем выходки этого дикаря. Марджи молила Господа о том, что если ей самой суждено вынести нечто подобное, она... что?

Впрочем, она тут же отбросила эту мысль – жуткую, глупую. Ей было ясно, что у Лауры попросту не было иного выхода, и когда настанет черед ее самой пройти через все это, не будет его также и у нее. Если настанет ее черед, – добавила она, – и поймала себя на мысли о том, что этого, скорее всего, все же не случится. Она по-прежнему отказывалась поверить в то, что они могут ее убить. Даже превратившись в обугленную головешку, она и тогда сохранит свое желание жить.