Прокопий Кесарийский - Война с персами. Война с вандалами. Тайная история

• Название: Война с персами. Война с вандалами. Тайная история
• Автор: Прокопий Кесарийский
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1993
• ISBN: 5-02-009494-3

В издание включены первые четыре книги знаменитой эпопеи Прокопия «Войны», блистательно живописующие обманчиво победоносную борьбу Византии с Персией в VI в. и повествующие о походе знаменитого полководца Велисария в Северную Африку против королевства вандалов, а также дающие исключительно важные сведения по внутренней истории не только Византии, но и народов Ирана, Кавказа, Ближнего Востока, Северной Африки и средиземноморских островов. В книгу вошла и жемчужина византийской исторической литературы – «Тайная история», обнажающая скрытые пружины императорской политики и язвы коррупции константинопольского двора.

---

(15) Так, в общем, обстояло дело с синоной. Что касается эпиболэ, то это слово означает некую нежданную погибель, внезапно поразившую землевладельцев и с корнем вырвавшую у них всякую надежду на жизнь. (16) Ибо подать с земель, оказавшихся заброшенными или неплодородными, владельцам которых и крестьянам случилось либо вовсе погибнуть, либо, покинув отчую землю, скрываться от постигших их из-за этого бед, они [властвующие] сочли приемлемым переложить на тех, кто еще не совсем погиб.

(17) Таково было значение слова эпиболэ, особенно распространившегося, как и следовало ожидать, именно в это время. Что до диаграфэ, то, выражаясь кратко, суть ее заключалась примерно в следующем. (18) Необходимость заставляла всегда, и особенно в такие времена, подвергать города многочисленным тяжелым взысканиям. Поводы к наложению их и способы их взимания я в настоящем рассказе опущу, дабы рассказ мой не затянулся до бесконечности. (19) Эти взыскания оплачивали землевладельцы, пропорционально размерам подати, налагаемой на каждого из них. (20) Их бедствия, однако, этим не кончались; напротив, когда мор охватил всю ойкумену и не миновал Римскую державу, истребив большую часть крестьян, и земли, как и следовало ожидать, оказались вследствие этого обезлюдевшими, он [Юстиниан] не оказал никакой милости их владельцам. (21) Ибо он ни разу не освободил их от ежегодной подати, взыскивая не только то, что было наложено на каждого из них, но и долю их погибших соседей. (22) Сверх того, они должны были выносить и все прочее, только что упомянутое мной, вечно обременявшее тех, кому выпало несчастье быть землевладельцем. И в довершение всего им приходилось держать на постое воинов, размещенных в наилучших и роскошнейших комнатах, прислуживать им, а самим жить в плохоньких и заброшенных домишках.

(23) Все это постоянно происходило с людьми в царствование Юстиниана и Феодоры, ибо в это время не было недостатка ни в войнах, ни в других величайших бедствиях. (24) Поскольку же я упомянул о помещениях, [предназначенных для постоя], мне невозможно обойти молчанием и то, что домовладельцы Византия, вынужденные предоставлять свои дома здесь для размещения варваров числом до семидесяти тысяч, не только не могли получать выгоду от своего имущества[238], но терпели и иные неудобства.

XXIV. Нельзя, конечно, обойти молчанием и того, что он [Юстиниан] совершил по отношению к солдатам, над которыми он поставил наиподлейших из всех людей[239], приказав им собирать как можно больше денег и из этого источника, причем те были хорошо осведомлены, что двенадцатая часть того, что они добудут, достанется им[240]. Имя же им было дано логофеты[241] (2) Каждый год они проделывали следующее. По закону солдатское жалованье выплачивается не всем подряд одинаково, но молодым и только что начавшим военную службу плата была меньше, уже испытанным и находящимся в середине солдатских списков – выше. (3) У состарившихся же и собирающихся оставить службу жалованье было еще более высоким с тем, чтобы они впоследствии, живя уже частной жизнью, имели для существования достаточно средств, а когда им случится закончить дни своей жизни, они в качестве утешения смогли бы оставить своим домашним что-то из своих средств. (4) Таким образом Время, постоянно позволяя воинам более низших ступеней восходить на места умерших и оставивших службу, регулировало на основе старшинства получаемое каждым от казны жалованье. (5) Однако так называемые логофеты не позволяли удалять из списков имена умерших, даже если в одно и то же время по разным причинам погибало множество, особенно, как это случалось в ходе многочисленных войн. Кроме того, они подолгу не пополняли солдатские списки, причем делали это часто. (6) В итоге дело обернулось для государства тем, что число солдат на действительной службе становилось все меньше и меньше; для оставшихся в живых солдат – тем, что, оттесняемые давно уже умершими, они оставались в разряде более низком, чем они заслуживали, и получали жалованье меньше того, которое выдавалось бы им в соответствии с полагающимся им разрядом; для логофетов же – тем, что они все это время выделяли Юстиниану долю из солдатских денег,

(7) Более того, они, словно бы в отплату за опасности войны, мучили солдат и многими другими видами взысканий, обвиняя одних в том, что они греки[242], как будто бы было совершенно невозможно, чтобы выходец из Эллады оказался благородным; других в том, что они якобы несут службу, не имея предписания василевса, хотя [они] могли предъявить на этот счет царские грамоты, которые те без колебаний дерзали объявить недействительными; третьих упрекали в том, что им случилось на несколько дней оставить своих товарищей. (8) Впоследствии по всей Римской державе были разосланы люди из придворной гвардии под тем предлогом, конечно, чтобы выявить среди занесенных в списки совсем негодных к военной службе. И у некоторых они осмеливались отнимать пояса[243], якобы как у непригодных или состарившихся. И те в дальнейшем, публично на площади прося милостыню у благочестивых людей, постоянно служили для всех встречных поводом к слезам и стенаниям. С остальных же, чтобы и с ними не случилось того же, они взыскивали большие деньги, так что солдаты, у которых многими способами вытянули все жилы, оказались самыми нищими из людей и отнюдь не жаждали воевать. (9) Поэтому и в Италии дела римлян потерпели крах. Посланный туда логофет Александр бесстыдно осмелился обвинять в этом солдат[244], а с италийцев взыскал деньги, утверждая, что он воздает им за их поступки при Теодорихе и готах. (10) По вине логофетов не только солдат мучили бедность и безысходность, но и тех, что служили в качестве помощников при каждом стратиге, прежде многочисленных и пребывавших в великой чести, терзали голод и нищета. (11) Ибо неоткуда им было приобрести то необходимое, к чему они привыкли.

(12) Добавлю я сюда и нечто еще, поскольку рассказ о солдатах побуждает меня к этому. Василевсы, правившие римлянами в прежние времена, разместили по всем окраинам государства огромное множество солдат с тем, чтобы они охраняли границы Римской державы, особенно же в восточной ее части, сдерживая таким образом набеги персов и сарацин. Их называли лимитанами[245]. (13) С самого начала василевс Юстиниан проявил к ним такое пренебрежение и презрение, что выплачивающие им жалованье задерживали его на четыре или на пять лет, а когда у римлян с персами бывал мир, этих несчастных вынуждали отказываться в пользу казны от причитающегося им за условленное время жалованья под тем предлогом, что и они будто бы вкушают блага мира. А затем он безо всякой причины лишил их и самого названия войска. (14) И в дальнейшем границы Римской державы оставались лишенными охраны, а солдаты неожиданно оказались вынужденными смотреть в руки тем, кто привык заниматься благотворительностью.

(15) Другие солдаты числом не менее трех с половиной тысяч изначально были определены для охраны дворца. Их называют схолариями[246]. (16) Этим казна, как было установлено с давних пор, всегда выплачивала жалованье большее, чем всем прочим. Прежние государи, выбрав их по доблести из числа армян, возводили их в это достоинство. (17) Но с тех пор как царская власть оказалась в руках Зинона[247], достигнуть этого звания стало возможно всякому, даже трусу и человеку вовсе не воинственному. (18) Со временем даже рабы, дав взятку, могли купить доступ к этой службе. Итак, когда Юстин овладел царской властью, этот Юстиниан многих назначил на эту почетную службу, получив отсюда огромные деньги. (19) Когда же затем он узнал, что в этих списках больше не осталось мест, он добавил к ним еще и других, числом до двух тысяч, которых стали называть «сверхномерными». (20) Когда же он сам овладел царством, он тотчас избавился от этих «сверхномерных», не вернув им никаких денег.

(21) Однако и по отношению к входившим в число схолариев он придумал следующее. Когда предполагалось послать войско против Ливии, Италии или персов, он отдавал приказ готовиться к выступлению и схолариям, хотя прекрасно знал, что они менее всего пригодны к службе в поле; и те, боясь, как бы этого не случилось, на указанный срок отказывались от жалованья. И такое схолариям пришлось испытать множество раз. (22) К тому же Петр все то время, пока он занимал должность так называемого магистра, постоянно терзал их, каждодневно неслыханным образом обворовывая их. (23) Ибо, хотя был он мягким в обращении и вовсе не способным на грубость, был он в то же время наибольшим среди всех людей вором, преисполненным гнусной алчности. Об этом Петре я упоминал в прежнем повествовании как повинном в убийстве Амаласунты, дочери Теодориха[248].

(24) Есть во дворце и другие, пользующиеся намного большим почетом лица, поскольку казна обычно выделяет им большее жалованье на том основании, что и они платят больше за получение своего военного звания. Их называют доместиками и протикторами, и они издревле были не искусны в военных делах. (25) Ибо они обычно зачислялись в дворцовое войско единственно ради звания и внешнего блеска. Одни из них с давних времен селились в Визáнтии, другие – в Галатии, третьи – в неких иных местах. (26) И этих, запугивая указанным образом, Юстиниан вынуждал отказываться от причитающегося им жалованья. (27) В общих чертах расскажу о следующем. Существовал обычай, чтобы каждые пять лет василевс одаривал каждого солдата определенным количеством золота. (28) И каждые пять лет посланные во все уголки Римской державы лица вручали каждому солдату по пять золотых статоров. (29) И не сделать этого было никогда и никоим образом нельзя. С тех же пор как этот человек стал управлять государством, он ничего подобного не сделал и не собирался делать, хотя уже прошло тридцать два года, так что люди до некоторой степени уже и забыли об этом деле.