Дин Кунц - Незнакомцы

• Название: Незнакомцы
• Автор: Дин Кунц
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13477-8

В жизнь совершенно разных людей, живущих в различных уголках США, одновременно ворвался страх: обломки схожих жутких кошмаров стали безжалостно терзать их мозг своими острыми гранями. Не сразу приходит осознание того, что нити, связывающие воедино весь этот ужас, ведут в далекую лунную ночь, в горы Невады...

---

В половине одиннадцатого в тот же вечер (она читала в постели книгу) раздался телефонный звонок. Это был Джордж Ханнаби. Позвони он пораньше, она бы перепугалась, решив, что Джонни стало хуже, но теперь она знала, что ей делать.

— Очень жаль. Мисс Вайс нет дома. Я не говорить английский. Звоните в следующем апреле, пожалуйста.

— Если это задумано как испанский акцент, — сказал Джордж, — то он звучит довольно скверно. А если как восточный, то просто ужасно. Благодарите Бога, что выбрали профессию врача, а не актрисы.

— Зато вы, должна отметить, могли бы стать неплохим театральным критиком.

— А разве я не обладаю столь необходимыми для этого качествами — беспристрастностью в оценках и проницательностью? А теперь заткнитесь и слушайте: у меня хорошая новость. Вы готовы, моя умница?

— Готова? Для чего?

— Для великих свершений. Для пересадки аорты.

— Вы хотите сказать... Это значит, я буду не просто ассистенткой? Буду оперировать сама?

— Да, сама — как ведущий хирург.

— Пересадка аорты? Я не ослышалась?

— Именно так. Не для того же вы специализируетесь на сердечно-сосудистой хирургии, чтобы всю оставшуюся жизнь вырезать аппендиксы?

Она уже слушала его сидя, раскрасневшись от волнения.

— И как скоро?

— На следующей неделе. Пациентку зовут Флетчер, ее обследуют в четверг или в пятницу на этой неделе. Мы вместе ознакомимся с ее историей болезни в среду. Если все пойдет по графику, я склонен думать, что мы сможем прооперировать ее в понедельник утром. Конечно, вы сами составите расписание обследования и план дальнейших действий.

— Бог мой!

— У вас все прекрасно получится.

— Но ведь вы тоже будете участвовать...

— Я буду ассистировать... если вы сочтете, что я еще на что-то годен.

— Но вы замените меня, если я сорвусь?

— Не говорите глупостей. Вы не сорветесь.

Она помолчала, потом твердо подтвердила:

— Да, я не сорвусь.

— Узнаю свою Джинджер. Вы можете сделать все, что задумаете.

— Даже улететь на жирафе на Луну.

— Что?

— Так, шутка.

— Послушайте, я понимаю, что вчера вы были близки к панике, но пусть это вас не беспокоит. Все стажеры через это проходят. Кто-то раньше, кто-то позже. Хирурги называют это «зажимом». Но вы были хладнокровны и собранны с самого начала, и я пришел к выводу, что у вас его не будет. Но сегодня он все-таки зажал и вас, просто немного позже, чем других. Полагаю, в любом случае вам следует только радоваться, что это уже позади. «Зажим» — штука временная, важно, что вы с ним превосходно справились.

— Спасибо, Джордж. Мне кажется, что из вас вышел бы неплохой тренер по бейсболу.

Положив трубку, Джинджер откинулась на подушку, обняла себя за плечи и довольно захихикала. Потом встала и пошла в чулан, где долго рылась, пока не нашла семейный альбом фотографий. Она принесла его в спальню и, забравшись на кровать, стала перелистывать: ей хотелось, чтобы Анна и Иаков были в эти минуты с ней рядом.

Потом, уже засыпая, она вдруг поняла, чего она боялась сегодня днем. Это был никакой не «зажим», это было нечто совсем другое, в чем она была пока не совсем уверена, но к чему все более склонялась: это было то же ощущение, которое она испытала во вторник две недели тому назад, — приступ автоматизма. Если бы он случился, когда в руке у нее был скальпель или когда она вшивала новый кусочек сосуда...

От этой мысли она даже открыла глаза. Сон исчез, словно вор, застигнутый перед дверью с отмычкой в руках. Она долго лежала не шевелясь, уставившись в темноту и косясь на причудливые тени от мебели: через щель между занавесками снаружи падал серебристый лунный свет и отблески уличных фонарей.

Имеет ли она право взять на себя такую ответственность? Все-таки это ведь операция на аорте. Нет, не нужно так мучить себя сомнениями, приступ наверняка больше не повторится. Но какие у нее основания для такой уверенности?

Сон вновь подкрался и сморил ее, хотя и ненадолго.

Во вторник после успешного похода в кулинарию, обильной трапезы и многочасового расслабления в кресле с хорошей книгой она вновь обрела прежнюю уверенность и принялась со свойственным ей хладнокровием размышлять над предстоящей операцией.

В среду Джонни О'Дей чувствовал себя прекрасно, и это было для Джинджер лучшей наградой за годы учебы и тяжелой работы: ведь именно для того она и не щадила себя — чтобы сохранять людям жизнь, облегчать страдания, дарить надежду и счастье.

Имплантация сердечного стимулятора завершилась удачно. После этой операции, в которой она ассистировала, Джинджер сделала аортограмму, с помощью специального красителя проверив циркуляцию крови у пациента, а затем они с Джорджем обследовали еще семерых больных, направленных к ним другими врачами.

Завершив осмотр, Джордж и Джинджер примерно полчаса просматривали историю болезни Виолы Флетчер — 58-летней пациентки, которую им предстояло оперировать на следующей неделе. Ознакомившись с ее картой, Джинджер решила, что больной лучше лечь в клинику в четверг, чтобы приступить к обследованию, и, если не будет никаких противопоказаний, оперироваться утром в понедельник.

К половине седьмого, отработав двенадцатичасовую смену, Джинджер совершенно не ощущала усталости, и уходить домой ей совершенно не хотелось, хотя Джордж Ханнаби уже давно был дома, а ей самой в госпитале делать было, в общем-то, нечего. Но она все еще слонялась по отделению, болтала с больными и наконец перед уходом решила еще разок пробежать карту Виолы Флетчер.

В этот час служебное отделение клиники пустовало, и скрип резиновых подошв тапочек Джинджер гулко разносился по коридору, сияющему чисто вымытым кафелем и пахнущему хвойными дезинфектами.

Смотровая и приемная Джорджа Ханнаби, как и другие комнаты, были темны и пусты, и Джинджер не стала включать весь свет, переходя из кабинета в картотеку, а зажгла только одну настольную лампу, отперла своим ключом дверь и через минуту уже держала в руках историю болезни Виолы Флетчер.

Удобно устроившись за письменным столом в кожаном кресле, она не спеша перелистывала страницы, когда взгляд ее случайно упал на лежавший поперек полоски света, рядом с зеленым пресс-папье, офтальмоскоп — самый обыкновенный инструмент для осмотра глаз, имеющийся у каждого окулиста.

Но у Джинджер вдруг перехватило дыхание. Более того, ее пробил холодный пот, а сердце заколотилось так часто и сильно, что казалось, будто на улице под окном бьют в большой барабан. И, точно как тогда, две недели назад в «Деликатесах от Бернстайна», все вокруг вдруг подернулось туманом и поплыло, и только сверкающий перед глазами инструмент виделся в каждой детальке, в мельчайших подробностях, как черные перчатки на руках мужчины в очках, с которым она столкнулась в дверях магазина. Это был уже не просто инструмент, а ось Вселенной, орудие страшной разрушительной силы.

Вскочив на ноги, Джинджер в ужасе бросилась вон из кабинета, подгоняемая звучащим у нее в голове приказом: «Беги, иначе ты умрешь». Жуткий вопль непроизвольно вырвался у нее, словно у до смерти перепуганного ребенка. Едва не перевернув на бегу кресло, она выбежала в пустой коридор и что было сил помчалась по нему, взывая о помощи.

Туман внезапно рассеялся.

Оглядевшись вокруг, Джинджер обнаружила, что сидит на бетонном полу, забившись в уголок под пожарной лестницей в конце служебного крыла здания, прижавшись спиной к холодной стене и уставившись на голую лампочку, горящую над пролетом в проволочном каркасе. В зловещей тишине она отчетливо слышала звук собственного прерывистого дыхания.

Джинджер поежилась: серые стены, пыльный холодный воздух, резкий свет в глаза, полутемные лестничные пролеты, металлические перила — не лучшее место для человека, ищущего поддержки в минуту душевного кризиса, когда так важно увидеть вокруг себя живые лица. Эта мрачная обстановка словно бы отражала ее собственное отчаяние.

Но, может быть, это даже и к лучшему, подумалось Джинджер, во всяком случае, никто не видел ее странного поведения. Хотя достаточно уже и того, что она сама об этом знала. Джинджер вновь содрогнулась, но уже не только от страха, все еще не отпускавшего ее, а от холода: ее одежда насквозь промокла от пота и прилипла к телу. Она обтерла рукой лицо, встала, пытаясь сообразить, на каком же она этаже, и решила, что ей следует идти наверх.

Звук ее шагов гулко разносился по пролетам.

Почему-то ей вдруг подумалось о кладбище.

— Мешугене, — вырвалось у нее.

Было 27 ноября.

6

Чикаго, Иллинойс

Первое воскресное утро декабря выдалось холодным, низкое серое небо сулило снег: к полудню замелькают первые редкие снежинки, а к вечеру весь чумазый город с его грязными окраинами покроется толстым слоем снежной пудры и глазури. Ночью первое место в разговорах всех горожан займет, конечно же, снежная буря — эта тема не оставит равнодушными ни жителей фешенебельного Золотого Берега, ни обитателей трущоб. Да, о снегопаде станут говорить повсюду — за исключением разве что домов прихожан храма Святой Бернадетты, где будут обсуждать возмутительный номер, который выкинул во время заутрени отец Брендан Кронин.