Анна Инк - Иней

• Название: Иней
• Автор: Анна Инк
• Жанр: Эротика

– Как вы познакомились? – Те двое, которые были с ним. Они хотели меня изнасиловать. Его друзья. – А он? – А он даже не узнал меня, когда мы встретились снова.

---

Делаю несколько быстрых шагов, но меня останавливает оклик за спиной:

– Эй!

Я замираю, как вкопанная. Меня бросает в дрожь. В голове невольно всплывает картинка из вчерашнего вечера, когда на меня напали. Я вспоминаю голос одного из них. Он кажется мне точно таким же, который я слышала сейчас. Агрессивным, хлёстким, от него кровь стынет в жилах – как будто ударили плетью прямо перед моими ступнями, и я не смею сделать шага вперёд.

– Эй, – снова слышу я, и медленно оборачиваюсь.

В полутьме, между окнами кафе, вижу силуэт мужчины. У его лица клубится дым, который порывистым ветром разбивается на ошмётки и мечется в разные стороны. Он курит. Я вижу оранжевый огонёк, который в темноте кажется электрическим.

– Я тебе, тебе! – кричит он мне. Я начинаю медленно возвращаться, моя голова скользит то в один бок, то в другой, будто если я поменяю ракурс, смогу разглядеть его лицо. Я приближаюсь к нему, и чувствую, как холодеют мои руки.

– Ты вышла из ресторана. Там женщина такая… с золотой змеёй на шее. Видела её? Она освободилась? Что она вообще там делает?

– Ты – Лёша?

Он выступает на свет, и я вижу его лицо. На его лбу тень от капюшона толстовки. У него влажные карие глаза, с зеленоватыми вкраплениями. Мой учитель в художественной школе называл такой цвет «Гавана», коричневый с зеленоватым оттенком, залитый холодным серебристым блеском, или попросту табачный. Эти глаза смотрят на меня исподлобья.

– Я тебя не знаю, – говорит он удивлённо.

У него приятный низкий голос, с хрипотцой. И эти две морщинки над переносицей… нравится.

– Я – Катя, девушка Никиты, брата Ирины. Она рассказывала о тебе.

– Правда? – в его голосе проскальзывает надежда. – И что она про меня говорила?

– Что ты её новый любовничек.

Вот же я идиотка! Его лицо становится таким злым, что я даже невольно отступаю.

Я начинаю лепетать:

– То есть она рассказывала, что вы познакомились…

– Так чего там происходит? – перебивает он меня, и отшвыривает сигарету. Она крутится волчком – мой взгляд следует за её полётом, пока она не врезается в припаркованную рядом машину.

– Она разговаривает с начальником, – бормочу я, и медленно возвращаюсь к его лицу. Я как будто наугад выдала ответ на уравнение, и теперь пытаюсь понять, как объяснить алгоритм решения.

– Угу. Понятно, – он поворачивается ко мне спиной и снова уходит в полумрак. Я вижу, как он отстукивает ногой какой-то ритм, нервничает, потом делает несколько суетливых шагов вдоль тротуара. Он расстроен, и злится одновременно.

– Может тебе зайти? – спрашиваю я.

– Не положено.

– По… почему?

– Не положено, – он снова подходит ближе, подаётся головой вперёд так, что его лицо снова освещает настенный фонарь. Его глаза сощурены, губы сжаты. – Таким как я с такими как вы за одним столом жрать не положено.

Он отчеканивает каждое слово с такой яростью, что мне становится не по себе. Я отступаю на шаг в растерянности.

– А какие мы такие?

– А то ты не знаешь? – он сплёвывает на тротуар. – Вы другого сорта, из другой… как это назвать… касты. Очень мы разные, понятно?

– Что у нас с тобой разного?

– Тебе не пора возвращаться, а? – он раздражённо поднимает брови. – Папик рассердится.

Он посмотрел на меня с такой ненавистью, что я поёжилась.

– Ты меня с кем-то путаешь, – мямлю я.

– Угу, конечно. Сколько раз я себе говорил не связываться с такими, как вы. Почему мне так не везёт? Стою и жду, как собака хозяина, – он бормочет себе под нос, не обращая внимания, что я всё прекрасно слышу.

– Но мы не такие как они, – пытаюсь возмутиться я.

– Кто – мы?

– Я и Никита. Мы не такие как Ирина. Она слишком много о себе возомнила.

Он снова выходит на свет, губы сложены в тонкую, жёсткую линию. В его глазах сверкают молнии. Я вся съёживаюсь от его взгляда, коленки подгибаются.

– Тебе до Иры как до Китая раком, – цедит он. – Ты что думаешь, разрядилась в дорогие шмотки и стала от этого красивой? Насосала на бирюльки, – он с брезгливым лицом щёлкает меня по серёжке, – и теперь можешь других судить? Шла бы ты…

– Но я не…

– Пошла на… – выплёвывает в меня матное слово, резко подавшись вперёд, и от рывка головы капюшон спадает. Я вижу его короткие, похожие на густую щетину волосы, и уши со скошенными мочками.

Я отступаю на шаг резко, будто меня снова, как вчера, тянут за волосы.

Он там был. У железной дороги вчера. Я видела его вчера. С ними.

Я на ощупь пытаюсь найти прореху распахнутой двери и проскальзываю в неё, не отрывая от него взгляда. Вжимаю голову в плечи. Убыстряю шаг.

Ирина опять сидит рядом с Никитой. Трогаю его за плечо, он оборачивается.

– Тебя так долго не было. Я уже стал волноваться, – он переводит взгляд на Ирину, которая вставать не собирается.

– Поедем, а? Мне нехорошо, – я хмурю брови.

– Надо меру знать, уже взрослая девочка, – Ирина смотрит на меня с улыбкой и стучит пальцами по своей шее, намекая, что я слишком много выпила.

– Ладно, только попрощаюсь с Виктором Сергеевичем, – Никита уходит. Ирина отворачивается и делает вид, что меня нет рядом. Она уже хохочет над какой-то шуткой, прозвучавшей за столом, и уплетает с моей тарелки аппетитный, блестящий от масла прожаренный кусок мяса. Я могу только догадываться, похожа ли еда в этом кафе на домашнюю, потому что сегодня мне не удалось съесть ни кусочка.

Ирина превратила мой вечер в катастрофу. Но она больше не всемогущая злодейка. Теперь я знаю про неё кое-что. Нечто унизительное. Мужчина, перед которым она в первый же день знакомства раздвинула ноги, оказался ничтожеством. Мелкий воришка, который нападает на беззащитных женщин. Если сегодня он и водил её в ресторан, то за счёт такой же как я она там жрала.

– Ты очень не понравилась Никитиному начальнику.

Я опускаю на неё взгляд. Я по-прежнему стою за её спиной, и ей приходится развернуться на стуле боком. Очень непривычно разговаривать с ней так: когда я смотрю на неё сверху вниз.

Она думает, что она самая лучшая. И всё у неё самое лучшее. И Лёша. Я невольно усмехаюсь. А её улыбка исчезает.

– Чему ты улыбаешься? – хмурится она.

Кто-то дотрагивается до моей руки, я машинально дёргаю плечом и сбрасываю чужую ладонь.

– Катя, – Никитин голос звучит испуганно.

Я разворачиваюсь и иду к выходу. Набрасываю пальто на ходу уже на улице. Я не смотрю в ту сторону, где стоял Лёша. Быстро иду к машине.

Никита обгоняет меня и как обычно открывает передо мной дверь. Я сажусь и захлопываю её сама, громко и с чувством. Мне становится легче, как ни странно.

– Ты случайно… не беременна? – Никита поглядывает на меня с подозрением, заводя мотор.

– Нет.

– Я никогда не видел тебя такой… озлобленной.

– Несколько минут назад я была испуганной до смерти.

– Почему?

Я пожимаю плечами и отворачиваюсь.

– Кто тебя напугал?

– А твоя сестра не боится спать с первым встречным? Что она вообще знает про этого Лёшу?

Никита озирается, смотрит в зеркала:

– Ты его видела? Он что-то сказал тебе?

– Нет.

– Я надеюсь, ты не относишься к тому большинству девушек, которые завидуют Ире? – Никита говорит это тихо, и я чувствую в его фразе что-то чужое, для него непривычное. Это она ему наплела, что я завидую её красоте и деньгам. Я уверена в этом на сто процентов! Смотрю на Никиту очень серьёзно. Мне не хочется выяснять с ним отношения. Смысл говорить ему, что он ведёт себя как слабак, идёт на поводу у сестры, слушается её во всём? Он только расстроится, а поменять ничего и никогда не сможет.

Он кладёт руку мне на коленку:

– Тебе надо расслабиться, сейчас приедем и я сделаю тебе массаж, хорошо?

Я изо всех сил пытаюсь переключиться на Никиту, но у меня не получается. Меня внутри будто что-то выжигает. И я просто киваю.

Мы всю оставшуюся дорогу едем молча. Я хотела попробовать подремать, но стоило мне закрыть глаза, как в голову начинали лезть дурацкие воспоминания о сегодняшнем вечере: безволие Никиты, наглость Ирины, презрительный взгляд Виктора Сергеевича, и Лёша – разъярённый и потерянный, такой грубый и такой разочарованный.

Глава 3

Мы входим в пустую квартиру. В нашей комнате, на постели, разложено несколько костюмов в прозрачной упаковке. На прикроватной тумбочке красивым изгибом лежит золотой браслет, по всей его длине идёт несколько ответвлений, на которых висят разные фигурки. Мне даже страшно представить, сколько у неё украшений. И все они настоящие, одежда отутюжена в прачечной, а в комнате пахнет духами: я не знаю, что это за бренд, в нашем магазине такого точно не продают – скорее всего, индивидуальный аромат, составленный из эфирных масел – это очень-очень дорого. Никита прав, я завидую её деньгам. Точнее, она права. Только всё ещё хуже: я знаю, что даже если мне отдать все эти деньги, на меня надеть такую одежду и украшения, я не стану лучше ни на капельку. Я просто из другой касты, как сказал Лёша. Я – беспородная дворовая шавка. Посредственность, ничтожество.