Таня Винк - Рядом с тобой

• Название: Рядом с тобой
• Автор: Таня Винк
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2017
• ISBN: 978-617-12-3569-4, 978-617-12-3199-3

Галя еще девочкой потеряла маму. Ее жизнь складывалась не так, как хотелось бы: пьющий отец, ненавистная мачеха… Единственная радость – воспоминания о встрече с Салманом, чеченским парнем, с которым Галя познакомилась еще совсем ребенком. Длинные письма, годы разлуки и признания в любви… Судьба сводит их в Харькове в университете, и кажется, сейчас все наладится. Пара создает семью, но родня парня-чеченца не приняла «неверную» Галю. Девушка с маленьким ребенком на руках остается совсем одна… Сможет ли она перенести боль разлуки с любимым? Простит ли когда-нибудь это предательство?

---

Галя переместилась в столовую – оттуда виден коровник. Мама вышла из сарая с полным ведром. Галя вздохнула: сейчас процедит молоко и начнет канючить: «Выпей, здоровее будешь». Не будет она здоровее, потому что парное молоко – это ужас. Галю тошнит, а мама все равно заставляет. Вот Юрка целый литр выпивает, да еще заедает батоном с вареньем, но почему-то зимой тоже кашляет и такой же худой, как Галка.

Она вошла в кухню. Юрка сидел на табурете. Увидев Галку, он раскрыл книжку, сказал маме:

– Смотри, это место, где индейцы майя приносили жертвы своим богам, – и покосился на Галю.

Галя зубами скрипнула, но в книжку не заглянула. Мама заглянула – она не может долго сердиться, сказала: «Как интересно!» – процедила молоко, дала котенку Никите и налила в Галину кружку. Она не попросила, а приказала выпить.

– А ты пустишь меня завтра на «Фантомаса»? – спросила Галя с невинным видом, сжимая в руках теплую эмалированную кружку.

Мама опешила:

– Как ты можешь об этом спрашивать?!

– Но я не могу сидеть все время дома.

– Можешь! Будешь сидеть, пока горло не пройдет!

Она стукнула по столу литровой Юркиной кружкой и наполнила ее до краев парным молоком.

Юрке приказывать не надо – он сам взял варенье, батон, сел за стол и положил перед собой книжку. Галя давилась молоком. Мама мазнула помадой по губам, сказала, что в магазин собралась, что вернется через час, взяла сумку и ушла.

Тоже проблема – обмануть маму! Как только калитка захлопнулась, Галя половину молока вылила Никите, а остальное пододвинула Юрке.

– Выпей, а то не пойду!

Юрка ухмыльнулся и все выпил. И даже пузыри не пустил! Жаль, что с сырыми яйцами не обманешь, думала Галя, глядя на белые усы над верхней губой брата, – мама сама их разбивает и заставляет пить. И рыбий жир тоже заставляет, но Галя не противится, потому что от этого жира ноги будут стройными, а пока они кривоватые. Юрка поставил чашку на стол и, вытирая рукавом молочные усы, прищурился:

– Ну?

– Баранки гну! – огрызнулась Галя, отлично зная, что побежит прямо сейчас. – Давай твою записку!

Кот вышел в коридор, посмотрел на Галю и принялся умываться.

– Выпей мое молоко, – сказала ему Галка, надела шапку, шубку и сунула ноги в сапоги. Натянула рукавицы, чтобы кожу на руках не ободрать о мерзлую щеколду, и по дороге прихватила швабру, стоявшую под лестницей на чердак. На крыльце она быстренько сбила шваброй сосульку и, хрустя ею, выскочила на улицу.

И налетела на маму. От неожиданности она замерла, держа сосульку в руке. Но мама ничего не сказала, схватила Галю за руку и поволокла в дом.

– Юрочка, сынок, собирай вещи, быстро! – крикнула мама, снимая пальто. – Галя, помоги брату!

– А что случилось? – в один голос спросили дети.

– Мы уезжаем.

– Опять?

– Да, опять.

– Далеко?

Дети радостно переглянулись.

– Далеко.

– А школа как? – спросил Юрка.

– Не волнуйтесь, собирайте вещи.

Мама снова убежала и вернулась с папой. Папа стряхнул снег с сапог, ушанку повесил на крючок, погрел руки о печку и снял со шкафа все три чемодана, а они вынули из буфета торбы, в которых уже перевозили свои игрушки.

– Может, оставите игрушки? – спросил папа. – Вы уже взрослые.

Слова папы ошеломили их.

– Оставить? – Брат и сестра переглянулись. – Вот так? Сразу?

– Да. Когда-то ж это надо сделать, – он развел руки в стороны. – Хотя… решайте сами…

Дом они покинули через два дня глубокой ночью. Из игрушек взяли Галкину немецкую куклу и Юркину меховую собаку, а торбы наполнили книгами. В Кишинев на своем «москвиче» их отвез сын бабушки Лейлы, отец дылды. Было очень жаль расставаться с этой дружной и гостеприимной цыганской семьей. Галя и Юрка любили бабушку Лейлу, она пекла вкусные пироги и предсказывала будущее. Гале она предсказала красавца мужа и вечную любовь. Юрка сокрушался, что он не цыган, и мечтал попутешествовать с цыганским табором. Дурачок, мама бы ему так показала это путешествие, что два дня не смог бы сидеть.

На дизельном поезде они добрались из Кишинева до Одессы. С одесского железнодорожного вокзала Петя отослал телеграмму своему другу Абу Бисаеву: «Вынужден снова переехать скоро пришлю новый адрес обнимаю Петя», – и вернулся в зал ожидания.

– Папа, куда мы едем? – спросил Юра.

– На мою родину.

– Это далеко?

– Сутки поездом, потом на автобусе – и на месте.

Петя посмотрел на жену – на ее лице застыла тревога. Он взял ее за руку:

– Все будет хорошо.

Вера улыбнулась, но глаза по-прежнему были грустными.

– А где мы будем жить? – спросила Галя, заглядывая в сумку, в которой спал Никита.

– Мы построим дом.

– Большой?

– Очень большой.

– У меня будет своя комната? – спросил Юра.

– Обязательно.

– А у меня? – Галя оторвалась от котенка.

– И у тебя. – Петя погладил дочку по плечу и повернулся к жене. – А у нас будет большая спальня.

Как же ему надоело жить по чужим квартирам! Хватит! Больше никаких переездов! А дом построить нетрудно – он хороший столяр, и работу ему найти несложно.

Они предполагали такой ход событий и несколько раз обсуждали, куда поедут, если что.

– Может, в Харьков, на твою родину? – спросил он как-то у жены.

Верочка усмехнулась:

– Ты посмотри на себя в зеркало, у тебя ж на лбу написано – хочу домой.

У нее на лбу были написаны эти же слова, но она неоднократно повторяла, что там ее никто не ждет. Даже родная сестра.

В поселок Березино, что на середине пути между Могилевом и Минском, они едва добрались с могилевского вокзала из-за пурги и заносов – автобус ломался два раза.

– Это к счастью. – Петя обнял жену, когда злой как черт водитель второй раз объявил, что с двигателем снова проблемы, но на этот раз они могут оставаться в салоне.

С Верочкой он познакомился в таком же полуразваленном автобусе – ехал из Харькова в Чугуев, на аэродром. Вернее, не в автобусе, а на обочине дороги – автобус заглох, и всем пришлось выйти. Улыбчивая, она охотно поддерживала разговор, а он думал об одном: «Вот сейчас мотор заведется, мы рассядемся по местам, и я потеряю ее навсегда». Мотор действительно завелся, и она с детской непосредственностью попросила Петиного соседа поменяться местами. Тогда он еще не знал, что навсегда покорил ее своей кривой улыбкой и печальными глазами. Жила она в Чугуеве в казенной квартире. Они встретились на следующий день, потом еще раз и еще. Затаив дыхание, он держал за руку девушку на четырнадцать лет моложе, но чувствовал себя ее сыном – столько материнского тепла было в изумрудных глазах! Она была первой, с кем захотелось поделиться болью. Через много лет после войны он впервые произносил вслух то, что занимало его каждую минуту жизни, даже во сне. Он поделился с ней своими секретами, не чувствуя при этом унижения и не стесняясь слез, – рассказал, что больше не может летать, что боится высоты, что комиссован из армии и что он инвалид с двадцати пяти лет. Верочка призналась, что отца арестовали, когда ей было три года, что семья превратилась в изгоев – членов семьи врага народа, что мама ездила в тюрьму, на Холодную гору, а ее не пустили и ударили в грудь прикладом. Через много лет в груди образовалась опухоль и мама долго и мучительно умирала. Что старшую, тогда восьмилетнюю, сестру Наталью односельчане выталкивали из очереди за хлебом, и она приходила домой в слезах, но следующей ночью снова шла и занимала очередь, а ее снова выталкивали. Они открывались друг другу, как цветки солнцу, утешали друг друга, поддерживали, и прошлое стало общим. Будто слезы счастья утренней росой умыли два влюбленных сердца, – они поженились. Верочка окончила лесной техникум и получила распределение в Ровно. Петя поехал за ней – без нее он не мог дышать, рядом с ней его буквально распирало от счастья. Она тоже много читала, и ее любимым автором был Цвейг.

– Все у него как-то грустновато, – заключил Петя, прочтя один из рассказов. – Как ты можешь его читать?

– Он рассеивает иллюзии, – ответила Верочка.

Наверное, благодаря рассеявшимся иллюзиям Верочка с сестрой не общалась. Когда-то Наталья открыто, при Пете, заявила, что Вера круглая дура, иначе как объяснить ее любовь к бесперспективному мужику, ведь за Верой ухаживал сам председатель сельсовета!

– Ну и что, что председатель, – хмыкнула Вера, – мне не должность нужна, а душа. – И она поцеловала Петю в щеку. При сестре.

И она была ему очень нужна, она стала для Пети самой большой наградой за всю нелегкую жизнь. Не формами покорила она его, не короткими волнистыми прядями, а доброй душой и глазами – они с такой нежностью смотрели на его изуродованное шрамами лицо. А потом ее руки с такой же нежностью гладили его седую голову и губы целовали шрамы. По ночам она спасала его от кошмаров – будила. Кошмары были разные: то приходил стрелок Степан и спрашивал, где его голова. Петя отвечал, что замотал ее в гимнастерку и отнес в морг санчасти. Снилась лоснящаяся рожа комиссара. Разлепив пухлые губы, он орал: «Ты меня на х… послал?! Меня! Полкового комиссара! Не видать тебе Звезды Героя, как своей ж…!» Звезду он так и не получил, хотя после войны сам Маресьев за него хлопотал. Снился Вася Сталин, совсем пацан, щуплый, стеснительный, улыбается и смотрит на Петю – даже во сне Петя чувствовал, как коленки дрожат: шутка ли, ему поручено научить летать сына самого отца народов! Снился последний бой над Будапештом. Разрушенный, дымящийся, грохочущий, он лежал под крылом истребителя шахматной доской – один квартал занят немцами, другой – союзниками. Подбили. Выпрыгивать с парашютом? Бесполезно – до земли не доберешься, разорвут в воздухе в клочья. В двадцать четыре года он принял решение погибнуть. Но судьба его решение отклонила – пылающий самолет чиркнул крылом по верхнему этажу дворца на берегу Дуная и, выпрямив фюзеляж, воткнулся в огромное окно.