Юрий Домбровский - Гений жанра

• Название: Гений жанра
• Автор: Юрий Домбровский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-88010-433-8

Второй роман Юрия А. Домбровского их серии «Золотой век русской литературы» – «Гений жанра» – посвящён великому русскому поэту М. Ю. Лермонтову, вундеркинду и гению эпистолярного, литературного жанра своего времени, жизнь которого трагически оборвалась на дуэли в 27 лет. Роман интересен не только биографическим сведениями о гениальном поэте, но и слогом повествования, перекликающимся с мыслями поэта, заключёнными им в своих записях и письмах, собранных в архивах, а также прозвучавших в живых диалогах со своими современниками.

Роман основан на переписке Лермонтова с близкими и друзьями, а также на документах расследований жизни и смерти поэта и рассчитан на самый широкий круг читателей.

---

К 1829 году относились его первый очерк «Демона» и стихотворение «Монолог», предвещающее «Думу». Юный поэт отказывался от своих вдохновений, сравнивая свою жизнь с осенним днём и рисуя «измученную душу» Демона, живущего без веры, с презрением и равнодушием ко «всему на свете». Немного спустя, оплакивая отца, он себя и его называл «жертвами жребия земного»: «ты дал мне жизнь, но счастья не дано!..».

Весной 1830 года Благородный пансион был переименован в гимназию, и Лермонтов оставил его. Лето он провёл в Середниково подмосковном поместье брата бабушки Столыпина. Неподалёку от Середникова жили другие родственники Лермонтова – Верещагины. Там случилась небольшая история: кузина Сашенька Верещагина познакомила его со своей подружкой Катей Сушковой, соседкой по имению. По своей влюбчивой натуре, Михаил тут же влюбился в неё, но та лишь подсмеивалась над ним, называя его «отроком с сентиментальными суждениями» и угощала булочками с начинкой из опилок. Этого уже юный Лермонтов стерпеть не мог и подложил ей в сумочку лягушку.

Боже, сколько было потом крику! Сушкова позже назвала эти шалости романом о двух частях: в первой была торжествующая и насмешливая героиня Сушкова, во второй – холодный и даже жестоко мстительный герой Лермонтов. На самом же деле влюблён юноша был тогда в свою соседку по московской квартире на Малой Молчановке – Вареньку Лопухину, которая также была влюблена в юного поэта и даже позировала ему, когда он писал её портрет акварельными красками. Они подружились с первых дней пребывания Лермонтова в Москве – сразу же, как познакомились. Восемнадцатилетний поэт посвящал ей свои стихи, писал ей письма и записки, но родители Вареньки, особенно её отец, были категорически против их отношений, готовя своей дочери более выгодную партию. Много чего ещё потом произошло разного, но любовь к Вареньке Лопухиной Лермонтов хранил до конца своей жизни, как и она, впрочем, хотя и несколькими годами позже была выдана за действительного статского советника Бахметева, который был старше неё почти на двадцать лет.

В то же лето внимание юного поэта сосредоточилось на личности и поэзии Байрона. Он впервые сравнивал себя с английским поэтом, сознавал сходство своего нравственного мира с бунтарским байроновским. На фоне всего этого вряд ли увлечение черноокой красавицей Сушковой можно было признать столь поглощающим и трагическим, как его рисовала позже сама героиня. Тем не менее это не мешало «роману» внести новую горечь в сердце поэта, и он действительно отомстит ей немного позже жестоко и хладнокровно – уже без помощи лягушки. Но всему своё время…

Вряд ли ввиду всего этого увлечение поэта красоткой Сушковой, можно признавать столь значимым. Это доказывала впоследствии его действительно жестокая месть – один из его ответов на людское бессердечие, легкомысленно отравлявшее его «ребяческие дни», гасившее в его душе «огонь божественный».

В том же году произошло знакомство поэта с Натальей Фёдоровной Ивановой – таинственной незнакомкой, чьи инициалы он указал в так называемом «ивановском цикле» из приблизительно тридцати стихов. Отношения с Ивановой первоначально развивались иначе, чем с Сушковой, – юноша впервые почувствовал взаимное чувство. Однако вскоре в их отношениях наступила непонятная перемена – пылкому молодому поэту предпочли более опытного и состоятельного соперника.

К лету 1831 года в творчестве Лермонтова стала ключевой тема измены, неверности. Из «ивановского цикла» стихов было ясно, насколько мучительно переживал поэт это чувство. В стихах, обращённых к Н. Ф. Ивановой, не содержалось никаких прямых указаний на причины сердечной драмы двух людей, на первом месте лишь само чувство неразделённой любви, перемежающееся раздумьями о горькой судьбе поэта. Это чувство усложнялось по сравнению с чувством, описанным в цикле к Сушковой: поэта угнетало не столько отсутствие взаимности, сколько нежелание оценить насыщенный духовный мир поэта.

Вместе с тем отверженный герой был благодарен своей возлюбленной за ту возвышающую любовь, которая помогла ему полнее осознать своё призвание поэта. Сердечные муки сопровождались упрёками к своей неверной избраннице за то, что она крала его у Поэзии. В то же время именно поэтическое творчество способно обессмертить чувство любви:

Но для небесного могилы нет.
Когда я буду прах, мои мечты,
Хоть не поймёт их, удивлённый свет
Благословит; и ты, мой ангел, ты
Со мною не умрёшь: моя любовь
Тебя отдаст бессмертной жизни вновь;
С моим названьем станут повторять
Твоё: на что им мёртвых разлучать?

Любовь поэта невольно стала помехой его поэтическому вдохновению и творческой свободе. Лирического героя переполняла противоречивая гамма чувств: нежность и страстность боролись в нём с врождённой гордостью и вольнолюбием.

6

В сентябре 1830 года по решению правления Московского Императорского университета Лермонтова после сдачи необходимых экзаменов зачислили на нравственно-политическое отделение, а вскоре перевели на словесное отделение. За стенами института в кружках развивалась серьёзная студенческая жизнь, но Лермонтов не сходился ни с одним из студентов: несомненно, у него было больше склонности к обществу, чем к отвлечённым товарищеским беседам. По своей природе он был наблюдатель жизни. У него уже давно исчезло чувство юной, ничем не удручённой доверчивости, охладела способность отзываться на чувства дружбы, на малейшие проблески симпатии. Нравственный мир его был иной, чем у его товарищей гегельянцев и эстетиков – любителей философии Гегеля и эстетики литературных форм. Его мир совсем другого склада. Да, он не менее их уважал университет. Храм науки он называл «святым местом», описывая пренебрежительное отношение студентов к жрецам храма. Знал он о философско-заносчивых спорах студентов, хотя сам не принимал в тех спорах участия, вероятно, даже был знаком с самыми горячими спорщиками, но ни с кем не сближался…

Для поэтической деятельности университетские годы становились для поэта весьма плодотворными. Талант его зрел быстрее на благодатной почве, духовный мир определялся резче. Лермонтов всё чаще посещал модные московские салоны, балы, маскарады. Он знал цену этим развлечениям, но умел быть весёлым, получать от жизни наслаждения, разделять удовольствия других. Поверхностным наблюдателям казалась совершенно неестественной его бурная и гордая поэзия при всех его светских талантах…

Тем временем в Москве началась эпидемия холеры. Город оцепили военными кордонами, запрещая покидать его и прибывать в него посторонним. Москва варилась в собственном соку со всеми вытекающими последствиями. Однако на этом безрадостном фоне в журнале «Антей» было опубликовано стихотворение Лермонтова «Весна» первое стихотворение поэта в печати. Следом за ним журнал напечатал ещё несколько стихов молодого поэта. Лермонтову едва исполнилось семнадцать, а его имя уже было на слуху московской публики.

Неожиданно часть стихов юного дарования подверглась критике. Его бунтарский демонизм и разочарование посчитали некой «драпировкой», весёлый и непринуждённый вид – чисто юношеским свойством, а «тоску» и «злость» – притворством и условным маскарадом. Поэт проглотил всё это с видимым спокойствием, но в душе его скребли кошки. Вдохновение всего лишь спасало его от мелочных сует. Он просто писал, отдавался творчеству как единственному чистому и высокому наслаждению. А «свет», по его мнению, всё нивелировал и опошлял, сглаживал оттенки, вытравлял всякую оригинальность, приводил всех к одушевлённому уровню манекена. Принизив человека, «свет» приучал его быть счастливым именно в состоянии безличия и приниженности, наполнял чувством самодовольства, убивал всякую возможность нравственного развития.

Лермонтов не желал подвергать себя подобной участи. Более чем когда-либо он стал теперь прятать свои думы от людей, вооружаться насмешкой и презрением, подчас разыгрывая роль доброго малого или отчаянного искателя приключений. Вспомнились ему и кавказские впечатления – могучие и благородные, ни единой чертой не похожие на мелочи немощи утончённого общества. Ему казалось, что он повторял мечты поэтов прошлого столетия о естественном состоянии, свободном от «приличия цепей», от золота и почестей, от взаимной вражды людей.

Под впечатлением посещения и богомолья вместе с бабушкой и кузинами Троице-Сергиевой лавры Лермонтов написал стихотворение «Нищий», заканчивал драму «Странный человек», поэму «Ангел смерти». Под впечатлением от романа Лажечникова «Последний Новик» он написал стихотворение «Из Паткуля». Его печатали, о нём говорили… В Московском университете проходил разбор по классу английского языка лектором английской словесности Эдуардом Гарве на отрывки из лорда Байрона, Вальтера Скотта и Томаса Мура – Лермонтов получил по английской литературе высший балл.