Сергей Зверев - «Вселить в них дух воинственный»: дискурсивно-педагогический анализ воинских уставов

• Название: «Вселить в них дух воинственный»: дискурсивно-педагогический анализ воинских уставов
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Языкознание
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906910-32-5

На фундаменте изучения воинских уставов XVII–XXI вв. в предлагаемом издании исследуются особенности воинского институционального дискурса с позиции теории общественной речи.

Уроки войн, личностные особенности верховного вождя армии, состояние умов общества, из которого армия черпает пополнения для своих рядов, отражаются в уставах. Тексты боевых и полевых уставов – летопись вооруженных сил; они помогают лучше понять дух армии и народа, выявить предпосылки побед и причины поражений.

Уставы должны являться не просто нормативными актами, регламентирующими порядок подготовки и организации боя и обязанности военнослужащих; главная их задача – служить воспитанию победоносных войск.

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Отечественная война и Заграничный поход подтвердили всю могущественную силу огня, в особенности огня прицельного, производимого обученными стрелками, а не «пальбой» сомкнутого строя. Поэтому «Правила рассыпного строя» кратко, петровско-суворовскими «пунктами» сурово и прагматично требовали внушить солдатам: «1. Что в пальбе не торопиться, объясняя, что огонь, в котором выстрелы почти считать можно, есть самый смертоносный для неприятеля и доказывает храбрость и хладнокровие стрелков. 2. Патронов понапрасну не тратить. 3. Слова «обойдены», «отрезаны» запрещаются под смертной казнью» [136, с. 18].

Об этом же говорило и «Краткое наставление о полевой службе»: «Солдату дано ружье не для того, чтоб стрелять, но чтоб попадать. Стыдно, кто не приобретет в том мастерства и останется только хлопушкою. Каждый пехотный солдат должен размышлять о сем и беспрестанно возбуждать в себе охоту и старание к мастерству, которым неприятеля побеждают» [100, с. 25]. Здесь мы имеем дело уже с попыткой перевести воспитательное воздействие офицера в самовоспитание солдат и унтер-офицеров.

Через два с лишним века, в 1942 году Кредо стрелка морской пехоты армии США заговорит почти тем же языком: «Моя винтовка и я знаем, что главное в этой войне не очереди, которыми мы ведем огонь, не грохот и дым разрывов. Мы знаем, что это засчитанные попадания. Мы будем попадать» [144, с. 215]. Это стремление попадать по сей день закреплено в так называемой «Молитве винтовке» американского морпеха. Жаль, что современные наставления, инструкции и руководства по стрелковому делу не говорят так с российскими военнослужащими. Но как высоко, должно быть, стоял дух воинственный в наших солдатах, что наставление 1818 года не смущалось рекомендовать застрельщикам на свои копейки покупать порох и пули, чтобы неустанно тренироваться в «цельной стрельбе»!

«Краткое наставление о полевой службе» требовало: «В бою всякий воин должен быть тих, осмотрителен и храбр»[20] и тут же очень просто и доступно объясняло, почему: соблюдать тишину необходимо, чтобы слышать команды и сигналы, осмотрительность нужна для их правильного выполнения, а также для того, чтобы правильно оценивать силы и намерения неприятеля, а храбрость – чтобы успешно использовать свое оружие, поселять в неприятеле страх и тем содействовать нашей победе.

Дух воинственный «Краткое наставление» начинало пробуждать в солдате буквально с первых его шагов, но не на бессмысленном парадировании, а в походе, на том основании, что он приближает к неприятелю, а потому воин должен был искать чести и отличия в том, чтобы считаться лучшим «пешеходцем». В то же время документ по-суворовски прагматичен, ориентирован на насущные интересы солдата, его практическую мораль – остаться в живых. С первой главы автор переходит к делу, например, запрещение при остановках ложиться сразу на землю, подкреплено разъяснением, что в противном случае солдат «оттого более устанет, а иногда и вовсе отстанет и будет добычей неприятеля» [100, с. 6].

Текст прекрасно «поднят»: самые важные места выделены курсивом. Обращает на себя внимание краткость пунктов наставления – львиная их доля написана всего в 1–2 строки. В этом оно приближается к суворовскому стилю, например, знаменитое «Словесное поучение солдатам» также писалось короткими периодами, энергичными, легко усваиваемыми и не вызывающими утомления слушателей фразами -76 % предложений содержат от двух до восьми слов.

Автор явно имел перед своим внутренним взором великого полководца, когда излагал обязанности солдата в сомкнутом строю: «4. Солдат в сражении бодр, но тих; не шепчет, не разговаривает и не кричит. Без тишины нет порядка. Без порядка нет победы. Робость шепчет; страх говорит и кричит. Смотри смело в глаза врагу и слушай команду. Ударь дружно, неприятель не дождался (бежал. – С. З.); все наше[21]. 5. В сомкнутом строю нет заслона. Ружье и штык лучший щит. 6. Будучи ранен, не стонет, напротив того, ободряет товарищей храбро продолжать битву. 7. Помощь раненому – долг; но если он сам еще видит и идти может, то только трус, страшась опасности, будет провожать его. 8. При наступлении идет твердым шагом, равняется чисто вперед; тогда никто не отстанет; строй сохранит порядок и тем вдвое сильней. На пехоту и шанцы бросайся быстро[22], но всегда сомкнувшись и в порядке, без пальбы; картечь помогает, штыки передних взводов довершат[23]. 9. Против крепко сомкнутого строя, который не робеет, но смело выждет и приноровит огонь свой, конница удачи не имеет. Турецкие толпы пехота допускает к себе на верный выстрел. Передние побиты, задние опрометью бегут назад. Иной бешеный доскачет; доколи его штыками[24]. В кареях тишина и порядок. Второй шеренги каждый ряд не стреляет в другой раз, пока товарищ его первой шеренги не зарядил. 10. Сомкнутым строем решается битва и победа. Но только та сторона награждается победою, коей воины окажут более хладнокровия, презрения смерти, тишины и порядка. Качества сии, от предков нам доставшиеся и ополчение всей Европы истребившие, мы должны сохранить за собою и не позволить неприятелю когда-либо получить верх над нами» [100, с. 21–23]. Последние слова можно смело писать над входом в каждое здание и помещение Российской армии.

Как видим, многие элементы текста представляют собой прямые цитаты из наследия А. В. Суворова. «Краткое наставление», судя по всему, пользовалось известностью – его текст почти полностью вошел в «Наказы войскам» (1838, 1859), которые, в свою очередь, отсылают к Высочайше утвержденному «Наставлению для обучения и занятия саперных и пионерных баталионов» (1818)[25]. Многие положения «Краткого наставления» вошли в боевые и полевые уставы последующих эпох, например, требование «в бою равнение только по передним» разрядкой было набрано в «Боевом уставе пехоты Красной Армии» (1942). А о том, что раненые и пораженные, оказав себе или получив первую медицинскую помощь, обязаны продолжать выполнение боевой задачи, пишут и современные боевые уставы Сухопутных войск.

Вполне возможно, что к составлению указанных трех наставлений имел отношение в бытность начальником штаба 1-й армии И. И. Дибич, впоследствии полный кавалер ордена св. Георгия. Если это так, то можно считать, что он в полной мере овладел не только духом, но и стилем «Науки побеждать» и творчески использовал ее для воспитания войск. Если же признавать право первородства за составленным саперными офицерами «Наставлением для обучения и занятия саперных и пионерных батальонов», рассмотренным и одобренным шефом лейб-гвардии Саперного батальона великим князем Николаем Павловичем[26], то можно допустить, что он причастен авторству «Краткого наставления о полевой службе для пехотных солдат». Дибич, близкий к великому князю, мог просто заимствовать элементы текста для своего «Наставления». В пользу этой версии свидетельствует близость подчеркнуто-молодцеватого, характерного для личного стиля Николая I, языка «Наказа войскам» и «Краткого наставления». В этом случае можно сказать, что с младых ногтей бредивший армией император в юности мог считаться неплохим эпигоном А. В. Суворова. Жаль только, что романтическое увлечение стилем полководца не отразилось на понимании Николаем духа его учения.

Как бы то ни было, писались и распространялись все эти наставления в 1-й армии, надо полагать, не от хорошей жизни, поскольку там прекрасно понимали, что на войну-то идти и вести войска придется именно «армейщине», а не столичным творцам «учебного шага». Генерал П. Д. Киселев, например, так писал 12 января 1822 г. дежурному генералу при Главном штабе А. А. Закревскому о носившихся в армии тревожных слухах о возможной войне с Турцией: «Не знаем к чему готовиться; война и учебный шаг – две статьи, свершено разные… Не поверишь, как трудно готовиться к войне и к мирным занятиям» [90, с. 91]. Поскольку войны случались все же не так часто, как строевые смотры и инспекции, на практике предпочитали готовиться к последним, имевшим непосредственное влияние на карьеру командиров и начальников.

Сам факт смещения центра тяжести в воспитании войск от воинских уставов к частным наставлениям и правилам говорит о том, что в российской армии постепенно забывалась великая боевая роль главнокомандующего и генералов, которые, напомним, согласно петровскому уставу, полагались душой армии. Эту роль на полях сражений все чаще начинали играть офицеры, унтер-офицеры и рядовые, высокие боевые качества которых удобно располагали господ, а потом по преемству и товарищей командующих считать, что уж солдатики-то ни в коем случае «не выдадут». Ставка на героизм войск, а не на умение командовать естественным образом сказывалась на том, что слава русского оружия в войнах XIX–XX вв. стала покупаться все большей кровью, пропорционально ошибкам и нередко прямой бездарности главнокомандующих. Повторимся: в уставах необходимо излагать обязанности должностных лиц, начиная с верховного главнокомандующего (президента), министра обороны, главнокомандующих видами и командующих родами вооруженных сил, и эти обязанности не должны быть тайной за семью печатями – на них должно воспитываться взаимное доверие всех военнослужащих «от вышняго генерала даже до последняго мушкетера». Это необходимо, чтобы в сознании подчиненных не возникало стойкое ощущение, что «командующий» и «генерал» – это прежде всего счастье, а потом уже должность и звание. И обязанности не должны тонуть в море маркированных списков, а звучать кратко, внушительно и обязывающе, например, «…на ваши плечи ложится миссия – выигрывать наши войны» [144, с. 20].