Рома Зверь - Солнце за нас. Автобиография

• Название: Солнце за нас. Автобиография
• Автор: Рома Зверь
• Жанр: Музыка, танцы

Рома Зверь – один из самых известных музыкантов в стране, который на протяжении пятнадцати лет является лидером и создателем группы ЗВЕРИ. Его песни давно стали хитами поколений, на его концерты приходят целыми семьями, он продолжает завоевывать новые вершины, доказывая, что является не только ярким музыкантом, талантливым фотографом, строгим режиссером, но и блестящим рассказчиком.

В этой книге читатель узнает всю историю группы ЗВЕРИ с самого начала: как искали первых музыкантов, через что пришлось пройти Роме, когда на него обрушилась первая лавина славы, как он встретил свою любовь. В книге «Солнце за нас» описываются все трудности первых гастролей, отношения между музыкантами, закулисные переживания и другие жизненные истории.

Книга содержит нецензурную брань.

---

2002

Оля

Саша сотрудничал с компанией «Даго», занимающейся производством рекламы, писал музыку для роликов. В этой компании работало много Сашиных друзей, его одноклассников. Они помогали нам снимать, монтировать видеоклип «Для тебя». В «Даго» я познакомился с девушкой. Ее звали Ольга, она работала помощником продюсера проектов. Однажды мы пришли с Сашей в «Амбар» – там у него была встреча с сотрудниками из «Даго». Среди них была Оля. Оля Куренкова. Я спросил у Саши, что это за девушка. Он сразу все понял и стал подкалывать: «Ну, началось! Всё, творчества никакого не будет, семейная жизнь… Да ладно, я тебя прекрасно понимаю, хорошая девушка». – «Сергеич, ну чё ты сразу начинаешь! Мне просто интересно…»

Я поехал провожать ее домой. Она жила на метро «Бабушкинская». Мы остановились у подъезда. Я спросил, на каком этаже она живет. Сказала, на девятом. Она вошла в подъезд, дверь закрылась. Я отошел от дома и долго смотрел на окна девятого этажа, ожидая, в каком из них загорится свет. Свет загорелся, и я смотрел в то окно еще минут двадцать. Мне казалось, она должна сейчас выглянуть… ну не знаю, а вдруг я там стою? Мне так не хотелось оттуда уходить.

Конечно, она так и не выглянула, я вышел на перекресток, на противоположной стороне от дома было кафе, на фасаде вывеска, по которой бежали огоньки по кругу. Я поехал домой в чувствах. А потом у нас завязался роман. Войтинский взял ее телефон в «Даго», он же всех там знает. Я позвонил, мы начали встречаться, а потом я переехал к ней, и мы стали жить вдвоем. Как-то так получилось, что я к ней, а не она ко мне. Я снимал квартиру. Она тоже. Мы виделись часто: ходили вместе в кино, ужинали. Я все время провожал ее, и так получалось, что проще было бы жить вдвоем, в одной квартире, чтобы туда-сюда не ездить. Удобнее было вместе. У нее уже было всё более обжито, чем у меня, поэтому к ней. Большой-то разницы не было. Просто у нее было как-то лучше. Она же девочка, а девочки лучше… Я привык потом. Там рядом был Северный рынок. Почему Северный… Более цивилизованный, нежели у меня на Хабаровской, крытый.

Получается, Оля – первая девушка, с которой я вместе начал жить. Гражданский брак фактически. Вели домашнее хозяйство, но я же привыкший к этому делу – совместному быту. Кто посуду будет мыть, что ли? Такого вопроса не стояло. Я мыл, она мыла. Кто как мог. Не было у нас бытовых заморочек. Я по привычке все время оставлял свои вещи где попало. Как любой мужчина. И брал их там же. Вечером на кресло бросаются вещи в кучу, утром встаешь, надеваешь их и идешь куда-нибудь. Так и было: стояло в комнате кресло, которое было завалено вещами: моими, ее. Не всегда, короче, было все аккуратно развешано. Но это нормально. Это же такая одежда, которую таскаешь все время. Бывает, залезаешь в одну вещь и ходишь в ней постоянно, и прятать ее в шкаф бессмысленно, потому что утром снова ее наденешь. Стиркой я не занимался. Я посуду мыл, готовил.

Как я ухаживал за Олей? Цветы дарил, какие-то подарки. В магазин пойти, какую-то шмотку ей купить. Кофточку, ботинки, маечку… не знаю. Сережки подарил как-то. Золотые. Я их купил в Таганроге. У нее должен был быть день рождения скоро. И я решил чуть ли не впервые в жизни на свой страх и риск купить для девушки какое-то украшение. Страх, потому что я в украшениях не силен. И вкус ее до конца мне не был понятен. Ну, я как-то чё-то подумал: вот эти, наверное, было бы неплохо. Взял и купил. Понравились, угадал.

Оля из Подмосковья. Она что-то там читала, музыку любую слушала. Предпочтений каких-то узко направленных не было, больше к современной – от Стинга до Шакиры. Она хорошо знала английский, училась в каком-то инязе. Оля устроилась в «Даго» сначала переводить, а потом уже стала работать ассистентом продюсера. Разницы в воспитании я особой не чувствовал. Она такая… совсем уж девочка. Во всем. В разговоре, в чувствах, эмоциях. Совсем нежная, совсем безобидная. Чуть-чуть ребенок. При этом она знает, что нужно делать дела. И переживает по всяким мелочам. Семью свою очень любит, выезжает на выходные домой к родителям в Подмосковье. Я тоже ездил с ней. Папа у нее работал в Москве в какой-то фирме, мама не помню где. Есть у нее младшая сестра. Так как я был музыкантом начинающим, они интересовались, спрашивали. Я и в Таганрог с ней ездил. Моя мама хорошо к ней отнеслась, сказала: «Милая девочка».

Я очень хорошо помню один момент. Как-то вечером она пришла с работы, я вернулся со студии. Мы легли спать, и вдруг она спрашивает: «Ром, а как ты песни пишешь? Как у тебя это получается?» – «Знаешь, Оль, бывает, осеняет, и поплыли. Обычно… Прости, пожалуйста!» Я встаю с кровати и иду на кухню, беру ручку и записываю тест. Бывает, осеняет, и поплыли. Обычно выбираешь: или – или… Прямая два зеленых светофора… И тебе уже не страшно… твою любовь покажут в телебашне… метро «Кольцевая»… Я пишу «Кольцевую». Я запомнил это прекрасно, потому что Оля спросила, и в тот самый момент, когда я стал отвечать, в моей голове одновременно родилась строчка, а из нее вышла сразу целая песня. Я вернулся в комнату.

– Ром, а что случилось?

– Я песню написал, Оля. Вот так это и происходит.

Она ничего не поняла, конечно же. Такой это странный процесс. Просто бывает, осеняет… осеняет, и поплыли! Поехали! «Кольцевая» метро потому, что через Кольцо насквозь все другие ветки проходят. Есть места, до которых нельзя добраться иначе, только через Кольцо. Все говорят – на Кольце, есть Кольцевая автодорога. Есть просто кольцо – как знак, он очень сильный, он всем понятен. А еще можно сесть на «Кольцевой» и бесконечно пускаться по кругу. Песня почему-то грустная получилась, хотя отношения с Олей были тогда нормальными. Но я же говорю, что это от меня не зависит. Я фантазирую. У меня какие состояния, какие ощущения внутри были, я так и писал. Плюс какие-то небольшие выдумки. Хотя выдумкой это трудно назвать. Это было что-то идеализированное, покрасивее, чем есть на самом деле. Чтобы не обыденность эта… Как тогда, помнишь, я рассказывал про поезд? «Я герой, я еду в ночь?» То же самое в песнях осталось. Я хотел бы видеть жизнь одной, а она другая. А хотелось, чтобы белый костюм, белые туфли и идти по набережной. Сука, красиво! Я мечтал об этом всю жизнь – представлял такую легкость, свободу. Остап Бендер и Рио-де-Жанейро. Вот так и в песнях у меня случается мечтательный перебор. Знаешь, есть такое выражение – «одежда на вырост»? Вот и у меня песни на вырост.

У Оли работа достаточно креативная. Английский язык, понятно, вся эта канитель… Но это меня не смущало, нормально. Я-то песни писал, тоже творческая, знаешь ли, личность, ни хуём-буём. Оле нравилось, что я сочиняю, ей было интересно. Если я играл ни гитаре, то она не мешала, уходила из комнаты. Я ей не показывал новые песни. Конечно, она была одним из первых слушателей. Но так, чтобы я написал и ей сыграл – нет, такого не было. Я писал песню, мы записывали ее на студии, делали черновичок, и я был уже готов показать песню в каком-то виде. Тогда я приносил ее Оле: вот песня. Она радовалась. Когда ей какая-то нравилась больше, она слушала ее все время. Сначала я приносил черновик, потом второй черновик, потом чистовик, и она уже потихоньку начинала въезжать: этот вариант лучше, а та версия нравится больше, эта меньше, а вот в этой что-то еще заиграло. Она начала понимать, что к чему. Если каждый день находиться в такой обстановке, волей-неволей начнешь… Она не оценивала, просто слушала те песни, которые ей больше нравились. Все-таки каждый человек – это фокус-группа. Понятно, что это субъективное мнение, потому что Оля со мной живет, мы близкие люди. Я просто смотрел на ее реакцию. Оля ничего никогда не высказывала по поводу моего творчества, она просто слушала. А я пытался понять, почему именно эти песни ей больше нравятся. И находил ответ, можно было догадаться.

Олин след можно найти во многих текстах. Я тебе рассказывал про то, как ее провожал в первый раз? «Заинтересованные глазки» все этим пропитаны. Когда стоял возле ее дома, увидел какое-то кафе напротив, чебуречную практически. Там была вывеска, на которой было написано «Кафе» огоньками бегущими и какое-то еще украшение из этих лампочек. В кафе напротив бегут по кругу огоньки, и ты не против. Давай, смелее подходи. Стрела из лука, сквозные жаркие сердца. И прямо в руки любовь на алых парусах. Когда глаза-то заинтересованные бывают? Как в Одессе говорят – «у меня к этому человеку есть интерес». Оля подарила мне на день рождения блокнот для записи песен. Из какого-то дизайнерского магазина, вроде «Брюссельские штучки» назывался: красивую черную пепельницу и черный блокнот. Он как тетрадка, только поуже чуть-чуть, на пружинках. К обложке приклеен какой-то материл типа сукна шершавого. В него я и стал записывать. Вдохновение… У тебя роман с девушкой. Ты окрылен. Что-то выдумываешь, пишешь.

Работа с сессионными музыкантами