Игорь Соловьев - Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1

• Название: Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1
• Автор: Игорь Соловьев
• Жанр: Русское фэнтези

В начале 22 века произошел космический катаклизм, поменявший законы мироздания, и то, что раньше считалось магией, стало реальностью. За прошедшую с тех пор тысячу лет мир изменился до неузнаваемости. В центре событий – группа юных выпускников магического университета, для которых магический мир – обыденность, как для нас – электричество. Не обыденно для них другое – неожиданно для себя они попали в средоточие долгой и сложной интриги Великих Магов, длящейся не одно столетие.

---

Бедняга Антуан! Но эта пара действительно влюбленных друг в друга людей, глубоко и искренне – тут ничего не поделать. В жизни вообще, как замечала не раз Альбина, есть два типа людей – те, кому достается все, кто легко живет и берет то, что ему нравится, не спрашивая цену, и те, кто вынужден вести вечный подсчет, заслуживать, копить, придумывать любые хитрости для того, чтобы не быть изгнанным, заслужить внимание и интерес, и платить за него терпеливостью, готовностью услужить и помочь, и помнить, что стоит расслабиться – и тебя тут же выбросят. Нет, она не переживала особо тяжкой влюбленности – давно было, еще в школе, но ощущение осталось, наблюдение запомнилось и подтверждалось с тех пор не раз и не два – к счастью, больше на чужом примере. Альбина посмотрела в сторону столов: конечно, Антуан сидел там, периодически с болью в лице оглядывая зал – казалось, он делает огромные усилия, чтобы не смотреть, но все же не может ничего с собой поделать. Все же это несправедливо, когда такой хороший человек должен страдать ни за что – ведь он любит Элли, много лет… но ведь и она – свободный человек… Ну почему не бывает так, чтобы были счастливы все, чтобы никому не приходилось уходить с праздника заброшенным, несчастным, покинутым? Неужели прав Беркли, и в самом деле… нет, нельзя об этом думать, согласиться с таким – значит предать отца. А его счастье для Альбины уж точно важнее какой-то там абстрактной истины. Пусть философы спорят сколько захотят – лишь бы никто не был несчастен от этих споров. Ее невеселые раздумья прервал танец другой пары – то были Алекс и Лорэйн. Медленный танец безусловно шел им: Лорэйн выглядела непривычно, и Альбина запоздало поняла, почему – она забывала, что они очень близки по возрасту, исключительно из-за статуса Лорэйн, та обычно держалась, сохраняя некоторую дистанцию. Но теперь ничего подобного видно не было – куда там! Она смотрела на Алекса кокетливо, дразня, приподняв бровь; а как она поворачивалась, увлекаемая партнером по танцу… Альбина бы так точно не смогла. И что-то ее тревожило… Но напрасно, ведь танец – лишь условность, игра, и таковы его правила. Просто она сама не танцевала – так, как они, и потому ее что-то и смущает.

Она отвернулась, но мысли не отпускали. Вспомнился последний вечер их маленького клуба. Папа снова рассуждал о воспитании детей.

… – И поэтому главное – равенство и еще раз равенство, с первых лет жизни! Будьте другом своему ребенку, давайте ему понять, что он – полноценная личность, не ограничивайте его творческих порывов, не критикуйте! Не прибегайте к авторитарности, запретам, подавлению – все это лишь вызывает агрессию, неуверенность в себе, замкнутость. Если пугать и угрожать, то ребенок научится быть агрессивным и злым, если любить его – он научится отдавать любовь в ответ. А это… – Профессор, – спросил Алекс, – а что делать, если ребенок безобразничает и нарочно не слушается? Вот я, помню, устраивал такие истерики, если мне не хотели покупать что-то… – Отвлекайте! Предлагайте разумную альтернативу, объясняя, что кому-то его крик может мешать. А если не поможет – просто отвернитесь и не обращайте внимания. Он не будет долго кричать, если вы не реагируете. Вы свое дело сделали, объяснили все как есть. Дальше – уже его выбор, его свобода, и никто не вправе ее ограничивать! – А почему не дать подзатыльник? – Алекс чуть улыбнулся, откинувшись в кресле, – я слышал, помогает. – Это варварство! Вы же не ударите взрослого, коллегу, подчиненного, если тот будет в плохом настроении? С какой стати вы тогда имеете право ударить ребенка? – Не знаю, как там насчет ребенка, а взрослому я бы точно врезал, вздумай он устраивать детскую истерику, – парировал Алекс и вскинул голову. Лорэйн повторила его жест, послав ему улыбку и медленно хлопнув в ладоши три раза.

Папа кашлянул. – Но вы должны понимать – насилие порождает лишь ответное насилие, это тупиковый во всех отношениях метод! Любую, я подчеркиваю, любую проблему можно решить словами, компромиссом! Опять же, если обратиться к нормальной науке и статистике – с тех пор как ввели новейшее законодательство относительно семейных дел, случаи насилия в семье резко упали в течение тридцати лет, практически исчезнув. Уровень успеваемости вырос на четыре-шесть процентов, уровень насильственных преступлений – сократился почти на двадцать! Это работает, это – очевидный признак нашей правоты. – Да, согласен, – ответил Алекс, непривычно разговорчивый для себя, – но вот насчет компромисса я не согласен. Как можно договориться с темным магом? С теми, кто начал Войну? Надо было сражаться тогда, и… – Да далась вам эта война! – ответил папа раздраженно, – все профессор Кей… Война, повторюсь, это порождение системы кругового насилия, а мы ушли от этого, и стало быть, подобных инцидентов больше не повторится. Что до темных магов… Знаете, многие темные живут обычной жизнью. Да, они живут в основном для себя, свое удовольствие им важнее окружающих, даже близких, удовольствие близких – важнее тех, кто им незнаком… Но это не что-то преступное. И потом, темные или нет – они люди, а значит, вы все-таки способны договориться. Ему что-то нужно, и всегда есть способы выявить общее в целях и найти путь, более выгодный для обеих сторон.

– А если, как говорил профессор Беркли, речь идет о… любви? – спросил Алекс проникновенно, придвинувшись ближе, – нельзя ведь найти лучший для всех выход, если речь о двух и еще одном… – Один должен сделать выбор, а тот, кто выбран не будет, должен в таком случае осознать благо любимого как собственное – и найти такую пару, где есть равенство. Ну и потом, настоящая любовь развивается лишь со временем, с годами, а соперничество, конкуренция за внимание – это скорее внешние аффекты, которые не ранят так глубоко. Поэтому и этот случай нельзя считать опровержением моего правила. Итак, что же касается детей – помните, что главное правило – не играть во взрослых, главных, не навязывать им никаких установок и тем паче идеологий, ценностей. Разговаривайте, учите мыслить…

Воспоминание Альбины было прервано самым бесцеремонным образом – чья-то рука легла ей на плечо, и она, едва не вскрикнув, обернулась, но не успела ничего понять, как раздался громкий хлопок и в лицо вылетело что-то мелкое, легкое, цветное. Зажмурившись, она отряхнула себя от конфетти, пока голос брата орал ей в ухо: – С Годом Девяти Небожителей, сестренкааа!

Влад был уже слегка нетрезв, его поддерживали за руки лучшие друзья – Ликаон Лаферье, однокашник и ныне – маг-целитель в Центральном Госпитале, и Летиция Лаферье, в девичестве Тиццоли – секретарь Директора, итальянка с модельной фигурой, пышной грудью и характером уютной домашней кошки, и с недавних пор – жена Ликаона. Этот брак – отличное свидетельство тому, что есть девушки, которым нет дела до внешности парня. Ликаон был откровенно уродлив: сутулый, даже скрюченный, с жидкими усами, неровными зубами, большим красноватым носом и изъеденный прыщами – при этом задорный оптимист и весельчак. Еще удивительнее это потому, что его фактически бросили родители, эмансипировав его, когда мальчику не было и пятнадцати. Он был сыном высокопоставленного чиновника, и обратился в полицию, сообщив о побоях и издевательствах в отношении его, его брата и матери, со стороны отца. Однако брат и мать горячо поддержали Лаферье-старшего, заявив, что это обвинение – клевета, после чего родители провели процедуру эмансипации, оставив Ликаона без жилья и средств к существованию. Позаботился о нем Грандмейстер, назначив помощником целителя в Университете. Вскоре после этого парня принял к себе в семью Тиццоли (который и был целителем), за что тот «отплатил» старику Чезаре, сделав его дочери предложение. Чезаре был вспыльчив и страшен в гневе, но отходчив. Едва не прикончив будущего зятя на месте, он, успокоившись, выпил с ним вина – и дело было решено.

В общем, Альбине было очень странно об этом думать: с одной стороны, был Ликаон, переживший ужас и несправедливость – и при этом такой приветливый, добрый, открытый, с другой – ее брат, на которого в доме едва ли не молились, а он не пропускал дня, чтобы не задразнить сестру коровой и идиоткой, а отца – никчемным болтуном. Нет, конечно, мысли быть не могло, что издевательства семейства Лаферье – хотя бы в каком-то смысле лучше, чем нормальное воспитание, это было абсурдом, но все-таки, откуда такая разница? Неужели отец неправ и все-таки в характере бывает изначально заложено что-то плохое?

Все это Альбина подумала и вспомнила за те несколько секунд, пока отряхивалась от конфетти, Ликаон же, улыбнувшись, доложил: – Кстати, тебя ищет твой жених-принц. Просит передать извинения – нужно было участвовать в приеме каких-то важных гостей. Ужасно это все-таки, быть принцем…