Елена Коротаева - Канадские зарисовочки. Рассказы и миниатюры

• Название: Канадские зарисовочки. Рассказы и миниатюры
• Автор: Елена Коротаева
• Жанр: Русское современное

Веселые и не очень зарисовки и размышления о любви, призвании, судьбе, людях и разных жизненных ситуациях, которые могли произойти где угодно, но произошли в Канаде, потому что там живет автор.

---

– Вы знаете, так смешно, некоторые канадцы заказывают картину не по принципу: городской пейзаж, осенний лес или цветы, а говорят «sofa size» – «мне размером с диван» … – сказал любимый, желая поболтать и всех развлечь. Никто не отреагировал.

– А эта квадратная?

– Две тысячи. Холст, масло, размер 120 на 120 см.

– А эта?

– В раме? Три тысячи.

– Я готов. Я выбрал. Можем начинать! – сказал банкир.

– Что начинать? – говорю с дурацкой улыбкой.

– Наверное, нужно решать с ценой… – сказал наш друг Эдик. Мы вопросительно переглянулись.

– Тот, кто будет участвовать в сделке должен выйти – пояснил Эдик.

– Ой, это к моей половинке. Я в этом не разбираюсь. Леночка!

Подставил, как всегда! Совсем не понимая, чего от меня хотят, но предчувствуя веселенький прикол, я встала. Наш друг Эдик обнял меня за плечи и повел в мастерскую. Это помещение такое под названием basement в Америке и Канаде – нижний этаж, четырнадцать ступенек вниз с небольшими окнами под потолком. Строили так всегда на случай смерча-торнадо, чтобы было, где укрыться. У нас там мастерская художника – черт ногу сломит. Там меня оставили и закрыли дверь. Сижу, жду. Приходит наш друг Эдик и приносит мне бумажку, сложенную вчетверо:

– Разверни, здесь он предлагает цену за три картины! Смотрю, написано – 800 долларов.

– Дай свое предложение! Напиши, напиши!

– Но я же ему назвала цены…

Эдик берет пустую бумажку, поняв, что мне бесполезно объяснять азы финансового права, и быстро идет наверх. Возвращается с новой бумажкой… 820 долларов за три громадные картины.

– Я же ему сказала…

– Нет, так не полагается. Пиши предложение.

Я подчинилась, написала. Бумажку сложила, он унес.

Жду. Приносит – 835 долларов. Пишу свою, все время одну и ту же цифру. Эдик ходит с ней наверх и приносит новые бумажки, сам в них не заглядывает, это у них, видимо, запрещено по протоколу. Сумма банкира растет, но медленно: 865, 880, 920. У меня мысль – надо продолжать, наверное. Правила таковы. Сижу, быстро орудую ножницами, режу бумажки, много бумажек…

Вдруг гипноз стряхнулся. Зачем я это делаю? Не послать ли мне этого банкира? Приходит Эдик, говорит: «Это его последнее предложение – больше не даст.» Смотрю: 1000 долларов за три картины.

– Да накидай ему еще акварелей! – предложил наш друг Эдик.

– Акварелей?!! Ему?!! Накидать?!! ЕЩЕ!!!!???

На этом месте я почувствовала, что сейчас и у меня глаза вылезут из орбит. Интересно все-таки принято ли сейчас в новой России новых русских посылать? Ну, не знаю, как принято, меня там с 1991 года нет. Я решила использовать терминологию не знаю правильную ли, но неважно, вылезла из подвала и сказала: «Сделка отменяется!» Они ушли. Мы ошалело взглянули друг на друга и поговорили в нашей обычной вопросительной манере:

– Ты прогнала банкира? – спросил он.

– Не явно. Надо было пригласить его пожить у нас?

– Нам же в этом месяце нужно… Как заплатим?

– Заработаем. Разве месяц завтра кончается?

– Конечно, заработаем. Какое сегодня число?

Я обняла похожего на диктатора Франко и стала подниматься по лестнице на второй этаж, в любимый мой кабинет с большим окном и заглядывающим в него кленом, думая уже совсем о другом… своем, интересном, не имеющем никакого отношения к деньгам и банкирам.

«У меня есть улыбка одна:

Так, движенье чуть видное губ.

Для тебя я ее берегу —

Ведь она мне любовью дана.»

Анна Ахматова

Мой нервный спаниель пошел за мной.

Наташа приехала

Последние дни погода стояла отвратная. Высовываешь голову на улицу, и тебя кидает обратно внутрь дома, где прохладно от кондиционера. На дворе… не то сауна, не то духовка. Видимо эта влажная удушающая жара бывает у нас в Торонто из-за близости озер, а тут еще дожди сильные прошли. Вот в такой вечер пару дней назад открылась дверь, и я увидела на пороге мою душевную подругу Наташу, которая приехала на побывку из индейской резервации, где работает учительницей в старших классах с девятого по двенадцатый.

Следом за ней в дом вошел ее муж Дима с сумкой, в которой были подарки: сшитые и вышитые вручную индейскими мастерицами, меховые тапочки разных размеров, бусы, длинные серьги с перышками и без них и чай из неведомых белому человеку зеленых листьев с красной каймой, под названием «от всего». На столе появились альбомы.

«Вот они мои крошки!» – ликовала Наташа, целуя фотографию, на которой стояли, руки в карманы, мрачные краснокожие подростки лет шестнадцати в свитерах с капюшонами, опущенными на глаза.

Чудеса: за годы в резервации она превратилась из пухленькой брюнетки с волнистыми волосами в женщину средней, можно сказать, комплекции с абсолютно прямыми длинными черными волосами и челкой как у Анны Ахматовой… и черты лица стали как-то резче, похожи на индейские.

«Вот они мои дорогие сфинксы! А это наши старейшины! А это наши вожди! В школе у нас тоже есть один мудрый старейшина. Хоть они и против белого человека и детей накручивают, но наш старейшина – замечательный! В школе обязательно должен быть старейшина.»

На других фотографиях большие парни – старшеклассники с каменными лицами охотились вместе со взрослыми, потом резали и снимали шкуру с убитого оленя, держа в руках окровавленные громадные ножи, потом разделывали здоровенных рыб, пойманных в озере, которое кругом… кругом и кругом, а если посмотреть на карту, то просто жуть берет.

Летние каникулы Наташа с Димой проведут здесь, дома и сгоняют на неделю, на Кубу погреться, потому как намерзлись: зимой на острове, где находится резервация, часто бывало минус 50 градусов. Выкроили вечер и для нас, приехали пообщаться и показать фотографии острова, который находится в трех часах лёту от Торонто прямо на север, и где ближайший большой продуктовый магазин находится в 700 км. На острове есть один маленький магазин и клиника, куда врач прилетает раз в две недели, а зубной – раз в 2 месяца.

Вы спросите: «А нафига козе такой баян?» Ответ один – Наташа обожает свою профессию, она очень любит быть школьной учительницей. И хоть убейся, хоть стреляй в нее из рогатки, хоть куда ее склоняй и хоть куда отправляй – всегда и везде она становится на свою любимую ступеньку и вдохновенно танцует на ней чечетку, сияя от счастья и держа в руке гору тетрадей с контрольными.

Она преподавала английский в родном Петербурге, в Израиле, потом там же на высокой горе в городке друзов, говорящих по-арабски, куда никто из наших не хотел, да и вообще… кто их знает – арабы все-таки. А они приняли ее как родную, и Наташа застряла у них лет на семь, объясняя английские правила на иврите.

Я как-то спросила: «А переводы на доске на иврите пишешь?»

«Да нет, говорит, я немножко арабскую вязь подучила»…

Теперь ее тексты стали другими. Наташа причитала: «Лапочки мои неразговорчивые, сфинксы мои каменные, все лето их не увижу. Они у меня уже играют Шопена и Брамса».

В Канаде до резервации она тоже преподавала английский и музыку, но часов было мало, не очень была загружена. В 45 лет моя героическая подруга поступила в университет нашего местного Лондона в провинции Онтарио и через два года получила еще один диплом. Это был диплом учительницы истории Канады (вы скажете: «тоже мне крутая история…", ведь Канада получила статус независимого государства под наблюдением английской королевы в 1867 году). Но индейцы-то жили здесь 10 тысяч лет назад.

Этот диплом дает право преподавать и остальные предметы, поскольку за плечами Наташи был еще и российский университет, и годы учительского стажа.

Поэтому, когда возникло предложение от индейцев преподавать там все от английского и музыки до математики, физики и истории религий, глаза ее загорелись неугасимым блеском, и Диме стало ясно, что его не угасить, надо увольняться и ехать с ней. Кто же отпустит любимую жену в такие дикие края одну? Работы для него там, само собой не было кроме как дом охранять, чинить все что сломается, ну и так… присутствовать. Все говорили: «Может ну их…» Дима отвечал: «Уж очень она любит школу».

В дальнейшем Наташа научила его, и кое-что готовить, и тетради проверять, но, когда мы их провожали три года назад – Диму все в один голос назвали «декабристкой». Дожидаясь жену из школы, Дима-декабристка научился разным ремеслам, например, скачиванию с компьютера на диски всякой всячины. Привез нам на диске замечательный концерт, под который мы весь вечер примеряли меховые тапочки и серьги с перьями, попивая индейский чай «от всего» с Киевским тортом из русского магазина. «Дай, Пастернак, смещение дней!!!»