Джеймс Купер - Моникины

• Название: Моникины
• Автор: Джеймс Купер
• Жанр: Историческая проза

«Моникины» — серьезная и едкая сатира на общественные нравы Англии и Америки того времени. Читатели без особого труда узнавали в романе эти страны в Высокопрыгии и Низкопрыгии. Купер с одинаковой силой высмеивает и аристократическую монархию и буржуазную республику.

---

Доктору удалось познакомиться с одним из обезьяньих семейств и провести в их обществе целый день. В результате он установил, что они действительно принадлежат к роду моникинов и во многом сохранили находчивость и многие духовные понятия былых времен, но их разум самым печальным образом притуплён и их способность к совершенствованию, вероятно, пропала в стихийном бедствии, разбросавшем их, бездомных скитальцев, слабых и беспомощных, по лицу земли. Влияние иного климата и усвоение новых привычек, конечно, повлекли за собой и физические изменения, но все же осталось достаточно признаков тождества этих существ с моникинами. Они даже сохранили в своих преданиях смутную память об ужасном бедствии, отторгнувшем их от собратьев, но, естественно, ничего толком объяснить не могли. Коснувшись еще некоторых вопросов, связанных с этими замечательными фактами, доктор в заключение сказал, что открытие это, безусловно, подтверждает правдивость моникинских хроник, но он видит лишь один путь практического его использования: следует снарядить несколько экспедиций на этот и другие острова и захватить там побольше семейств, которые, будучи перевезены в Высокопрыгию, могут дать начало породе слуг, более покорных, чем нынешние, обладающие всеми знаниями моникинов, и, вероятно, более разумных и полезных, чем домашние животные Высокопрыгии. Столь практическое приложение теории вызвало явное одобрение. Я заметил, как пожилые моникинши сейчас же начали шептаться, видимо, очень довольные скорым избавлением от хозяйственных хлопот.

Далее доктор Резоно стал рассказывать, как он отплыл с острова Св. Елены и в конце концов высадился в Португалии. Там, по его словам, он нанял нескольких савояров, которые должны были служить курьерами и проводниками во время намеченной им поездки по Португалии, Испании, Швейцарии, Франции и т. д. Я слушал с восхищением. Никогда раньше я столь ясно не понимал, какую огромную разницу в наших взглядах на вещи создает действенная философия. Вместо того, чтобы жаловаться на дурное обращение и на унижения, которым подвергались он и его спутники, доктор говорил обо всем этом лишь как о разумном приспособлении с их стороны к обычаям тех стран, в которые они попадали, и как о средстве установить тысячу важных фактов, духовных и материальных, которые он намерен позднее представить Академии в особом меморандуме. Теперь же часы напоминают ему о том, что пора заканчивать доклад, и поэтому он будет говорить о дальнейшем возможно более сжато.

С большим простодушием доктор признался, что охотно провел бы еще год-другой в тех отдаленных и чрезвычайно интересных краях, но он не мог забыть своего долга перед друзьями из двух благородных семейств. Цель испытательного путешествия была достигнута при самых благоприятных предзнаменованиях, и дамы, естественно, торопились вернуться домой. Поэтому все они отправились в Великобританию, страну, славящуюся своим мореходством, где он немедленно начал приготовления к обратному плаванию. Было нанято судно с условием, что его будет разрешено нагрузить беспошлинно товарами Высокопрыгии. Тысячи разных лиц обращались к доктору за разрешением участвовать в плавании, так как туземцам, конечно, хотелось побывать в цивилизованной стране. Но осторожность заставила его взять только тех, кто мог оказаться полезен. Король Великобритании, владетельная особа, весьма значительная по людской оценке, вверил попечению доктора своего единственного сына и наследника, для того чтобы тот пополнил свое образование путешествием, и сам лорд верховный адмирал выразил желание командовать экспедицией, столь важной для науки вообще и для его профессии в частности.

Тут доктор Резоно поднялся на нашу трибуну и представил Академии Боба как наследного принца Великобритании, а капитана Пока — как ее верховного адмирала! Он указывал на различные особенности первого и особенно на въевшуюся в его кожу грязь как на признаки королевского происхождения. Он предложил юнцу раздеться, извлек британский флаг, который тот тщательно прятал в штанах в качестве буфера, и объяснил, что это геральдический знак его достоинства — что было бы не так уж неверно, если бы флаг облекал другую часть тела. Что же касается капитана Пока, то он просил академиков присмотреться к его морской осанке, неопровержимо свидетельствующей о его занятии и отличающей людей-моряков.

Повернувшись ко мне, он сообщил, что я гувернер, приставленный к Бобу на время путешествия, и особа в своем роде весьма почтенная. Он добавил также, что я претендую на открытие так называемой системы вкладов в дела общества, что, несомненно, делает честь существу моего вида.

В результате этой молниеносной перестановки ролей я фактически поменялся местами с юнгой. В дальнейшем не он будет прислуживать мне, а я должен буду оказывать ему всяческое внимание! Помощники капитана были представлены как два контр-адмирала, а команда оказалась составленной исключительно из капитанов британского флота. В заключение аудитории дано было понять, что мы все, подобно минералам со Св. Елены, были доставлены в Высокопрыгию как образцы вида «человек».

Не стану отрицать, что точка зрения доктора Резоно на себя и свои поступки, так же, как на меня и мои поступки, сильно отличалась от моей собственной. И все же, если поразмыслить, видеть себя в совсем ином свете, чем нас видят другие, настолько обычно, что, в общем, его объяснения возмутили меня меньше, чем мне показалось вначале. Во всяком случае, я был полностью избавлен от необходимости смущаться из-за похвал моей щедрости и бескорыстию и страдать от сознания, что мне приписывают какие-то необычайные заслуги. Все же должен сказать, что я был и удивлен и немного рассержен. Однако внезапный и неожиданный оборот, приданный всему делу, совершенно сбил меня с толку, и я был не в силах вымолвить хотя бы слово возражения. И в довершение всего эта обезьяна Балаболо дружески кивнула мне, словно показывая всем, что считает меня прекрасным малым!

После доклада слушатели начали подходить и осматривать нас, позволяя себе всякие дружеские вольности и вообще показывая, что считают нас диковинками, заслуживающими их внимания. Двоюродный брат короля тоже удостоил нас внимания и приказал объявить, что мы желанные гости в Высокопрыгии и что всем нам из уважения к доктору Резоно, на время нашего пребывания в стране, дается звание «почетных моникинов». Он велел также объявить, что если мальчишки будут приставать к нам на улицах, им завьют хвосты березовыми щипцами. Что касается самого доктора Резоно, то вдобавок к его прежней степени О. Л. У. X. ему присваивается ученое звание В. Р. У. Н. — высшая честь, какой может удостоиться ученый в Высокопрыгии.

Наконец общее любопытство было удовлетворено, и нам позволили спуститься с трибуны: общество вновь вернулось к своим обычным интересам, и мы были забыты. Теперь, когда я получил возможность собраться с мыслями, я тотчас же отозвал в сторону обоих помощников капитана и предложил пойти всем к нотариусу и заявить протест против ряда необъяснимых ошибок, допущенных доктором Резоно, ошибок, искажающих истину, нарушающих права отдельных лиц, оскорбляющих человечество в целом и вводящих в заблуждение науку Высокопрыгии. Не могу сказать, чтобы мои доводы были встречены сочувственно, и я вынужден был, оставив обоих контр-адмиралов, обратиться к команде в убеждении, что обоих помощников подкупили. Призыв к смелой, прямой и честной натуре простых матросов, казалось мне, должен был увенчаться значительно большим успехом. Но и здесь меня ждало разочарование. Матросы разразились ругательствами и заявили, что Высокопрыгия — хорошая страна. Они рассчитывали на жалование и содержание, соответствующее их новому рангу: отведав сладость власти, они не собирались ссориться с улыбнувшейся им судьбой и менять серебряную кружку на ведерко со смолой.

Уйдя от этих негодяев, которым их неожиданное повышение явно ударило в голову, я решил разыскать Боба и обычным способом мистера Пока, невзирая на флаг, заставить его вспомнить о своих обязанностях и снова занять пост исполнителя моих распоряжений. Я нашел молодого прохвоста среди цветника моникинш всех возрастов, расточавших знаки внимания его драгоценной особе и вообще делавших все, что от них зависело, чтобы искоренить всякие остатки скромности или других хороших качеств, какие еще могли в нем сохраниться. Мне безусловно представлялся благоприятный случай для атаки, так как британский флаг он перекинул через плечо, наподобие королевской мантии, и моникинши низших званий теснились вокруг, стараясь поцеловать его кайму. Гордая осанка, с какой мальчишка принимал это поклонение, произвела впечатление даже на меня. Боясь, что моникинши, если я попытаюсь открыть им глаза на обман, расправятся со мной — моникинши всех видов слишком дорожат своими иллюзиями, — я временно отложил враждебные намерения и поспешил вслед за мистером Поком, не сомневаясь, что без труда сумею образумить столь прямодушного человека.