Владимир Жуков - Бортовой инженер Вселенной

• Название: Бортовой инженер Вселенной
• Автор: Владимир Жуков
• Жанр: Русское современное

Всемогущий дух – покровитель вселенского разума, в шутку окрестивший себя Бортовым Инженером Вселенной, пролетая мимо Земли, родственную душу чувствует – бортового инженера стратегического бомбардировщика, старшего лейтенанта. Очень захотелось могущественному космическому субъекту оторваться на Земле со своим коллегой, почудить, покуролесить на планете славной, где бывал не раз. Снизошёл, и оказалось, Бог – не сказка вовсе, а та самая обыкновенная разновидность материи, про которую ещё Владимир Ильич говаривал: «…что дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями независимо от них». Содержит нецензурную брань. Содержит нецензурную брань.

---

– Километр десять копеек, плюс бензин, плюс хавка.

– На такси двадцать копеек выбивает счётчик, так на «Волге» это, а за «Запорожец» тут сам бог велит поменьше брать. Я, так думаю, ты не в обиде вовсе?

– Не в обиде, но со мною выгоднее, чем такси, – за простой не получаю денег. А «Волжанка» постоит и без штанов оставит – счётчик щёлкает не понарошку. Знаете, как Высоцкий поёт: «Пусть счётчик щёлк, пусть щёлк, пусть, всё равно в конце пути придётся рассчитаться!».

Хохмачевскому понравилась рассудительность трудного пациента, и, недолго думая, он спросил:

– А если зафрахтую я тебя по той же таксе и причём на постоянку даже, ты пойдёшь ко мне, Сашок, работать?

– Так же с хавкой?

– Ну конечно с хавкой.

– А чего же не пойти? Пойду!

– Вот и ладушки. Ты оставайся, если хочешь, ночевать, куда поедешь пьяный?

– Хорошо, бабуле звякну только.

И уже когда бутылка кончилась и завалились спать, Саша Ножницы спросил Петровича:

– А за что вас это так уханькали на девять лет?

– Слышал что-нибудь о сборе кассовом?

– Не слышал.

– Это если денежки за представленье поделить не с государством, а с завклубом.

– И за это девять лет? За талант, как за убийство так же?

– Вот представь себе, страна такая. Выступать чтоб разрешили, к филармонии тебя приписывают, сто рублей дают – оклад конкретный плюс смешные за концерт копейки. Смехота для мужика, короче, а для творческого человека просто оскорбительное издевательство. Как тут кровное не умыкнуть своё? Зря народ не сочинит поди-ка:

Сверху молот, снизу серп,

Это наш советский герб.

Хочешь сей, а хочешь куй,

Всё равно получишь хуй!

И как ни хотелось поговорить, стало мужиков ко сну клонить. Перед тем как отключиться, Николай Петрович между делом как бы, засыпая, молвил:

– Те болезни, что от нервов только можно вылечить порой гипнозом! А горбатому или безрукому по барабану, что гипноз, что от поноса капли. Кстати, знаешь, как горбатых лечат?

– Как не знать? В мешок и шилом!

– Абсолютно совершенно, в зюзю.

И заснули, как убитые, потом товарищи.

Глава вторая. Триумф психотерапевта

Жизнь начальника милиции Чу, если мерить её только по материальной составляющей, была поистине сказочной. Городок стоял как раз на пересечении добрых по доходности дорог южных, что при правильном подходе позволяло богатеть безмерно. Столько денег, столько всякого добра наскирдовал закона страж, что не знал, чего с богатством делать. Потому как СССР не буржуазный Запад, где ты чем богаче, тем почётнее, где налево и направо деньги тратить можно. Потому как не разгонишься в Стране Советов – лапти вмиг сплетут. Так оскомину набило складывать в кубышку деньги, стал что взятки лишь камнями брать и молвою окрещён был местной – Бриллиантович, он же Магомедиков Расул Джарапович, прошу, знакомьтесь.

Но не всё у человека как по маслу шло. Сын – великолепный мальчуган по всем статьям – близорукостью страдал и без очков не видел ничего уже за метр от носа. Куда только ни возили сына благоверные супруги Расул Джарапович и Хасима Хамидовна, не могли нигде помочь, хоть как-то. Стали думать за границей показать кому, только хлопотно, да и опасно очень. Ну-ка заинтересуются, что за набоб там через занавес железный перепрыгнуть хочет? И крест можно на карьере ставить. Да не только ведь на ней, голубке, но и на свободе, может быть вполне. Так что этот вариант не подходил никак.

И наутро, в тот самый день, когда Хохотушечкин и Саша Ножницы ещё спали в гостинице, Бриллиантович захандрил. Болезнь глаз сына отбивала всякое желание к какой бы то ни было деятельности, тем паче что материальный стимул, можно сказать, по причине богатств избытка, должное совсем потерял значение. Даже святое – предстоящий послезавтра ежеквартальный мальчишник, который при любых обстоятельствах устраивал Бриллиантович с двумя лучшими своими друзьями, – на фоне нерадостных, горьких дум близостью совсем не радовал.

В день тот Бриллиантович не пошёл на службу, на здоровье сославшись, остался дома и давай потягивать коньячок с утра. Дело это не понравилось никак супруге. Занудела, теребя больное:

– Эх, Расул, Расул! Чем пить, искал бы лучше, что с ребёнком делать?

Ничего муж не сказал и выпивать продолжил.

Кто-то посигналил возле дома. Побежала открывать хозяйка. На мальчишник мужа друг приехал – РОВД начальник из Калмыкии, подполковник Кочубей Иван Данилович.

– бог вам помощь, люди добрые! – воскликнул, заходя, а хозяина увидев пьяного, удивился не на шутку вовсе. – Это как же без меня ты, дорогой товарищ, прямо с раннего утра затеял?! Очень выпить захотелось, что ли?

Улыбнулся горько Расул Джарапович, развёл руками и:

– Как, – сказал, – тут выпивать не станешь, не могу коль вылечить глаза у сына? Сколько денег ухондокал, сколько времени, а всё впустую. С каждым месяцем всё хуже зрение.

– Рад помочь бы, только как не знаю, – тяжело вздохнул товарищ. – Может, старцам показать блаженным? Говорят, такие чудеса в Загорске, под Москвой, творят – закачаешься, упасть – не встать.

– Всё что можно перепробовал, рискуя партбилетом, бесполезно: ни диагноза и ни лечения. Заграница вот ещё осталась. Только как туда отправить правильно, ну никак не приложу ума.

– Тяжело, конечно, но решаемо. Вот отпразднуем мальчишник, я займусь конкретно. Есть товарищи-друзья в столице.

Сладкие такие слова, точно в сердце попав хозяйки, разрыдаться её заставили, а Калмыкии посланник солнечной головой участливо покачал:

– Сделаю я вам эту заграницу долбаную. Тоже выдумали мне проблему. В Чу зачуханном своём совсем отстали от культурной жизни. Я в степях вон обитаю, в глухомани жуткой, там, где воду вывезти проблема, а не то что привезти, потому что почва, как бетон, не впитывает, где верблюды сделались уже родными, но с Москвою не теряю связей. Направление сварганим от Минздрава чёткое – не подточит комаришка носик. И с богом! Франция, Германия, Париж, Нью-Йорк! Деньги б главное, Расульчик, были.

Сказанное гостем разрядило обстановку. Бросилась хозяйка накрывать на стол. Не забыла про винцо себе, про полусладкое. А Иван Данилович коньяк достал, не простой какой-то, а особый импортный, по бутылке, дорогущий, видно.

Сели. Выпили, и говорит тут гость:

– Еду нынче я по Чу по вашему, вижу чуть ли не на каждом доме понавешаны афиши разные, а на них гипнотизёр мордатый. Выступает, что ль?

– Да, гастролирует.

– А чего б его нам вместе с лилипутиками да на мальчишник? Очень здорово, считаю, будет! – предложил Иван Данилович товарищу.

 Призадумался Расул Джарапович и:

– Заманчиво, – сказал, – конечно. Правда, тут с большой оглядкой надо. Сей артист вот только-только возвратился с зоны. Девять лет мотал. Нужна с тобой нам информация о том, что с уголовниками развлекаемся?

– Да, пожалуй, ни к чему затея. Правда, очень поглядеть хотелось на товарища гипнотизёра не на сцене, а приватно эдак, и на лилипутов почему не глянуть?

– Ладно. Так и быть, уговорил. Лилипутов в дом, конечно, приглашать не стану, а артиста нам с тобою в пять минут доставят. С ним с одним не так наглядно будет. Смотришь как на то, Хасимочка?

– Положительно смотрю, хотя и боязно, вдруг в гипноз введёт да изнасилует, не дайте боже, или, может, обворует даже!

 Улыбнулся муж:

– Ограбит – не убудет. А полюбит под гипнозом если – не предательство любовь такая. Ты же можешь оправдаться после, мол, со мною, думала, была.

 Тонкий, гибкий ум жены парировал вполне достойно:

– Я-то ладно. Я чего? Я приспособлена к совокупленью. А вот ты, мой дорогой, что скажешь, под гипнозом превратившись в даму? Тоже скажешь, что со мною был?

 Рассмеялись.

– Не боись, Хасимочка, – успокоил муж. – Не дурак, поди-ка, уголовный маг, бестолково чтоб плевать в колодец, из которого водицу пьёт.

 Вскоре очень культурно и деликатно Хохотушечкин и ассистент его Саша Ножницы тайно доставлены были в дом Бриллиантовича. Ничего не понимая, хлопали они глазами и с тревогой да с опаскою развязки ждали.

 Шеф милиции томить не стал:

– Я, вы догадались, полагаю, РОВД начальник в Чу. Вот мой друг большой Иван Данилович. Вот Хамидочка моя Хасидовна – дома скромного сего хозяйка. Вы, по роду службы ведаю, Николай Петрович Хохотушечкин, Александр Вениаминыч Ножницы. Познакомимся, ребята, ближе.

 Рук пожатие мужчин, улыбочки хозяйки добрые, но неясности туман витавший очень сковывал гостей. Хорошо хозяин понимая то, напряжённость обстановки деликатно разрядил, культурно:

– Мы решили, Николай Петрович, пообщаться с вами, так сказать, приватно. Не сходились никогда с гипнотизёром близко. Вы не против уделить нам время?

– Отчего же против? Нет, не против.

– Коли так, тогда за стол прошу.

 Вся компания уселась вокруг мило сервированного стола. Выпили, но разговор не получался как-то. Наложила на Петровича тюрьма печать. Гражданин начальник зеку бывшему он завсегда не свой – опостылевший попкарь тюремный. В подсознание табу впечатано на общение железным штампом без оглядки, что нельзя с лягавыми. Слова лишнего боишься ляпнуть, о каких речь чудесах быть может? И гипнотизировать кого вдобавок? Не начальника ж милиции с супружницей и не гостя ж их, по виду не простого явно. Саша Ножницы не подходил – его гипноз не брал, маг вчера определил в гостинице.