Александр Шкурин - Утренняя звезда. Повесть

• Название: Утренняя звезда. Повесть
• Автор: Александр Шкурин
• Жанр: Русское современное

Повесть в жанре магического реализма в двух частях. В первой показывается один день двух похожих друг на друга мужчин, во второй – о службе солдата в середине 80-х годов в неспокойном закавказском городе, где начинаются волнения на национальной почве. Что связывает первую и вторую часть повести – главная интрига книги.

---

Это гадская пальма оказалась очень вредной, хотя Арон ей ничего не сделал плохого. Пальма, дождавшись, когда он прижмется к кадке, резко хлестнуло своей вершиной по макушке, и Арон второй раз за день с радостью потерял сознание, а с дерева сорвался и упал рядом с ним один из трех листиков, болтавшихся на её вершине.

Немецкие старинные часы Lenzkirch загудели и отчетливо пробили двенадцать раз, фарфоровый циферблат раскрылся, и из него вылетела кукушка, тяжело шмякнувшаяся на пол. Абстрактные картины свернулись трубочкой, и от них пошел дымок, и во всем офисе фирмы разом зависли все компьютеры и погас свет.

Лето. Жара. По размягченному асфальту пустынной дороги растеклось ярко красное пятно, носки его туфель были запачканы в крови, но Арон не замечал, он стоял и пялился на изломанную куклу, лежавшую на дороге и не мог сообразить, как все мгновенно переменилось. Только что он стоял и говорил с Петюней, его компаньоном, ментором и гуру в одном флаконе в городе Б., при этом Петюня по привычке стоял на середине дороге и разлагольствовал о том, сколько он заработает миллионов, когда скупит контрольный пакет акций металлургического завода и станет его директором.

Арон на мгновение отвернулся, сделал шаг к обочине, и за спиной возник басовитый звук, похожий гудение большого шмеля. Звук приближался скачкообразно, становился все ближе, и Арона чуть не снесла с ног упругая волна воздуха, следом за ним последовал звук тупого удара. Басовитое гудение шмеля на мгновение прервалось, затем шмель еще громче взвыл, словно двигатель автомобиля, набирающего обороты, и Арон стал медленно-медленно поворачиваться, чтобы увидеть задние фонари большого грузовика и его запыленный нечитаемый номер. Грузовик, решив стать гоночной болидом, мчался по дороге на большой скорости, все дальше удаляясь от Арона, превращаясь в точку, что сначала слилась с серым асфальтом, а потом исчезла из поля зрения.

На дороге чего-то не хватало, и Арон испуганным голосом позвал: «Петюня», никто не отозвался, он осмотрелся и увидел на сером асфальте изломанную куклу, из-под которой медленно расплывалась красная лужа. Арон, еще не веря, сделал шаг, другой к этой кукле, испачкал носки туфель в крови и навис над лежащим телом. Мгновение назад огромный ражий детина Петюня был жив, а сейчас просто и без изысков обратился в кадавра, расплескавшего мозги по дороге. Арон повернулся и пошел к джипу, на котором они приехали. За рулем сидел водитель по кличке Щера, еще не осознавший, что Петюни больше нет, погиб, и он остался без работы. Вторая жена Петюни – толстая, беременная, похожая на корову, Ирка, со склочным и стервозным характером, умудрилась поссориться со всеми, кто работал с Петюней, и теперь Щере надо искать новую работу.

Щера собирал лицо в морщины и пытался что-то сказать, но вместо слов раздавалось какое-то сдавленное перханье, но Арону было не до него, он нырнул в горячее нутро машины и достал солидный кожаный апельсинового цвета портфель, с которым Петюня ни на миг не расставался при жизни и который после смерти стал ему больше не нужен. Петюня, имевший пару ходок в зону, был накоротке знаком с медвежатниками и справедливо не доверял сейфам, и все самое ценное держал при себе, в этом кожаном портфеле апельсинового цвета. В портфеле находились акции металлургического завода, которые очень интересовали как Арона, так и других, чьими стараниями Петюне осталось примерить последнюю обновку – домовину. Арон отстегнул замки портфеля и достал увесистую пачку акций металлургического завода. Акции были по-простому завернуты в газету и перевязаны суровым шпагатом. Сам завод, несмотря на потуги чересчур умных реформаторов, угнездившимися под культяпистые крыльями его всепьянейшества, которого лизоблюды величали царем, по примеру предыдущего, что правил после царя Федора Иоанновича (царь Борис Годунов, намек на Бориса Ельцина), на удивление стабильно работал и имел перспективы работать и дальше и не собирался выбрасывать белый флаг. Помимо акций Арон зацепил несколько пачек стодолларовых купюр в банковских упаковках. Одну пачку долларов он сунул Щере со словами: «Последняя получка от Петюни; запомни, к портфелю никто не прикасался», а остальные пачки бросил назад в портфель, детишкам покойного на мелочишку. Щера несмело улыбался, он был явно ошарашен его щедростью, прежде за Ароном такого не водилось, но и ему было не жалко, ведь не свои же давал. Щера мелко затряс головой, он все понял, а Арон продолжил распоряжаться: «Гони в милицию и не забудь вызвать скорую, а я здесь останусь, с Петюней».

Джип сорвался с места, за ним растаял бледно-голубой дымок бензинового выхлопа, и вновь пустынная дорога, на ней вольготно раскинулся кадавр в подсыхающей луже крови. Арон бросил на него тряпку, чтобы прикрыть от появившихся огромных сине-зеленых мух, устремившихся к трупу.

Арон присел на обочине дороги. Стоявшее в зените солнце палило немилосердно, и пиликанье кузнечиков неслось со всех сторон. Что смерть, что жизнь, эти человеческие дефиниции не имели никакого значения для природы, у которой для всего назначен свой срок, поэтому никто не бил в литавры при зарождении новой жизни и не сопровождал горестными воплями расставание с ней.

Прошел час, Арон сомлел от удушающей жары, а милиции все не было. Неожиданно ему показалось, что тело под тряпкой вздрогнуло, потом рывком село на дорогу, сорвало с себя тряпку и осмотрелось вокруг.

– Ч-ч-т-то с-случ-ч-чилось, – губы на вдавленной маске лица кадавра с трудом зашевелились.

Как ни странно, но Арон не удивился восставшему кадавру и спокойным голосом, словно ему приходилось постоянно общаться с покойниками, поведал о неожиданной гибели Петюни под грузовиком.

Кадавр наклонил плоскую голову и пальцами стер с лопнувшего черепа серо-белые потеки мозга.

– Петюня, зачем ты встал? – не выдержал Арон

– Я еще не успел договорить с тобой и хочу кое-что выяснить.

– Зря, ничего уже не изменишь, и я не обязан отчитываться перед тобой.

– Это важно для меня, ведь не откажешь в последней моей просьбе, и не будешь врать покойнику?

– Нет, – поспешно произнес Арон и тут же вспомнил о пакете с акциями, которые небрежно бросил на обочину рядом с собой.

– Ты взял акции, – это был не вопрос, а констатация факта, Арон вздрогнул и покаянно кивнул головой, а кадавр продолжил. – Твоя мечта, наконец, сбылась, и у тебя будет долгожданный миллион долларов. Помню, как ты мечтал о нём, и что теперь будешь делать, когда мечта исполнилась? – Петюня хотел по привычке громко расхохотаться, но вместо смеха раздалось жалкое перханье. – Голосовые связки раздавлены, – озабоченно сообщил Петюня, растирая загустевшую кровь по горлу.

Арон понимал, что глупо оправдываться перед покойником, но оправдывался прежде всего для себя:

– Тебе же очень вежливо предлагали продать, а ты очень грубо отказался и продолжил еще больше скупать акции и, наверное, перешел дорогу этим вежливым покупателям.

Петюня ощупал руками туловище:

– Странно, я умер, а мне еще больно, все ребра переломаны. – Он помолчал, а потом, елозя пальцем по асфальту, продолжил. – Мне акций не жалко, так, пустые бумажки, тлен перед вечностью. Впрочем, хорошо, что забрал их ты, а то мои, что сыночек оболтус, что женка Ирка, дура стоеросовая, все равно бы их просрали. Ты – парень серьезный, с головой, теперь и меня превзойдешь, еще выше поднимешься, и ума деньгам за акции дашь, а не просадишь их, как мои уроды, на тряпки и гульки. Продай их, этим, вежливым, только с ценой не продешеви. Последний вопрос: не ты ли организовал наезд?

Арон возмущенно вскинулся:

– Как ты мог подумать о таком…

– Верю, верю, – перебил Петюня, – хоть и ты тоже дерьмо порядочное, но на убийство у тебя кишка тонка, это я мог, а ты еще слабак…

Петюня еще дальше что-то тихо бубнил, но разобрать его слова было невозможно, и Арону, которому надоел неприятный разговор с кадавром, кому понравится, когда тебя только что уличили в краже, поднялся и подошел к нему. Вокруг кадавра уже вились роем крупные мухи, что ползали по лицу, залазили в нос и в рот. Арона передернуло от омерзения, он подобрал тряпку, накинул на голову трупа и тихо, хотя чего бояться, вокруг пустынная дорога, прошептал:

– Петюня, пора и честь знать, умер, значит, умер, не смущай меня своей болтовней, – и несильно толкнул кадавра в плечо, измазав в загустевшей крови пальцы.

Покойник, коротко взмахнув руками, покорно упал на дорогу, раздался костяной звук, это череп приложился к асфальту, по телу кадавра прошла судорога, и он наконец-то успокоился. Мертвый, Петюня казался еще больше, чем когда был живым.