Константин Грамматчиков - «Православный» сталинизм

• Название: «Православный» сталинизм
• Автор: Константин Грамматчиков
• Жанр: Публицистика

Читая эту книгу, невозможно остаться равнодушным: множество фактов красноречиво свидетельствуют, что никакого «православного» сталинизма нет и быть не может.

Среди авторов сборника – такие авторитетные в православной среде люди, как профессор Александр Дворкин, священники Димитрий Смирнов, Кирилл Каледа и Савва (Мажуко), историки Дмитрий Володихин и Петр Мультатули, публицист Юрий Пущаев. Шаг за шагом они развенчивают мифы, связанные с личностью Иосифа Сталина. В этой книге мифам и домыслам противопоставлены факты, подлинность которых легко проверить. Эти факты заставляют признать очевидное: «Иосиф Джугашвили, несомненно, входит в первую десятку величайших злодеев, убийц и гонителей Церкви за всю историю человечества»; он «выбрал личную безраздельную власть, ради которой он отверг отечество небесное и изменил отечеству земному», «стал палачом миллионов новомучеников» (А. Л. Дворкин).

«Плоды сталинской эпохи – разорение страны, пьянство, ставшее народной ментальностью, бандитизм, – подводит итог протоиерей Димитрий Смирнов. – Наш народ до сих пор – искалеченный. Я как священник этого не могу не видеть. Это и есть последствия сталинского режима».

Издание этой книги благословил схиархимандрит Илий (Ноздрин), известный старец, духовник Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

---

Великий Пушкин и здесь прав: действительно «гений и злодейство – две вещи несовместные». Можно, конечно, назвать Ленина гениальным злодеем или злым гением, но это уже инфернальные характеристики, которые вполне адекватно отображают предмет или субъект.

Тупики безнадежности: сталинизм, либерализм, национализм

Леонид Петрович Решетников, советский и российский историк; директор Российского института стратегических исследований (29 апреля 2009 – 4 января 2017); генерал-лейтенант Службы внешней разведки Российской Федерации; кандидат исторических наук.

Горькие плоды грехопадения 1917 года, крушения самодержавия, векового стержня русской православной цивилизации, начали ощущаться народом с первых же дней «новой жизни». Чем дальше уходили в прошлое дни «великой и бескровной», чем больше сгущался мрак большевистского господства, с его экспроприациями, заложниками и чрезвычайками, чем меньше ценилась человеческая жизнь, тем больше люди самых разных взглядов и убеждений, в том числе те, кто еще недавно ждали революцию и славили ее, начинали прозревать. Так, П. Б. Струве летом 1918 г. открыто сыпал проклятия на головы Львова, Родзянко, Керенского и большевиков. Когда ему напомнили его энтузиазм в февральские дни, Струве зло ответил: «Дурак был!»[14]

В простом народе ощущалась ностальгия по монархии, по прежней жизни. Летом 1917 г. в Петрограде и Москве прошли манифестации с портретами Наследника Цесаревича Алексея Николаевича и Великого князя Михаила Александровича. В конце того же года один петроградский рабочий так выразил настроения многих жителей пролетарских кварталов столицы: «Я всегда был далек от политики. Но скажу откровенно: при Николае II жилось спокойно, справедливее, устойчивее. Берите назад вашу свободу с революцией! Нам лучше жилось прежде, без свободы и товарищей!»[15]

Есть множество свидетельств, что убийство Царской Семьи вызвало среди обычных русских людей состояние шока. Однако в целом православно-монархическое сознание русского народа было серьезно подорвано в предшествующие десятилетия. Возникший вакуум большевики стали заполнять на ходу создаваемой лже-религией. Коммунистические лидеры хорошо понимали, что сознание русского народа и народов, живших в его ареале, глубоко религиозно. Жестоко подавляя и разрушая традиционную веру русских, идеалы Святой Руси, новая власть обязана была, если не хотела погибнуть уже через несколько лет, дать «религиозное» обоснование своих действий. Конечно, речь не могла идти о Боге, о Царствии Небесном, об аде, о грехе перед Всевышним. Все это, с одной стороны, отменялось, самым беспощадным образом вытравливалось из сознания людей, а с другой опускалось на землю. Вместо Бога – вождь, вместо Царствия Небесного – счастливое будущее, коммунизм, который все обязаны самоотверженно строить, вместо ада – концлагеря, ну а за «грехи» (ошибки и отклонения от линии партии, а позднее и соцморали) – ответ перед ЧК, парткомом или, кому повезло, профкомом. В общем, дьявольская подмена.

Часть населения, у которой были сильны православное мировосприятие и традиции, ее не приняла. Она подлежала физическому уничтожению в 1920–1940-е гг., а в 1950–1980-е – политическому преследованию. Другая же часть народа, особенно вступившая в советский период истории нашей страны в юные годы, а тем более родившаяся после революции, постепенно приняла эту ересь в качестве своей идеологии, своей религии. Подлинной альтернативы ей, вследствие жесточайшего террора в отношении носителей православной идеи, они не видели, а подменная ересь на генном уровне воспринималась как что-то близкое, чуть ли не родное. С этой лжерелигией большая часть народа жила, совершала трудовые и боевые подвиги, ошибки и проступки. Она стала для нее как бы объяснением смысла жизни в те годы. Однако такое объяснение приводит к оправданию не только всего доброго, сделанного народом за годы советской власти, но и огромного зла, сотворенного ею. Именно из-за этого многие люди и сегодня не способны отделить зерна от плевел, народное заблуждение – от сознательных преступлений строя, осмыслить суть событий 1917–1991 гг., отказаться от идейного, лжерелигиозного наследия коммунобольшевизма.

Вспомним, как создавалось это «наследие». В борьбе с христианством ставка только на террор не давала ожидаемого эффекта. Нужно было соблазнить колеблющихся и пошатнувшихся в вере новыми «святынями» и «богами». В 1924 г. после смерти Ленина его тело большевики превратили в лжемощи, которые были размещены в центре святой для православного сознания Москвы, в мавзолее. Строивший его архитектор Щусев, по мнению многих искусствоведов, взял за основу своего проекта не только чертежи зиккуратов – храмовых построек древних шумеров, пирамиды Джосера и гробницы персидского царя Кира, но и Пергамский алтарь, который в Апокалипсисе назван «престолом сатаны» («И Ангелу Пергамской церкви напиши… ты живешь там, где престол сатаны…», Откр. 2:12,13). В те времена официального атеизма не было принято обращать внимание на такие совпадения.

К слову сказать, верховным божеством в Вавилоне был идол Вил[16]. Удивительное «совпадение» с инициалами В. И. Ленина! В честь Вила в Вавилоне был воздвигнут огромный храм в виде четырехугольной башни, состоящей из восьми уменьшающихся башен, воздвигнутых одна на другую[17]. Разве не напоминает мавзолей?

Статуи (идолы) Ленина в самый короткий срок покрыли всю Россию. Как правило, они ставились на месте разрушенных большевиками церквей или в самих церквах, приспособленных в лучшем случае под клубы и госучреждения. Причем чаще всего статуя помещалась в алтарной части храма. В древней Костроме фигуру Ленина водрузили на постамент-часовню, предназначавшуюся для памятника 300-летия Дома Романовых. Так он и стоит до сих пор с протянутой рукой фактически на крыше церкви. Правда, в последние десятилетия рука дважды отваливалась и в результате дополнительного крепежа стала непомерно длинной…

Внедрение новой лжерелигии шло в 1920–1930-е гг. в России ударными темпами: сносились и закрывались храмы (главным образом православные, но не щадили и мечети, дацаны, синагоги), массово арестовывались священнослужители, большая часть из которых была расстреляна. Вместо крестин большевистская власть активно пропагандировала т. н. звездины, когда младенцев прикладывали к пятиконечной звезде и давали им соответствующие новой ереси имена: Октябрина, Трактор, Авангард, Вилор (Владимир Ильич Ленин – организатор революции), Даздроперма (Да здравствует Первое мая), Марлен (Маркс – Ленин) и т. п. Старинные русские города переименовывались в честь большевистских главарей («святых» новой «религии»). Так, на карте РСФСР вместо Павловска появился Слуцк, вместо Гатчины – Троцк, вместо Елизаветграда – Зиновьевск, вместо Петрограда – Ленинград.

На этом фоне переименование в 1925 г. старинного Царицына в Сталинград (в честь генерального секретаря большевистской партии Сталина) прошло как обычное, рядовое событие. Тогда никто не мог предположить, что малоизвестный большевистский деятель будет провозглашен полубогом, а сражение за переименованный в честь него Царицын сыграет решающую роль в ходе Великой Отечественной войны.

У нас Сталин давно превратился в миф, который вызывает либо ужас, либо восторг. «Сталинские репрессии», «сталинские лагеря», «сталинские чистки» – все эти исторические «брэнды» давно уже стали частью нашего сознания. При этом мало кто задумывается, что эти репрессии, лагеря и чистки являются сталинскими в той же степени, в какой они являются репрессиями, лагерями и чистками Ленина, Троцкого, Свердлова, Дзержинского, Бухарина, Хрущева, Тухачевского – всей большевистской верхушки, которая создавала систему, породившую эти чудовищные явления. У нас до сих пор верховной властью не был осужден красный террор как таковой. Вызывает недоумение, почему жертвы «сталинских репрессий» у нас существуют, а жертв большевистских репрессий как бы и нет? Чем террор времен революции и Гражданской войны, террор 1920-х гг., террор расказачивания и раскулачивания лучше, чем репрессии 1937–1938 гг.? Ведь это явления одного порядка, и корень их в большевистской доктрине строительства нового мира и создания нового человека.

Сталин по-прежнему сохраняет в нашем обществе ореол некоего божества, неважно, доброго или злого. Когда-то сам Сталин в гневе на своего сына Василия, позволившего себе очередные вольности, воскликнул: «Ты думаешь, что ты – Сталин? Ты думаешь, я – Сталин? Вот он – Сталин!» И с этими словами вождь показал на собственный портрет, висевший на стене. Вот этот «портретный» Сталин продолжает владеть нашим общественным сознанием[18].

Между тем понимание истинной роли Сталина, как и вообще исторических процессов и событий, возможно только в рамках православного мировоззрения. Безусловно, Сталин, сначала в качестве члена Совнаркома (правительства), а затем генерального секретаря ЦК, был активным деятелем большевистского режима. Нет никакого сомнения, что он несет прямую ответственность за ту политику и за те беззакония, которые в СССР в 20–50-е гг. ХХ в. имели массовый характер, даже если он в некоторых случаях не являлся их главным инициатором. Сталинизм, то есть режим, сложившийся к началу Великой Отечественной войны, по отдельным вопросам декларировал порой иные идеологические догмы, чем ленинский большевизм. Однако известные идейно-политические различия между ленинским и сталинским режимами не могут отменить их очевидную единую идейную основу.