Владимир Буров - Кастинг. Инициация Персефоны

• Название: Кастинг. Инициация Персефоны
• Автор: Владимир Буров
• Жанр: Русское современное

Магия здесь есть. Магию не замечают и в Повестях Белкина Пушкина. Почему ее не видно? Потому что магия – это сам Homo Sapiens, в нем она, в первую очередь, скрыта. Ибо и всё, что здесь почти происходит, – это инициация, а просто по-простому – набор актеров на роли в фильме про магию, которой в кино, конечно, чуть меньше, чем в самой жизни, но тоже хватает, хватает. Сама Персефона – дочь известного всем бессмертного Зевса, скрывавшегося на Земле, как объяснил Пушкин, под именем Самсона Вырина.

---

Я имею в виду, зачем так рисковать, чтобы при встрече у проходной завода получить с утра пораньше вопросец на засыпку:

– Опять денег нет на родную жену? – Всё, шорт побейри, раздал лудам? – И ответ:

– Да какие это люди, так: но-мен-кла-ту-ра-а.

И более того, хорошо бы узнать:

– Чья?

Тетя и Мотя взяли катамаран, и закрутили педали. Решили:

– Так нас, наконец, никто не заметит. – Хотя, на море, как говорится, не было:

– Ни тачки.

Как сказал один Лиоз:

– Пустынные улицы и пустынные пруды – означают, как раз обратное:

– Что-то в них НеЧисто.

– Думают, я не вижу, – сладко улыбнулся Н, взял оказавшийся прямо у его ноги, плоский морской камешек, величиной с расплюснутое гусиное яйцо, и присев для большего наслаждения, запустил его сразу на третьей космической скорости.

Германн поднял глаза к небу, понимая, что видит ее эту комету где-то в Созвездии Скорпиона, а Миша по своему обыкновению запрыгал, как коза. Хотя его и никто не поднимал, как Михаил Пуговкин Зою:

– Прямо над собою.

С канонерки заметили камень, большими прыжками приближающийся к их судну, и вовремя прыгнули в бушующее – как им представилось – море.

– Сколько ставишь, что не потонут? – спросил Майор.

– Один к трем тысячам, – ответил Миша.

– У меня только доллары, не успел обменять, курс опять – Пошел.

– Куда?

– Куда? Подальше.

– Я и имел в виду доллары.

– Один рубль к трем тысячам долларов?! Хорошо, согласен.

– Вот так бы и в банке говорили, – влез со своим комментарием Н.

– Вы тоже хотите поставить? – спросил Миша.

Н махнул рукой:

– Я люблю только Динамо Киев, – и зажал себе пасть сковородкой размером с Луну при затмении. – Но не удержал, как говорится, ибо слово не черный ворон:

– Его везде пропускают, – и иногда даже:

– Без контрамарки.

– Вы, эта, скажите мне сначала, принята я или нет, – попросила девушка вежливо, а уж только потом занимайтесь своими личными решениями вопросов.

Не совсем осознав степень вежливости заданного вопроса в виде категорического постулата-императива, Маленький попросил:

– Покажите мне еще раз реферат с вашим Эссе.

Ибо мне кажется, я чего-то недопонял. Более того, хотя бы напомните мне, о чем оно, собственно, было?

– Это было Эссе, доказывающее, что Иисус Христос не только был, но и воскрес. И более того, воскрес так, чтобы никто не понял:

– Как, – когда сам встретил Его…

– После Воскресения, – дополнил Миша.

– В том-то и дело, что нет:

– Во Время Воскресения.

– Здесь вы ошибаетесь, милейшая фрау, – сказал Германн, – ибо тогда непонятно, зачем было переться в Галилею, как из Киева в Москву:

– Через Санкт-Петербург, – да вообще:

– Что там Опять делать?

Девушка уже отрыла рот, чтобы что-то сказать в виде:

– Своего веского слова, – но длиннющий мэн вставил знаменитую Его фразу:

– Одну минуточку! – и напомнил всем присутствующим, что:

– Спрос, – он дорого стоит, надо его бить вовремя.

– Я не понял, – сказал Миша, – кого бить, если все конкурентки уже потонули в этом Сиваше Галилейского моря, – он показал большим пальце назад, где пару минут назад никого не было, но сейчас, некоторые, как говорится:

– Уже переоделись, – и опять пошли в заплыв на их:

– Остров Сокровищ.

Медиум:

– Кто? – вопрос к хозяйке публичного заведения.

– Мария МакДолине-с, сэр.

– Простите, это не Садо-Мазо, а то я боюсь.

– Нет, умирают, как правило, все. Но.

– Но?

– Но потом воскресают.

– Как правило?

– Нет, да, воскресают вроде все, но точно:

– Не все Это помнят.

И далее: значит в Галилею идут для того, чтобы Воспоминание о Воскресении связало Прошлое с Настоящим.

Встреча в Галилее означает, что Воскресение, да, было, но об этом:

– Никто не помнит.

– Вы настаиваете, – проинтонировал Н, – что к воспоминаниям:

– Нет прямого пути?

– Именно так, сэр. Мы не можем рассказать, о том, что было, потому что это будет:

– Уже другой рассказ.

И значит, что такое Воскресение?

– Что?

– Что?

– Это события настоящего, воспринимаемые, как события прошлого. – Это После. А До, наоборот:

– События настоящего происходят, как события будущего.

– Иначе воскресение не может стать реальностью? – спросил Германн.

– Да.

– Так ответ еще проще: значит его не было!

– Это все равно, что сказать:

– Вот этих Флорентийских стейков и семги в газете – нет, – хотя вы их видите и сейчас будете есть.

Понятно? События Настоящего – это Рассказ о Прошлом.

– Почему?

– По определению, что иначе – если всё по-честному – быть не может.

Ребята посовещались и сказали:

– Ми согласны поставить зачет. – Это Миша, а Германн добавил:

– С условием, что вы объясните чуть позже, почему из прошлого в будущее нет прямого пути, что значит:

– Зачем надо было обязательно идти в Галилею через Десятиградие.

– Я думаю, – сказал Миша, когда уже начали есть семгу в мокрой газете, развернув ее предварительно, – они пошли:

– В обход Демаркационной Стены.

– Это невозможно, – сказал Германн, – ты в ГДР был хоть когда-нибудь?

– Нэ успэл. – Нет, мог бы, но, наверно, так и понял:

– Назад не вернешься.

– Почему?

– Как в песне написано: я оттудова сбехгу.

– Вот так прямо на Запорожце ихнего разливу и врежешься в её накрепко забетонированный лоб?

– Я бы угнал 34-ку. Щас жил бы в современной Галилее, городе Ландоне, где живут все порядошные мэсные луди. А так…

– А так только вот к вам пришли, нигде больше не берут по пьянке, а трезвым некогда – делов много накапливается:

– За предшествующий период.

И кстати, я вот это, не буду есть, – Миша показал на мясо, которое так любил Одиссей – покойник. – Хочу, чтобы было, как вот только что доказала девушка:

– Чинно и благородно – по-старому-у.

– А именно? – недопонял Германн.

– Сосиски в томате, что-нибудь там, переложенное черной икрой, грибочки кокот, и так далее, как написано.

– Где?

– В Прошлом.

– После этого, – сказал Н, – обычно, как в прошлом, отправляют в Ялту.

– Я согласен.

– Ми соглазны, – пропел Германн.

– В прошлое, – добавила девушка, несмотря на то, что тоже ела рыбу из газеты, и пила что-то там почти родное, итальянское. – Там сейчас только скумбрия кусочками – это в пивном баре.

– А в кафе?

– В кафе, как это и было: уборщицы калымят, продавая поварам, оставшийся на столах суп. Причем, оптом: ведрами. А очередь доходит до четырехсот человек.

– На место?

Глава 4

Заказ на закупку глазированных сырков получили Тетя и Мотя

– Нет, на место меньше, разделите на сорок посадочных мест.

– Значит очередь: было всего десять человек. Не много так-то.

– В ресторане народу было меньше, – сказал Германн.

– Но всё равно, вход даже в пустой ресторан требовал:

– Красненькую.

– Кстати, говорят, иностранцы тогда ни-че-го-о не понимали в этом деле, и считали эту красненькую десятку лучче двадцатирублевого четвертного.

– Да, – согласил Н, – вранья было-о – хоть отбавляй.

– И главное, никто этому не удивлялся, как сейчас, чуть что:

– Ну-у, сколько моно-о! – Тогда понимали:

– Вот сколько моно – столько и нуно. – И жили счастливо, хотя и не очень. Хотелось, как раньше, в прошлом, как Джеймс Кук уйти в дальнее плавание, несмотря на сиськи-миски встречающуюся цингу.

– Зато и телки на островах всегда были: новые-е. Откуда только берутся, спрашивается? Говорили:

– Сами делаем. – И тогда возникает закономерный вопрос:

– Почему у нас не научись – почему все с-старые-е?

– Да, – поддакнул Н, – как дохлые мухи, – и кстати: выпил. Как будто похоронил геронтологию уже навсегда.

– Ну, и значится, так как мы договорились, если объели, и так сказать, уже оп-пили вас, – сказал Миша и, взглянув на себя со стороны, в смысле на этот непривычный больше, чем раньше рост 175, – констатировал:

– Что нам делать?

– Действительно, на работе надо что-то делать, – согласился Германн.

– Вы, эт-та-а, – сказала девушка, – вы можете кого-нибудь зарезать?

– Щас проверим, – невозмутимо ответил Михаил, и попросил Германна постучать по спине. – Если осетрина не совсем первой свежести вернется назад, – я согласен на что-нибудь другое. А если нет – как это и ожидалось – считайте, что мы уже зарезали конкурентов, которые утонули.

– Да, – согласился Германн, – в случае чего так и говорите: мы.

– Может быть, мы их и закажем позже, – сказала эта Клеопатра – любовница Ихтиандра, – но сейчас уже вышла на рейд другая цель.

– Неужели вот так сразу, не отходя от кассы мы должны отправить кого-то в Галилею?