Владимир Буров - Кастинг. Маргарита и Мастер

• Название: Кастинг. Маргарита и Мастер
• Автор: Владимир Буров
• Жанр: Русское современное

Магия здесь есть, но она другая. Хотя имена героев похожи, но с местной, так сказать, конкретизацией. Например, Кота звать Штрассе. Его напарник имеет имя Германн Майор. Вообще, одно место в актерском составе – свято не бывает. И всё почти, что здесь происходит, – это набор актеров на роли известных персонажей для съемок в кино. Ключевая роль отдана одной даме, которая в перестройку придумала бизнес, первой узнавать, где продают самые дешевые глазированные сырки и потом продавать эту инфомейшэн.

---

– Они сегодня были у нас на первое и второе горячее.

– У вас как раз и заказаны Свиная Отбивная с белыми грибами, сыром и помидорами – это на первое горячее, и на второе:

– Котлета по-Киевски с шампиньонами и сливочным маслом, смешанным с мелкорубленной петрушкой, а точнее, ее соком.

– Да вы что! Охренели что ли? – очень удивилась за председательским, с том смысле, что за барной стойкой – любимым местом всех владельцев ресторанов, если они и не шеф-повара одновременно, и имеют не только свой кабинет, но и большой телевизор на стене для просмотра разных спортивных соревнования, как-то:

– Снукера, – в котором, впрочем – после последнего чемпионата мира – разочаровались капитально, но еще не до конца, ибо:

– Если есть нечего, то и объедки со стола игровых букмекеро-риэлтерских контор:

– Приходится есть, – до поры – до времени, – в том смысле, пока не появится что-то такое, что можно тоже – до поры – до времени – считать:

– Вот это, наконец, стало:

– По-честному.

А потом, кто ищет – тот всегда найдет еще какое-нибудь:

– Заблуждение.

И это непонятно, ибо:

– Всё заблуждение, – но некоторые из них почему-то сначала кажутся правдой.

И вот пожалуйста, кролик в шляпе, или, что тоже самое Раскольников в квартире, где он почти уверен:

– Больше никого нет.

– Она нашла его! – закричал Михаил Маленький.

– Да, это именно то, о чем я больше всего мечтала, – сказала Алла Два, и подняла вверх руку с выигравшим билетом, найденным ей в недоеденном Плинтусом заливном.

На что он тут же и предъявил претензию:

– Это было мое мясо.

– Ты белый, – сказал, наконец, свое слово Германн Майор, и Пли только прокашлял:

– Я могу доказать, что уже ел его, – и сел.

– Хорошо, – сказал Дима, – значит вы должны были видеть, какую именно машину выиграл этот билет. Или вы сразу признаетесь, что:

– Да, видел, но отдал ей, так как это не мой стиль?

Пли задумался, ибо понял, что:

– Чем дальше, тем больше этот Флинт затащит его в те силки, где, скорее всего, самому придется откупаться, а не просить, как милостыню, какой-то мещанский Лексус. – И тут же оскорбил Тетю. Не нарочно, а как он и сказал:

– Я сделал это только машинально.

– Значит, вы долго копили в уме все хорошее, что можно сказать о моем Лексусе Части Восемь – Одиннадцать, а назло мне выразились наоборот, так вас понимать, товарищ мелодраматист истории ребенка, его бабушки, возжаждавшей на старости лет славы, деда, купившего Волгу на ворованные с завода электромоторы, дочери Шукшина, которой мало рекламы:

– Кино подавай!

– Нет, нет, – перебил ее Пли, и желая сбить с мысли о здравых суждениях, выдал:

– Я только хотел создать русского Гарри Поттера. – И попал в точку:

– Тетя схватилась за горло – за своё, имеется в виду – и села, как будто ожидала помилования, а получила:

– Вышку.

– Что с ней? – спросил Пли.

– Кажется, ты удачно, парень, сыграл роль Родиона Раскольникова, прикончил бабушку окончательно, и боюсь, теперь она уже не сможет принять участие в финальных соревнованиях.

И итоге выиграла все равно Алла Два, ибо Плин все же успел тявкнуть на прощанье с мечтой:

– Это Роллс-Ройс.

И так-то бы да, она тоже мечтала, иметь эту машина, как дамы, заработавшие ее непосильным трудом создания запутанных историй, но всё равно это был:

– Ленд Ровер. – И кататься она пригласила первым именно Диму, на что он сказал приветливо:

– Вот и я дождался своего часа.

Она хотела его предупредить на всякий случай, что:

– На меня, в общем-то, уже, кажется, существует очередь, но тут увидела его разные глаза, и решила:

– Не буду портить ему настроение, так счастливо начавшееся для нас обо-обе-их.

– Не расстраивайся моей разборчивостью, – сказала она Диме, – я прочту тебе свои стихи, – и тут же залезла на стол, и никто ничего ей почти не сказал, так как решили:

– Просто так такие тачки не выигрываются.

И:

Воскресный свет всё менее манит
Бежать ежевечерних откровений,
покуда утомительно шумит
на улицах мой век полувоенный.

Стихи Иосифа Бродского)

– Вы устали от волнения, после получения Ленд Ровера, – сказал парень с соседнего стола, – разрешите, я продолжу?

– Нет, то есть, да, сенькью, сенькью вери матч, – и она спрыгнула вниз в лапы, не пропускающего этого случая Димы, несмотря на то, что рядом уже стояли Михаил Маленький и Кот Штрассе.

И он сказал:

А мир живет, как старый тугодум,
и снова что-то страшное бормочет,
покуда мы приравниваем ум
к пределам и деяниям на ощупь.

(Стихи Иосифа Бродского)

Его снова потащили:

– За наш стол, но он ответил:

– Позже.

И Дима сделал то, что не было предусмотрено протоколом:

– Пошел и выгнал из отдельного кабинета шеф-повара, а сам затащил туда Аллу Два.

И можно было не сомневаться:

– Всё было по-честному, – обоюдоостро.

Глава 51

Шеф-повар легко поддался на эту провокацию, а точнее, наоборот, так как ничего не сказал, как обычно:

– Пусть Кот работает здесь шеф-поваром, авось мышей наедитесь до отвала, – а вышел, как будто только заходил в Елисеевский, сделал там своё дело:

– Слегка загипнотизировал продавщицу, чтобы недовесила э литл, и просил жалобную книгу, которую потом и отдавал за небольшое вознаграждение:

– Кило Любительской натюрлих, – а один раз продавец даже не отказался сбегать в соседнюю Булочную за мягким хрустящим батоном, – но он этим не злоупотреблял, так как одна пышногрудая блондэ – но не натюрлих, разумеется, высказала ему в лицо:

– Больше ко мне не приходи по ночам, ибо если имеешь слабый потенциал: не обнадеживай девушку. – И он испугался, так как:

– Люди на самом деле могут подумать, что эту, можно сказать, мамочку, одного из публичных домов Оноре де Бальзака, он держал в своем уме за простую девицу легкого поведения, для соблазна потенциальных жертв, работающую здесь продавщицей колбасы.

Что, в общем, и понятно, ибо Хомо любит прикидываться дураком только до тех пор, пока у других Хомо не возникает сомнение, что он на самом деле имеет этот прикид, в том смысле, что не посмеялся над девушкой легкого поведения, а:

– Поверил, как Дурак, в ее чистосердечное признание.

За что, собственно, казнили и Иисуса Христа:

– Не с умыслом посмеялся над верой, а от души, – на которую только и может надеяться человек без специального образования.

Ибо:

– Как можно было поверить Марии Магдалине, что и она только недавно покинула институт благородных девиц? – Или она именно там, в пороке, искала ту глубину души, где находится:

– Вера?

Отсюда вывод:

– Царь Борис Годунов считал, что юродивый Николка:

– Только прикидывается дураком, – поэтому также прикидывался, что:

– Боится его.

Вывод:

– Безразлично, верите ли вы ему, этому юродивому Николке:

– Всё равно шлепнут, или как Бориса Годунова или, как:

– Григория Отрепьева.

– Потому и не играю, – сказал шеф-повар, – а всегда только проигрываю. – Но смело занял место тамады за столом.

Правда, не за тем, где восседали работники своего воображения, а рядом, где сидел, так называемый Бродский – поэт.

И как говорится, с корабля на бал попал в свою стихию, ибо здесь были те, кого он знал, но пока что забыл:

– Немного.

И видя, что гость растерялся, как обычно бывает с вновь прибывшим, если он:

– Имеет претензии, как Гришка Отрепьев, – сказал:

– Я пока что прочитаю вам что-нибудь хорошее, как-то:

Когда-нибудь, болтливый умник,
среди знакомств пройдет зима,
когда в Москве от улиц узких
сойду когда-нибудь с ума,

на шумной родине балтийской
среди худой полувесны,
протарахтят полуботинки
по лестнице полувойны.

Стихи Иосифа Бродского)

И шеф-повар сразу почувствовал себя лучше, как обязательно надо было пить, а в последний момент ему заменили фужер с карболовой кислотой целой бутылкой Камю.

И более того, тут же попытался переманить Аллу Два, только что спустившуюся с соседнего стола, где праздновали-обмывали премию Войнича к себе, для чего буквально так и:

– Хлопнул себя по коленям.

Но эта штучка оказалась не так проста, ибо сказала:

– Ня буду я читать тебе морали, юнец, но если только победишь чуду-юду, то меня ты поведешь под венец!

После чего Плинт даже поперхнулся костью от заливного, которых там не было, так как и быть не могло, несмотря на то, что заказал себе еще одно, которое ему и изготовили наспех, но на смех:

– В нем больше не оказалось новогодних тачек с бантиком: