Ксения Букша - Рамка

• Название: Рамка
• Автор: Ксения Букша
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-103628-7

Ксения Букша родилась в 1983 году в Ленинграде. Окончила экономический факультет СПбГУ, работала журналистом, копирайтером, переводчиком. Писать начала в четырнадцать лет. Автор книги «Жизнь господина Хашим Мансурова», сборника рассказов «Мы живём неправильно», биографии Казимира Малевича, а также романа «Завод “Свобода”», удостоенного премии «Национальный бестселлер».

В стране праздник – коронация царя. На Островки съехались тысячи людей, из них десять не смогли пройти через рамку. Не знакомые друг с другом, они оказываются запертыми на сутки в келье Островецкого кремля «до выяснения обстоятельств». И вот тут, в замкнутом пространстве, проявляются не только их характеры, но и лицо страны, в которой мы живём уже сейчас.

Роман «Рамка» – вызывающая социально-политическая сатира, настолько смелая и откровенная, что её невозможно не заметить. Она сама как будто звенит, проходя сквозь рамку читательского внимания. Не нормальная и не удобная, но смешная до горьких слёз – проза о том, что уже стало нормой.

---

Та-ак, господин представитель либеральной общественности! Это ведь вы Бармалеев Пётр, так? Неоднократно недобитый борцун за свободу слова, собраний и союзов, автор скандально известного ребрендинга не буду напоминать чего? Ну, на вас-то и вовсе клейма негде ставить, вы уж слишком одиозная фигура, чтобы… Да и на настоящее дело вы неспособны! Так что вас я готов заподозрить в предпоследнюю очередь…

После самих себя, I guess, – уточняет Бармалей. – Ну над этим я бы ещё поразмыслил. Кто из нас менее подозрителен и кто большее трепло, неочевидно…

Так, а вы? – Органайзер переходит к Николаю Николаевичу, но тот неожиданно встаёт и, не обращая внимания на Органайзера, ловко скрывается в щели туалета, так что Органайзеру приходится довольствоваться Паскалем. – Вы из Европейского союза? А почему интересуетесь коронацией российского государя? Вы монархист?

Не то чтобы совсем, – извиняется Паскаль. – Но я… очень эмпатизирую, – на этом слове умение Паскаля легко и просто выражаться по-русски впервые его подводит, а Органайзера подводит его обширный лексикон.

Вы – что-что? – сбивается Органайзер (чип мигает).

Эмпатизирую, – повторяет Паскаль виновато и уточняет: – Радуюсь, ликую вместе с русским народом, и вместе с ним же вздыхаю, потому что многие мои ученики смотрят телевизор, и им это не идёт на пользу.

Здесь тоже есть ряд факторов, которые я небезосновательно считаю нуждающимися в проверке, – припечатывает Органайзер. – Ну, а вы? – он бросает взгляд на Янду, и вдруг его шарашит в ответ током такой чистой, безумной ненависти, что приходится сделать вид, что он вообще к Янде не обращался, – вы, Алексис, кажется?

Я Алексис, – да что ж такое, и эта тоже не робеет, не все ли они в сговоре, – но Органайзер распаляет, подзаводит сам себя, подносит руку к чипу и гаркает: – Значит, воспитываете подрастающее поколение? – и всех притащили сюда? – а если кто-нибудь царя ненароком – то вы и не отвечаете, так?

Отвечаю, – Алексис послушно, – по статье закона об опекунах и попечителях номер сто тридцать пункт шестнадцатый – «умысел несовершеннолетних, находящихся в семье более года», но только именно по части тех моих опекаемых, которые действительно более года, то есть это двенадцать человек из шестнадцати, – и Алексис устало улыбается Органайзеру – мол, помолчи уже, чувак, самому ведь стыдно.

Но Органайзер со своим стыдом умело борется. Вот! – поднимает палец он. – Помните об этом! Не забывайте! Что вы за них отвечаете! – а вы, как вас зовут?

Дядя Фёдор, ваше превосходительство.

Да вот как раз и неизвестно, как вас зовут! – а это значит, что любой может использовать вас в качестве орудия в своих преступных действиях! Использовать и выбросить как ненужный инструмент, – подчёркивает Органайзер, но видит, что на дядю Фёдора его аргументация не действует. – Так вот…

Погодите, – срывается Галка, – Ричи хочет мне что-то сказать. Подсадите-ка меня!

Не подсаживайте! – повышает голос Органайзер. – Пока мы не выясним правды, сношения с внешним миром, особенно с представителями иной национальности…

Ричи российской национальности, – возмущается Галка. – Просто он собака. А я, между прочим, еврейка – и что? Я хозяйка Ричмонда, собака принадлежит мне, и вы не имеете права, это частная собственность. Вот если я за ваш забор полезу за клубникой, вам понравится?

У меня нет клубники за забором!.. – сбивается с мысли Органайзер. – У меня вообще нет забора!..

Тем хуже для вас! – Галка.

Поддерживаю, – Боба. – Хуже. Может быть, лучше просто помолчать и не вести себя так, как будто вы, простите за выражение, бог?

Вы-то что о боге знаете?! – Органайзер. – У вас вообще ваш этот аллах, молчали бы! Это не ваши стены, не ваш храм и не ваша коронация, а если хотите знать, глобальные процессы вообще делают вас, господин Казиахмедов, первым подозреваемым просто по факту вашей принадлежности к…

Тут уж не выдерживают разом все.

Что значит «не ваш храм»? – Паскаль. – Как это «наш», «ваш»? Храм – Божий! Вы не знаете такую вещь?!

И при чём тут национальность?! – Алексис. – Далась вам национальность! Сами вы… марсианин!..

Дядя Фёдор разражается диким хохотом.

Я вас, гражданин Органайзер, насквозь вижу – кто вы и что вы. А если не верите, то доказать могу очень просто: у вас на жопе родимое пятно в форме полуострова Крым!

Органайзер бледнеет и бросается на дядю Фёдора. Тот вцепляется в Органайзера, они падают, Бармалей, Паскаль, Николай Николаевич и Боба бросаются разнимать. Ричи на улице задорно гавкает. Галка лает в ответ. Бармалей дотягивается до Органайзерского чипа и без особой надежды дёргает, слегка нажав на бока.

Чип выдёргивается безо всякого усилия, легко и свободно, но Органайзер кричит и хватается за висок так, как будто Бармалей его ментально кастрировал.

Ах ты сука! – кричит Органайзер. – А-а-а… О-о-о… Отдай… хуже будет… – он корчится, садится на пол, у него явно кружится голова, он ничего не видит и не соображает, сидит на корточках и матерится сквозь зубы.

Отдайте ему, – не выдерживает Галка. – Видите, как человеку плохо.

Нам с ним ещё спать в одной келье, – возражает Бармалей. – Ничего, пройдёт. Чип-то добровольный, там разъём. Единственное, что я его не выключил, потому и небезболезненно, но в целом не страшно. Зато счас, возможно, мы увидим перед собой человека.

Вики с сомнением хмыкает. Органайзер перестаёт шипеть и плеваться. Отнимает руки от висков. Поднимает глаза и с недоумением смотрит вокруг. Он весь багровый и мокрый, пот течёт с него ручьями.

Здравствуйте, – Бармалей.

Чип, – говорит Органайзер и протягивает ладонь вперёд.

Бармалей отрицательно качает головой.

Я программы никакие грузить не буду, – сипит Органайзер. – Просто базу включу – коннект, словарь, автозамена… у меня же там вся когнитивка…

Окей, – Бармалей. – Только базу. Если услышу опять бредятину, мы с Бобой вас скрутим, а Вики поможет.

Органайзер морщится и кивает.

Бармалей протягивает Органайзеру чип. Тот нажимает на нём пару кнопок и втыкает обратно в разъём на виске. На чипе вспыхивает цепочка огней, мигает по-ёлочному.

Приношу извинения, – говорит Органайзер гораздо бодрее. – Надеюсь на ваше понимание. Не взываю к вашему снисхождению.

Да ладно, – Боба говорит. – Не парьтесь. Проехали.

11. Органайзер говорит

Я… в целом… знаете… никогда не думал работать на систему. Но меня всегда интересовали эти вещи – планирование, нормирование… у меня есть внутренняя склонность к этим делам. И поэтому неудивительно, что в какой-то момент я занялся вот этими вот вещами… этими разработками… ну, словом… по встроенным планировщикам. Это было в тренде, а я, можно сказать, занялся этим одним из первых. Я был молод, мне хотелось успеха, я побывал в Кремниевой долине, тогда я был, знаете, в этой идеологии молодых двадцатилетних миллионеров, я мог бы и сам стать одним из них, если бы тогда, если бы в тот момент… меня не купила, да, эта вот тогда ещё просто отечественная корпорация, и я… я принял по сути верное количественно, но неверное качественно решение… И вот с того самого момента дороги назад уже не было, но я этого ещё долго-долго не понимал… Мне казалось, что… (Органайзер закрывает лицо руками).

Спокойно, – Боба. – Мы уже поняли, что вы падший ангел.

Не ссы! – добавляет Вики. – Ну я тоже всяких упырей свадьбы играю – и чё, не жить?

Органайзер поднимает голову.

Н-да… ну, видите же, вот, живу… Вообще говоря, я действительно не кривя душой могу сказать, что я и вправду стремлюсь, хочу нормировать людей. Вам может это показаться отталкивающим. Но я действительно верю в рациональный план, я так привык, иначе просто не умею, но в этом есть не только недостатки, но и достоинства, и если бы я в какой-то момент не начал планировать, то, возможно, я бы просто…

В целом я осознал, насколько можно бездарно потратить жизнь, если не заниматься планированием и нормированием своих показателей… да… когда мне было одиннадцать лет. За год до этого мой отец, он ушёл из семьи, ну и… он практически перестал присутствовать в моей жизни. Вернее, как… Он делал так, он договорился с матерью, что он будет приходить и забирать меня на выходных, на один день, по сути, на несколько часов, и где-то как-то проводить со мной это время. Но в реальности всё происходило совершенно иначе, всё происходило так, что он обещал позвонить утром, и я садился у телефона… Вот, знаете, мы жили в коммунальной квартире с матерью, и телефон у нас был один, естественно, общий, это ещё далекие девяностые годы, такой чёрный телефон с диском ещё… и вот на этой, значит, скамеечке я и сидел… примерно с десяти утра я занимал эту позицию, ну и вот так в целом весь день я мог просидеть, потому что отец… он мог вообще не позвонить, и тогда выходной у меня проходил даром, или он мог позвонить в пять, скажем, вечера и сказать, что он сегодня не сможет, или что он задерживается, и снова нужно ждать неизвестно сколько. Сами понимаете, что гаджетов тогда никаких не было, и вот эта ситуация, от раза к разу повторяющаяся, она меня несколько…