Стелла Прюдон - Мама тебя любит, а ты её бесишь! (сборник)

• Название: Мама тебя любит, а ты её бесишь! (сборник)
• Автор: Стелла Прюдон
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90289-7

Материнская любовь не знает границ, любящие матери не знают меры, а дети – маленькие и уже взрослые – не знают, как правильно на эту любовь ответить. Как соответствовать маминым представлениям о хорошем ребёнке? Как жить, чтобы она была вами довольна? Как себя вести, чтобы не бесить её, а радовать? Ответы на эти вопросы – в нашем сборнике рассказов современных писателей.

---

Мать часто говорила Конраду, что ни за что не вышла бы замуж за его отца и не согласилась бы переехать в ГДР, если бы не отягчающие обстоятельства: она забеременела. Тридцать семь лет назад Карл-Хайнц Фольксманн, молодой учитель истории из Восточного Берлина, сопровождал группу старшеклассников из ГДР в Западную Германию. Общение школьников из двух стран проходило как в стенах школы, так и за её пределами. Ребята общались и рассказывали друг другу о жизни в своих странах. Рядом с Карл-Хайнцем постоянно находилась не по годам развитая физически и интеллектуально школьница Моника Кирхенхоф. Не отрывая больших голубых глаз от симпатичного учителя истории, она бесцеремонно его разглядывала и, не обращая внимания на остальных учащихся, задавала неудобные вопросы. Одним из таких вопросов было:

– А есть ли в школах ГДР сексуальное воспитание?

Класс засмеялся. Карл-Хайнц покраснел, но вызов принял:

– Нет. А вы думаете, что сексуальное воспитание должно преподаваться в школе?

Вечером была дискотека, и Моника пригласила его танцевать. Он отказывался, но настоятельная просьба Моники («Ну пожалуйста, только один танец») и протянутая к нему рука сделали бы отказ крайне невежливым, поэтому он согласился. Дрожащая и прижимающаяся к нему всем худеньким телом девушка подействовала на Карл-Хайнца словно наркотик, парализующий волю.

– Моника, тебе взять колы? – спросил какой-то прыщавый верзила, когда музыка закончилась.

– А… да-да, спасибо! Я сейчас! – ответила девушка, виновато улыбнувшись Карл-Хайнцу и освобождаясь из его объятий.

Карл-Хайнц молча кивнул и пошёл на своё место, где стояла кружка оставленного пива. Это место было хорошо тем, что его никто не видел, зато он видел всех. Но теперь его интересовала только Моника. Она растворилась в толпе подростков, танцевала с разными парнями, заставляя Карл-Хайнца ревновать. Когда за Моникой пришли, она незаметно положила в его руку свёрнутую в несколько раз записку, на которой были накарябаны адрес, время и проколотое стрелой сердце. Она пригласила его на свидание, и он принял приглашение.

Вернувшись в ГДР, Карл-Хайнц уже начал забывать об этой истории, как вдруг получил письмо из Кёльна. Моника сообщала, что беременна – от него. Но ещё хуже было то, что обо всём узнали её родители. Если бы не они, Карл-Хайнц настоял бы на аборте и тайком бы всё устроил. Но её родители, правоверные католики, и думать не хотели об аборте. Они решили, что их дочь должна родить и сразу же отказаться от младенца в пользу одной из многочисленных бездетных пар, ожидающих своей очереди на ребёнка. Спустя несколько дней после письма от Моники он был вызван к директору школы, который, тряся какой-то бумагой, грозил ему катастрофическими последствиями за «растление школьницы из ФРГ»:

– Как вы могли так опозорить нашу школу, нашу страну перед товарищами из ФРГ?! – кричал, разбрызгивая слюну, директор. – Вы опозорили не только себя и эту девочку, вы нанесли огромный, непоправимый ущерб нашей стране!

Дело замяли, но Карл-Хайнцу пришлось оставить насиженное место в Берлине и перебраться в провинциальный Альтенбург, где ни о нём, ни о его дурном поступке никто не знал. За ним в Альтенбург приехала располневшая Моника, которая отказалась отдавать ребёнка чужим людям и потребовала, чтобы Карл-Хайнц женился на ней как можно скорее, чтобы ребёнок родился в законном браке. Мать рассказывала Конраду эту историю сотни раз, но каждый раз Конрад расспрашивал подробности с таким интересом, как будто бы впервые об этом слышит:

– А как папа отреагировал на твоё появление?

– Он сказал, что ему не нужен ребёнок.

– А ты?

– А я ответила, что тогда рожу ребёнка для себя, и попросила его просто жениться на мне, а потом, если захочет, развестись.

– А он?

– Он сначала отказывался.

– А потом?

– А потом сказал: «А чёрт с тобой!» – и согласился.

– А почему вы не развелись?

– Привык он ко мне и смирился с моим… с нашим существованием. А я подумала, что ребёнку, то есть тебе, нужен отец, поэтому и не настаивала.

– А почему отец нас не любит? Может быть, нам было бы лучше вдвоём, без него?

– Может быть, и так, да поздно уже что-то делать. Куда я пойду с тобой, больным? А у отца квартира есть как-никак. Со многими вещами, сынок, надо смириться, когда ничего не поделаешь.

5

Карл-Хайнц не любил ни Конрада, ни его мать, которая, как он утверждал, разрушила его карьеру. Воспитанием сына занималась исключительно Моника. Участие Карл-Хайнца ограничивалось несколькими минутами по воскресеньям, когда Моника уходила в церковь. Будучи коммунистом, Карл-Хайнц хотел воспитать и в сыне патриотический дух, поэтому заставлял его учить гимн Германской Демократической Республики. Заспанный Конрад умывался, одевался и пел:

Возрождённая из руин
И обращённая к будущему,
Давайте будем служить твоему добру,
Германия, единое отечество.
Старую беду нужно преодолеть,
И преодолеем мы её вместе,
Нужно, чтобы нам удалось,
Чтобы солнце красиво, как никогда,
Светило над Германией,
Светило над Германией.

– Да проснись ты, наконец! – кричал отец и, по учительской привычке, бил линейкой по столу. – Проснись и пой радостно, с достоинством! Не абы что поёшь, а гимн своей Родины!

Отец начинал махать линейкой, словно дирижёрской палочкой, а Конрад откашливался и продолжал:

Счастья и мира тебе,
Германия, наше отечество.
Весь мир тоскует по миру,
Дайте народам свою руку.
Когда объединимся по-братски,
Мы победим врага народа.
Пусть светится свет мира,
Чтобы никогда больше мать
Не оплакала своего сына,
Не оплакала своего сына.
Давайте пахать, давайте строить,
Учитесь и трудитесь, как никогда раньше,
И доверяя в собственную силу,
Поднимется свободный род.
Немецкая молодёжь, лучшее стремление
Нашего народа объединено в тебе,
Ты будешь новой жизнью Германии.
И солнце, красиво как никогда,
Светит над Германией,
Светит над Германией.

Только спев гимн ГДР без единой запинки, Конрад имел право позавтракать.

Мать ничего не знала о ежевоскресных пениях сына, а если бы узнала, устроила бы скандал. Она лелеяла мечту о том, что выросший Конрад пойдёт в политику и, если повезёт, станет канцлером ФРГ. Вот тогда они заживут счастливо. Ещё будучи школьницей, Моника думала о политической карьере, но, когда она забеременела и уехала в ГДР, её мечтам пришёл конец. Ни о какой политике в этой стране ей, уроженке ФРГ, нельзя было и мечтать. Единственной её надеждой был сын, которого она и назвала в честь своего кумира – первого послевоенного канцлера ФРГ Конрада Аденауэра, который, как и Моника, был родом из Кёльна.

6

– Обед готов!

Услышав голос матери, Конрад понял, что та по-прежнему злится на него. Ещё никогда ему не удавалось избежать маминого гнева, и Конрад понимал, что всё только начинается: в ближайшие часы, а может быть, даже и дни мать будет всем своим видом показывать, какую обиду он ей нанёс. От этой мысли закружилась голова и вспотели руки. Он не хотел обидеть мать, но как быть? Если он расскажет о Наде, она всё испортит. Но она уже увидела Надю в Фейсбуке и теперь будет внимательно следить за ней. Обдумывая ситуацию, Конрад понял, что единственное, что можно сделать сейчас, – это раскрыть часть правды, скрывая суть.

Помыв руки, Конрад робко вошёл на кухню и встал в дверях. Мать была в фартуке и ходила взад-вперёд по их маленькой кухне. Резкими движениями, создавая грохот, она ставила на стол тарелки, так что те, ударяясь об стол, производили угрожающие звуки, как бы выкрикивая:

– Тарелка!

– Стакан!

– Вилка!

– Нож!

«Нож!» Конраду показалось, что в фартуке у мамы был нож.

– Мама! Почему у тебя нож в фартуке? – спросил Конрад.

Мать фыркнула, грубо стянула фартук и бросила его на пол. Конрад поднял фартук и заглянул в карман. В нём не было ножа, но были какие-то таблетки.

– Мама, что с тобой? – встревоженно спросил Конрад. – Ты плохо себя чувствуешь? Ты заболела?

Мать ответила не сразу. Сначала она налила себе стакан воды, выпила её залпом и села, обхватив голову руками.

– Я не хочу тебе ни о чем рассказывать. У тебя же есть от меня секреты, вот и у меня секреты, – уставшим, поникшим голосом произнесла мать.

– Мама, у меня нет от тебя секретов! – взволнованно ответил Конрад.

– Да? Тогда почему ты не хочешь говорить мне, кто такая эта Надья?

– А! – как будто внезапно всё поняв, произносит Конрад. – Надя! Так это же подруга Михаэля Янзена! Она журналистка из Москвы, Михаэль попросил меня дать ей интервью!

– Журналистка? Подруга Михаэля? Ты не врёшь?

– Ну нет, конечно, мама! Как ты могла подумать! Хочешь, спроси сама у Михаэля!

– Ну ладно, давай ешь, остывает.

Конрад послушно взял в руки вилку и нож и стал есть пюре с рыбой. Надеясь, что ему удалось спрятать от матери главное, он добавил: