Денис Гербер - Бешеный ангел. Два тела Раймонда Луллия

• Название: Бешеный ангел. Два тела Раймонда Луллия
• Автор: Денис Гербер
• Жанр: Историческая проза

Роман «Бешеный ангел» посвящён жизни Раймонда Луллия – учёного и миссионера, одного из самых загадочных и оригинальных мыслителей Средневековья. Легенды приписывают Раймонду Луллию создание философского камня, изобретение «логической машины» и удивительную способность появляться одновременно в разным местах.

---

Услышав паузу в научной беседе, король повернулся и всё понял. Он не расслышал слов алхимика, но, увидев взгляды придворных, осматривавших его фаворита, догадался, что разговор каким-то образом перешёл на их далеко не платонический союз. То, что многие поспешили отвести глаза в сторону, лишь подтвердило его выводы.

Эдуард резко поднялся с кресла. Не сказав никому ни слова, он твёрдым шагом пересёк помещение, стуча каблуками по каменным плиткам, и исчез в примыкающей комнате. В полной тишине лишь Хьюго Диспенсер осматривал присутствующих укоризненным взглядом, затем встал и не спеша последовал за королём.

По залу прошёл волнительный шёпот. Ещё никто не помнил такого дня, когда Эдуард Второй был дважды оскорблён, да ещё одним и тем же человеком! Зато все хорошо помнили, как жестоко капризный и злопамятный монарх расправлялся со своими обидчиками.

Лишь королева Изабелла сохраняла довольный вид.

– Если же вы владеете секретом философского камня, – обратилась она к алхимику в полнейшей тишине, – то и у вас должна быть та, которая подарит незаменимое женское начало.

– Вы правы, мадам, – ответил Луллий так тихо, словно его слова предназначались для одной лишь королевы, – и я надеюсь очень скоро вновь встретиться с ней.

«Острый язык может сразить не хуже отточенного меча», – так подумал Эдуард, оставшись один. За доказательствами не нужно было далеко ходить – только что алхимик продемонстрировал всю справедливость этого выражения. Король буквально почувствовал боль от брошенных в его сторону оскорблений. Да, ранение было не смертельным, но его усугубляла горечь поражения – она доставляла ещё больше мучений. Только что он бежал с поля боя, потерпев сокрушительное фиаско.

Разжигая в душе пламя ненависти, Эдуард стал вспоминать подробности прошлогоднего разгрома при Баннокберне – именно тогда он в последний раз ощутил подобное душевное смятение.

Поход на шотландцев монарх вынужден был совершить, исполняя волю почившего отца, которому клятвенно обещал не ночевать дважды под одной и той же крышей, пока не наведёт порядок на северных территориях. К тому же сам Эдуард Первый завещал не предавать своё бренное тело земле, пока зарвавшийся Роберт Брюс не будет поставлен на место. Таким образом, кости покойного короля, прозванного «шотланобойцем», постоянно таскались во все военные походы. Эти непогребённые останки должны были стать счастливым талисманом для английской армии, а для врагов – источником суеверного ужаса. Но даже они не помогли новому английскому монарху одержать победу.

Началась кампания вполне благополучно. Шотландская армия, привыкшая вести тактику «выжженной земли», на этот раз была-таки настигнута английскими войсками. Если раньше, по выражению Роберта Брюса, «шотландский вереск и пустоши вели сражение с неприятелем», то теперь независимость страны предстояло отстаивать в прямом бою. Воодушевлённый таким везением, Эдуард Второй направил солдат в атаку, даже не дав отдохнуть коням после долгого перехода. Однако уже в самом начале битвы удача неожиданно отвернулась от англичан. Генри де Богун, скакавший с передовым отрядом, наткнулся на самого Роберта Брюса, который объезжал свои войска без доспехов, будучи вооружённым лишь церемониальным топориком. Выставив свое копьё, Богун незамедлительно бросился на именитого противника. Лёгкая расправа обещала ему многое: воинскую славу, королевские почести, титулы и богатство. Однако предводитель шотландцев исхитрился увернуться от атаки и своим топориком разрубил голову рыцаря надвое, словно кочан капусты. Исход этого поединка не только стал для шотландцев сигналом к бою, но и вселил в них победоносный дух. Окрылённые столь славным началом, они ринулись в атаку и обратили английскую армию в бегство.

Для самого Эдуарда сражение закончилось не только позорным отступлением, но и неожиданным предательством со стороны своих подданных. Спасаясь от преследователей, он попытался укрыться в Стерлинге, однако коннетабль замка сэр Филипп Мубре отказался впустить своего сюзерена внутрь – и позорное бегство продолжилось. В тот миг Эдуард поклялся обезглавить вассала-подлеца, хотя и понимал: укройся он в замке – и скорейшего взятия не миновать.

Сейчас его обуревали подобные чувства, и хотя он не был королём воинствующим, но на расправу порой был жесток.

– Клянусь мечом моего предка Ричарда Первого! – вскричал он, когда Хьюго Диспенсер зашёл в комнату. – Я могу сделать так, что этот выскочка не доживёт до сегодняшнего обеда!

Неожиданно его гнев сменился полной растерянностью. Он схватил Диспенсера за руку и крепко прижал её к своей груди.

– Скажи мне, добрый Хьюго: как следует поступить? Этот Луллий говорит совершенно безобидные речи, но каким-то образом обращает их против меня!

К его удивлению, придворный заулыбался.

– Я действительно не слышал ничего оскорбительного в его словах, – попытался успокоить короля граф. – Хотя, признаться, старик довольно горяч на язык, как и многие каталонцы. Стоит ли обращать внимание на двусмысленные речи этого человека? Как и все алхимики, он говорит так запутанно и туманно, что не удивлюсь, если за его оскорблениями скрываются комплименты.

– Что ты говоришь, Хьюго! Ведь он болтал о нас с тобой!

– Мне нет никакого дела до того, что болтают о нас. Даже если сам папа выпишет буллу о запрете на наши отношения, это нисколько не охладит мои чувства!

– Спасибо тебе, мой добрый Хьюго, но всё-таки я должен проучить этого мошенника.

– Не забывайте, государь, что этот мошенник нужен нам. Он сам выразил согласие помочь. Стоит ли пресекать его действия, прежде чем они успели начаться?

Эдуард отпустил руку фаворита и принялся гладить свою бороду.

– Пригласите коннетабля, – распорядился он.

Диспенсер поклонился и снова исчез за дверью, ведущей в большой зал. Спустя минуту он вернулся в компании Сигрейва.

– Какое из мест, предложенных вами для лаборатории, лучше охраняется? – поинтересовался король.

– Помещение в Фонарной башне, безусловно, удобней для присмотра, – ответил Сигрейв.

– В таком случае пусть наш гость располагается там. Выполняйте все его требования, что касаются производства золота. Свинец, ртуть, болотная жижа или дерьмо дракона – доставьте ему всё, что необходимо. После обеда я выпишу указ, который обеспечит вам поддержку и полностью покроет все расходы. Надеюсь, они будут невелики. Что касается содержания самого Луллия: я не хочу, чтобы этот человек покидал замок. Пусть остаётся в своей лаборатории при условии, что там будет всё необходимое для нормальной жизни. Думаю, он не слишком требователен. – Эдуард вопросительно взглянул на коннетабля. Тот утвердительно кивнул. – Кроме того, я желаю, чтобы вся переписка этого алхимика отсылалась лично мне. Я с советниками решу, следует ли этим письмам отправляться дальше. Иными словами, сеньор Луллий остаётся в Тауэре на положении пленника, и вы несёте за него ответ.

Коннетабль поклонился вновь.

– Скажите мне вот что, – задумчиво продолжил король, – возможно ли сделать так, чтобы за покоями Фонарной башни можно было вести незаметное наблюдение?

– Да, ваше величество. Это можно сделать.

– А есть среди ваших солдат беспрекословно преданный и не болтающий лишнего? Мне нужен человек верный и исполнительный, на которого вы можете положиться.

Сигрейв посмотрел на короля, словно не понимая, что от него хотят, затем перевёл взгляд на Диспенсера.

– Безусловно, такой человек найдется, – проговорил он медленно. – Например Джон Кроулер – это мой лучший сержант.

– Отлично! Организуйте постоянное наблюдение за нашим дорогим гостем. Ступайте – на этом пока всё.

Коннетабль поклонился напоследок и вновь исчез за дверями.

– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил король Диспенсера после нескольких минут молчания.

Придворный глубоко вздохнул.

– У нашего гостя имеются великие покровители. Я слышал, что кардинал Ксимен высоко ценит его знания, не говоря уже о самом папе!

Эдуард улыбнулся, сам довольный своей смелостью.

– А что, интересно, скажут кардиналы с папой, узнав про богохульные речи этого испанца? Клянусь святым распятием: этот алхимик – первый кандидат для сожжения на костре после Жака де Моле! То, что я слышал сегодня из его уст, немногим отличается от ереси тамплиеров. Зная его преклонение перед арабской мудростью, я не удивлюсь, когда увижу, что ночами он совершает те же мерзостные обряды, что свели с пути истинного целый рыцарский орден. Говорю тебе, Хьюго: если этот алхимик не сделает нам золото, он навсегда останется в Тауэре. Живым или мёртвым.

Когда король спустя некоторое время вернулся в залу, у него было прекрасное настроение, словно он и не был смертельно оскорблён полчаса назад. Эта написанная на лице безмятежность внушила окружающим ещё бóльшие опасения, нежели гримаса обиды: из-за маски спокойствия явно проглядывала плохо скрытая радость от предстоящего реванша над своими обидчиками. А во время обеда король продемонстрировал такой аппетит, будто только что вернулся с охоты. С Раймондом Луллием он не обмолвился и словом.