Людмила Мартова - «Смерть» на языке цветов

• Название: «Смерть» на языке цветов
• Автор: Людмила Мартова
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-99823-4

Все началось с маленького неприметного цветка лайма, который убийца оставил на теле своей первой жертвы. Каково было удивление Лилии Ветлицкой, работника следственного управления, когда она поняла, что убитой оказалась Вера, с которой ее связывает общее прошлое… Лилия взялась за расследование, даже не подозревая, что убийца знает еще много способов преподнести цветы. Она поняла, что ввязалась в опасную для своей жизни игру, когда сама получила букет от неизвестного отправителя.

---

Больше всего Лаврову не понравилось, что на груди у мертвой Веры нашли цветок. Маленький неказистый белый цветок, похожий на ромашку, но только с пятью белыми лепестками вокруг желтой мохнатой сердцевинки. Дома у Веры таких цветов не было, в салоне красоты о нем ничего не знали, поэтому, скорее всего, цветок принес с собой убийца. Принес и положил Вере на грудь. От этого веяло какой-то жутью, и у Лаврова свербило, кололось и чесалось то место в груди, в котором в пору его полицейского прошлого обычно сворачивалась клубочком интуиция.

Воровато оглядываясь на Бунина, который равнодушно сидел за соседним столом и делал вид, что совершенно не интересуется лавровскими действиями, он снял фотографию с цветком на телефон, чтобы вечером показать маме. Мама, знавшая все цветы без исключения хоть в профиль, хоть анфас, сообщила Лаврову, что это цветок лайма.

– Чего? – глупо спросил Лавров. – Это который лимон, что ли?

– Лайм не лимон, – недовольно сказала мама, – ну что ты, Сережа, глупости говоришь.

– А зачем Вере подложили цветок лайма? – спросил Лавров. – Это же не хризантема, не роза, не гвоздика с тюльпаном.

– Сыночек, я не знаю. – Мама пожала плечами и вдруг ласково погладила его по голове. – Но это обязательно выяснится, я думаю. Ты бы не терзал себя по новой. Ничего уже не изменишь. Ты и так давно ее потерял.

Да, в том, что Веры больше нет, не было ничего нового. Вот только теперь ее не было совсем, навсегда, и жалко эту дурынду Лаврову было до комка в горле. Несмотря на то что она ему изменила, а потом и бросила, он знал, что Вера, в сущности, неплохой человек, у которого просто оказалось своеобразное представление о счастье. За это же не убивают.

Помимо непонятно откуда взявшегося цветка лайма, в деле Веры была еще одна странность. В ее левом ухе отсутствовала сережка. Правое ухо, нежное, розовое, как его помнил Лавров, но мертвенно бледное на фотографии в уголовном деле, украшал крупный гвоздик – голубой топаз, окруженный россыпью мелких бриллиантов. А в левом ухе сережки не было.

Конечно, Вера могла потерять сережку раньше, но ее косметолог утверждала, что в ходе процедуры любовалась изящными и стильными сережками, и их точно было две. Ни в машине, ни во дворе второй сережки так и не нашли, а значит, с определенной долей вероятности можно было решить, что убийца зачем-то забрал сережку с собой. И от этого факта зуд в грудной клетке Лаврова стал совсем непереносимым.

– Вань, ты хоть что-нибудь понимаешь? – спросил он у Бунина, возвращая ему дело.

– Только то, Серега, что от этого тухлого дела мы еще наплачемся, – серьезно ответил тот. – Вот нутром чую, что сюрпризов будет еще немало.

– Ты-то хоть веришь, что это не я? – Лавров задал вопрос, который казался ему очень важным.

– Я-то верю, – Бунин вздохнул. – Я хорошо тебя знаю, Серега. И сейчас за тобой, уж ты извини, наблюдал. Это не ты. Но нам придется серьезно попотеть, чтобы это доказать.

– А может, это случайность, что убили именно ее? – спросил Лавров. – Ну, вдруг это маньяк, которому все равно, кого выбрать жертвой. Место безлюдное. Дождался первую попавшуюся дамочку на дорогой машине, пока она красоту наводила, пролез в салон, а потом задушил, цветочек на грудь пристроил и сережку из уха вытащил. Похоже?

– Типун тебе на язык, – в сердцах сказал Бунин. – Ты что, Серега, с ума сошел? Только маньяка нам не хватало. Нет уж. Я уж лучше предпочту, чтобы это ты удавил свою бывшую жену в порыве ревности. Так всем спокойнее.

– Вот спасибо, друг, – мрачно заметил Лавров. – Вот в чем ты точно прав, что я больше, чем кто бы то ни было, заинтересован в том, чтобы найти настоящего убийцу.

Впрочем, до того, как ловить неведомого преступника, Лаврову нужно было срочно решить другой, не менее важный вопрос. А именно, что делать со Степкой. Два года назад Вера, уходя, забрала шестилетнего сына с собой, а Лавров, ошарашенный ее предательством, даже и не попробовал отстоять хотя бы его.

Отчим относился к мальчику хорошо, и сын ни в чем не нуждался, хотя и отчаянно скучал по отцу. Лавров пару раз приходил на воскресные свидания, но так как он был нетрезв, то Степка расстраивался, отворачивался и даже плакал, стесняясь куда-то идти с пьяным отцом. Постепенно эти тягостные встречи сошли на нет. Уже бросив пить, Лавров иногда приходил к школе, чтобы хотя бы издали посмотреть на сына, но на глаза ему не показывался. Стеснялся своей минувшей слабости. Теперь, после смерти Веры, Степку следовало забрать к себе, к маме. Не дело это оставлять парня с отчимом при живом отце и бабушке, да и не факт, что этот отчим вообще захочет нести ответственность за чужого ребенка.

– Степу я в выходные перевожу к нам, – сказала мама, когда Лавров поделился с ней своими мыслями. – Мы уже все обговорили с Владимиром. – Так звали нового мужа Веры.

– Когда успела? – изумился Лавров.

– Сережа, иногда ты меня поражаешь. – Мама сдвинула очки на кончик носа и посмотрела на Лаврова ласково и сердито одновременно. Так умела смотреть только она. – Как только я узнала о смерти Верочки, так сразу же позвонила Степе. Он мой внук, если ты помнишь.

– Как позвонила? – Лавров понимал, что покрывает все рекорды собственной тупости, но не мог остановиться. – Ты с ним общаешься, что ли?

– Конечно, я с ним общаюсь. Я же его бабушка. Мы с ним после школы ходим в кафе. Иногда в выходные я его вожу в кино, а на каникулах мы даже ездили в Малиновку кататься на лыжах.

Про то, что мама ездила в Малиновку, горнолыжную базу под Архангельском, Лавров помнил точно, а вот то, что мама брала с собой Степу, для него было новостью.

– Мама, как получилось, что я из нормального, совершенно обычного мужика превратился в чудовище? – медленно спросил он. – Я два года не общался с собственным сыном. Я даже не знал, что ты регулярно видишься с ним, принимаешь участие в его жизни, из которой я сам себя вычеркнул. И ведь не Веру надо в этом винить. Она никогда не запрещала нам общаться. Просто делала все, чтобы я ощущал себя ничтожеством, но мои внутренние комплексы ведь моя проблема, а не Степкина. Как так вышло, мам?

– Я все ждала, когда ты вернешься к жизни настолько, чтобы задаться этим вопросом, – сказала мама и легонько вздохнула. – Сережка-Сережка, как жаль, что для того, чтобы ты очнулся, понадобился такой страшный толчок. Я была зла на Веру за то, что она так поступила с тобой, но я никогда не желала ей смерти, тем более такой страшной. Она обменяла любовь на деньги. Но в том, что ты так легко позволил растоптать твою жизнь в прах, она не виновата. В этом никто не виноват, кроме тебя, сын. И сейчас, когда Веры больше нет, а Степка будет жить с тобой, самое время задуматься о том, что пора уже восстать из пепла.

– Как птица Феникс, – горько пошутил Лавров, в голову которого опять болезненно ударили три коротких, страшных слова: Веры больше нет.

* * *

Что делает нормальная женщина ранним субботним утром после напряженной рабочей недели? Конечно, высыпается. Пять дней Лиля мечтала о том, как проснется в субботу в положенные шесть часов утра, вспомнит, что сегодня можно никуда не торопиться, перевернет подушку прохладной стороной, сладко зароется в нее носом и снова уснет, часиков до девяти-десяти, когда Гришка, которому наскучит играть одному, залезет к ней в постель, прижмется во весь рост к ней, теплой и сонной, подсунет свою вихрастую макушку под ее губы, и она обнимет его крепенькое тельце, такое родное и любимое.

Гришка у нее был именно крепенький, как гриб боровичок. Телосложением он пошел не в худощавую Лилю, которая ела все подряд и совершенно не поправлялась, а в отца – довольно известного в городе адвоката Аркадия Ветлицкого, приземистого, с широкими плечами борца, плотно сбитого, основательно и крепко стоящего на земле, в отличие от витающей в облаках Лили.

Они поженились на третьем курсе института. Два молодых юриста, мечтающих побороться за торжество справедливости. Аркашка с первых дней учебы взял шефство над хрупкой Лилей, да так и не подпустил к ней больше никого. Гришка родился через два месяца после получения диплома. Год Лиля сидела с ним дома, а Аркашка устроился в адвокатскую контору, сначала мальчиком на побегушках, разумеется. Через год Лилю с ее красным дипломом взяли на работу в прокуратуру. С Гришкой ей очень помогала мама.

Сама она окунулась в круговерть уголовных дел, которые сначала пугали, ужасали, заставляли просыпаться в слезах. Худенькое тельце Лили сотрясала крупная дрожь, Аркашка раздражался и орал, что с такой впечатлительностью ей нужно идти в нотариусы. Но Лиля не хотела в нотариусы, потому что верила в торжество справедливости.

Аркадий же очень быстро превратился в адвоката, специализирующегося на бандитах. Они платили больше, чем измученные, попавшие в неприятности простые люди. Он брался только за дела «братков» и прочих криминальных авторитетов, зарабатывал имя, карьерный рост и деньги. Его передавали друг другу как эстафетную палочку. И он страшно гордился своими успехами.