Ирина Рубашкина - Крылья. Сборник русской духовной и патриотической поэзии. Современные поэты Подмосковья. Выпуск первый

• Название: Крылья. Сборник русской духовной и патриотической поэзии. Современные поэты Подмосковья. Выпуск первый
• Автор: Ирина Рубашкина
• Жанр: Поэзия
• Год: 2017
• ISBN: 975-591574-025-8

В книге собраны избранные стихотворения более 90 современных подмосковных поэтов разных поколений, членов Союза писателей России и Союза журналистов России, лауреатов поэтических конкурсов, как известных широкому кругу читателей, так и мало публикуемых. Для некоторых авторов публикация в сборнике – первая возможность выйти к российским читателям в более широком и значительном издании.

Следуя классическим традициям русской литературы, антология поэзии поднимает темы, близкие каждому: духовность, красота видимого мира, творческие взлеты души на «несгораемых крыльях» и семейные ценности. Это не просто стихи – это исповедь, откровения и сомнения, проникающие в душу читателя. Cимвол «крыльев» пронизывает творчество авторов сборника, многие из которых живут в подмосковных городах авиации – Жуковском, Звездном. У тех, чьи родные, герои-летчики, погибли при исполнении служебного долга, тема высокого патриотизма звучит особенно пронзительно.

Сборник займет достойное место в коллекции любителей литературы, в городских и школьных библиотеках.

---

Николай Чудотворец

А поверить в бессмертье души
Мне помог Николай Чудотворец.
Я стою пред иконой в тиши,
И в душе моей плещется море.

Море жизни, где зло и добро
Бой ведут за бессмертную душу.
Я дышу. Мне опять повезло:
После шторма взбираюсь на сушу.

И, незримую связь обретя
С небесами, где изгнаны бесы,
Я – России родное дитя,
Не приму чудотворство прогресса.

Чудотворец мой прост и смирен.
То пастух он, то пастырь-ревнитель.
За стояние в вере – не тлен,
За смирение – всем утешитель.

Дух есть жизнь, что дается лишь раз.
Дух соборный – молитва, сила!
Звезды с неба, как тысячи глаз…
Мой святой, помолись за Россию!

Татьяна Максименко

Дамиан и Косма

Настоятелю жуковского храма Святых Космы и Дамиана о. Александру Топорову

Бессребреники, мученики, святые
Врачеватели – Дамиан и Косма!
Растекаются медом зори златые,
И звучит сокровенная строчка псалма.

Именем Спаса изгоняли хвори,
К прокаженным спеша за версту…
На толпу язычников вас только двое,
Да суровый стукач на своем посту.

Император римский – богоборец гневный,
Вашу веру грозил выжечь огнем,
Но с лицом перекошенным в час полдневный
Возвратил целителей в собственный дом.

Чудеса исцеления! С искренней верой
В Бога нашего Иисуса Христа!
Исцеленный правитель со своей мерой
Приближался к Истине, растворяя уста.

Страстотерпцы Христовы, братья наши живые,
Дамиан и Косма! Я вхожу в сей храм,
Лица щедрых святых вижу будто впервые,
Зажигая свечи по вечерам.

Татьяна Максименко

«Москва засыпает в объятьях реки…»

Москва засыпает в объятьях реки.
И дышит Москва материнским теплом.
Я чувствую, словно пожатье руки,
Удачу за каждым углом.

Когда ты в Москве начинаешь с нуля
Нелегкую жизнь, свято веришь в добро,
Тебе помогают и звезды Кремля,
И Чистых прудов серебро.

Но главное – лица, глаза москвичей!
Даря им улыбку, ты ловишь в ответ
Признанье и веру, и всё горячей
Любви проникающий свет.

Татьяна Максименко

У образа святого Серафима

Бегут деньки заветные земного бытия.
Ну что ж, Земле положено вращаться.
Мир на меня не сетует, не сетую и я,
Вот только трудно иногда прощаться.
Но вы, печали светлые, подаренные мне,
Айда в мой дом, не проходите мимо:
На полочке молитвенной разместитесь вполне
У образа святого Серафима.

Обида ли, предательство пронзают жизнь мою,
Копя прогорклость разочарований.
От тех, кто дорог, и дорог порою устаю,
Верней, от беспредельности исканий.
Но вы, минуты темные, пришедшие ко мне,
Куда ж без вас, унылых пилигримов:
С печалями разместитесь на полочке вполне
У образа святого Серафима.

Не все желанны странники у моего огня,
Но каждому согреться бы вестимо.
Потери безвозвратные преследуют меня,
И их число растет неудержимо.
А всё же, время черное, одолженное мне,
Пускай земля с тобой непримирима,
Найдешь и ты пристанище на полочке вполне
У образа святого Серафима.

Я знаю, будет белая предвечная пора,
Когда роднее скрип знакомой двери,
Искать земного счастья станет наша детвора
И километры на секунды мерить…
Взгляну я на собрание холодных темных дней,
А там тепло и свет неугасимый —
Сверкают драгоценности на полочке моей
У образа святого Серафима.

Михаил Михайлов

Сон под Рождество

Храм, алтарь, иконы светятся,
Молод я и полон сил,
Свечи, лик Владыки вечности,
Надпись древняя: «Проси».

Мрак в углах, застывший комьями,
Тишина, лампадный дух…
Перед древнею иконою
На колени упаду:
«Не ценю, Владыко грозный мой,
Деньги, власть и их устав,
Ты мне долюшку дорожную
Да любви чуть-чуть оставь.
И оставь мне ночи мглистые,
Жуть лесную, волчий вой —
Встречу дождь и небо чистое
С непокрытой головой.
На обиду б не обидеться,
Жизнь прожить – не скоротать,
И пускай всегда мне видится
В непонятном – благодать.

Никому не быть помехою…»
Попрошу и знаю – дашь
Хлеба черного краюху мне,
Лист бумаги, карандаш…

«Пусть дано мне будет слышаться
То заветное, одно:
Легко ходится и дышится».
Ах… и так уже дано!

Просыпаюсь,
В стекла радужно
Сквозь мороз блестит звезда.
На душе легко и радостно,
Тишина и благодать…

Игорь Потапов

Ангелы-хранители

Два Ангела и спросят, и простят —
Пред смертью мать и малое дитя.

Угасшей, не допущенной в покой
(Параличом наложенное вето),
Страдание, прощенье
И такой
Во взгляде отблеск —
Из иного света:
Предтечи страх,
Пришедший к ней из снов,
Молитвы стон, благословенье высей,
В нем то, что не объемлешь смыслом слов, —
Исход начал,
Суд во спасенье
Высший!
И до конца я чувства сберегу —
Раздвоенность,
Где ты и царь и нищий,
Когда душа ее
Движеньем губ
Твоей руки как благодати
Ищет.

И у дитя, что всуе наказал —
За шалость шлепнул
Или сдвинул брови,
Такое небо вспыхнет вдруг в глазах,
И губы
Руку для защиты
Ловят.

Ты – блага раб,
И зла ты – господин,
И крест свой – сам
Определил
И поднял.
И с хаосом,
И с Богом ты един.
И всюду мрак,
И всюду знак Господний:

Знамением вдруг вспыхнут у лица
Два Ангела —
Начала и Конца.

Игорь Потапов

«Дорасту до Рождества Христова…»

Дорасту до Рождества Христова,
Вознесусь над милым и постылым.
Всё берет начало из простого,
Лишь потом всё зарастает илом.
Что же, Причащение – надежда?
Очищенье и спасенье духа?
Ах, души истлевшая одежда —
Брать без спроса и войти без стука…

Ближе к празднику другое настроенье,
Сон унынья слеп и неприемлем.
Празднует народонаселенье!
Вновь горит звезда над Вифлеемом.

Гор Ангор

Рождественский лес

Стройных елей хор церковный воспевает небосвод.
Золотистый луч сквозь чащу
проникает в снежный грот.

И в холодном бриллианте, что на кончике луча,
Освещая своды грота, загорается свеча.

Луч упал на шапку ели, тихо вздрогнул зимний дом.
Веером алмазной пыли разорвался снежный ком.

Ярких бликов переливы вдоль стволов седых берез,
Синева небес в оправе россыпи хрустальных слез.

Льется музыка в застывшей, первозданной тишине,
Где-то громче, где-то тише. Вдруг на избранной волне

Стал полет снежинок слышен. Безупречный унисон.
Сон? Нет, явь. Но явь, как сон.

Ликованья миг проходит, и заката паруса
Золотой каймой багрянца проплывают в небесах.

Сумрак мягким покрывалом
Наплывает вал за валом.

Ветер в снежной колыбели
Убаюкивает ели.

Луч прощальный замирает на разнеженной сосне.
Звуки тише, звезды выше. Лес рождественский во сне.

Анатолий Зубцов

Крещенская ночь

Январь. Мороз. В сугробах пригород.
Часы – торжественно к полуночи.
Пора. Из дома тихо выйду я.
Скрипят заснеженные улочки…

А в бездне неба – света борозды,
Витиеватые созвездия.
И зябко мне сейчас, и боязно,
Как будто жду с небес Возмездия.

Часы священные назначены:
Один раз в год это случается.
Все водоемы в миг означенный
В Купель Вселенскую сливаются.

А Иордань бурлит, почувствовав
В теченье силу троекратную!
И вновь за образом Иисусовым
Идет людское войско ратное.
Спешит людское войско славное
Омыть грехи в купели Господа.
А на знаменах – Православие,
А в сердце – проповедь Апостола!
Сам Иоанн-Креститель истово
Перст простирает с высей к нам,
Чтобы хранили душу чистою,
Чтоб не сдавались в плен грехам!

…Я ускоряю шаг уверенно.
Всё решено – чего же более?!
Отныне в Вере нет сомнения,
Но отчего-то всё же боязно…

Чудесна ныне гладь озерная,
Во льды январские закована.
На ней – полоска сине-черная:
К обряду прорубь уготована.
А рядом с ней – столпотворение!
И настоятель Храма местного
Молитву, полный вдохновения,
Вершит волнительно, торжественно.

В руке сияет крест серебряно:
– Аминь! – Крест в прорубь погружен…
Всё стихло. И, сначала медленно,
Вдруг быстро – колокольный звон!

На снег одежды! Легкой поступью
Спускаюсь в воды благодатные:
– Прости грехи, помилуй, Господи!
Отныне я навек раба Твоя!

Елена Василькова

Ода «Скорой помощи»