Ольга Лущинская - Мой мир. Вторжение. Книга вторая

• Название: Мой мир. Вторжение. Книга вторая
• Автор: Ольга Лущинская
• Жанр: Русское современное

Путешествия по мирам – что может быть более захватывающим? Вот только не все проходит так гладко, как хотелось бы. Окунитесь в красочную историю о противостоянии мирного населения захватчиком, о важности доброты и понимания при любых обстоятельствах и том, что не все в нашей жизни делится на черное и белое.

---

За не по размеру большим столом, сидела маленькая худощавая женщина преклонного возраста. Сквозь густые, собранные в шишечку, пряди проглядывали седые струйки волос. На маленький носик были высоко надвинуты овальные очки с золотистыми дужками, к которым цеплялась тонкая цепь, огибающая ее худую шею, спрятанную за высоким воротом белоснежной блузы. Щеки чуть впали, кожа бледная, редкие посеревшие брови – все это выдавало сильную и суровую ректоршу самой престижной академии мира. Угольно-черный пиджак сидел на ней как влитой, а рукава были так элегантно подвернуты, что опрятности ей было не занимать. Может, именно поэтому мой вид казался мне самому совсем неуместным. Женщина чуть опустила очки и смерила меня высокомерным взглядом.

Заявился я к ней в простой серой футболке, расстегнутой клетчатой красной рубахе с неаккуратно закатанными рукавами и в самых простых джинсах. Обуви на мне не было вовсе. За свою внешность мне стало немного стыдно. Даже в самом кабинете было настолько чисто, что при всем старании и рвении невозможно было бы найти в нем и пылинку.

Тем не менее, она едва заметно улыбнулась и жестом пригласила меня присесть.

– Здравствуйте. Так вы, стало быть, тот самый тамто1, о котором мне говорили по телефону? Меня зовут мисс Аттора, я ректор академии Вестбура. Приятно познакомиться.

Я пожал ей руку:

– Взаимно. Малкольм Тернер.

– Что ж, мистер Тернер. Я – занятая женщина, поэтому сразу перейду к сути нашего вопроса. Факультет искусства и культуры хочет внести в свою образовательную программу новый предмет – творческое мышление. Они считают, что студентам необходимо научиться мыслить творчески, развивать свои таланты и обретать новые способности. Я совершенно согласна с ними, поэтому и пошла навстречу. Кроме прочего, я нахожу бессмысленным брать на такую должность человека, ибо таковых в нашем мире подавляющее большинство. В самой академии нет ни одного существа какой-либо другой расы, поэтому в определенном смысле это не только интересное решение, но и большой риск. Вы будете привлекать много внимания к своей персоне. Преподаватель музыки говорит, что такое необычное изменение в жизни учеников раскроет их фантазийное мышление и позволит немного вылезти из рутины повседневного обучения. Сейчас вопрос состоит в следующем. Вы прошли сюда прямиком через наших студентов. Вас не смутили их взгляды?

– Нет, что вы. Я почти и не заметил их. У вас очень красивая академия, поэтому на чужие взгляды я даже не обратил внимания.

– Благодарю, – она открыла какую-то книгу, взяла перо в руку и мягко обмакнула его в чернильницу, – Я поселю вас в преподавательском крыле. Номер двести один, – она непрерывно шуршала пером в книге, – Завтра занятий в академии не будет, поэтому у вас будет время привыкнуть к расположению корпусов и кабинетов. Все инструкции вы найдете в приветственной книге на столике у выхода из номера. Мистер Тернер, я беру именно вас по нескольким причинам. Если отзывы от студентов будут отрицательными, то я буду вынуждена попросить вас покинуть нашу академию. Поверьте, у меня много кандидатов на вашу должность. До нынешнего момента я еще сомневалась, но увидев вас ТАКИМ, – она указала на всего меня, – Решила, что ваша персона как нельзя кстати. Мы привыкли ходить в форме, я хотела было попросить и вас приобрести подобную привычку, но теперь подумала, что это поможет ученикам развить творческое мышление. Чем необычнее вы будете выглядеть, тем лучше. Но не переусердствуйте!

Она еще раз пожала мне руку и пожелала удачи на новом месте. Я добродушно попрощался и поспешил покинуть кабинет. Насколько я помнил, преподавательские номера находились в левом крыле главного здания.

В начале крыла я поднялся на второй этаж и неуверенно остановился. В конце коридора некая фигура опиралась на стену спиной, будто ожидая кого-то. Надпись на двери возле лестницы ясно указывала, что отсчет номеров начинался в конце крыла. Вывод был прост – темный силуэт ждет меня. Я не спеша побрел по коридору. В полнейшей тишине раздавалось лишь шуршание одежды. Фигура выпрямилась и вышла на свет от факела (в этом крыле окон в коридорах не было).

Передо мной предстал высокий худоватый юноша с короткими каштановыми волосами и аккуратно подстриженной челкой. На прямой нос опиралась тонкая черная дуга оправы, поддерживающей узкие прямоугольные линзы. На нем была белоснежная рубашка с полосатым черно-зеленым галстуком, черные брюки и пиджак на трех пуговицах. Гладкокожие остроносые туфли были тщательно отполированы. Он достал руки из карманов, резкими движениями поправил подмятые рукава и проверил золотистые запонки. Из-за прозрачного стекла выглядывали серьезного вида карие глаза. Не знаю, в очках ли было дело, но парень создавал впечатление умного, но совсем юного бизнесмена. Он расправил плечи, достал из брюк блестящие карманные часы и, определив который час, захлопнул их одним легким движением и убрал назад.

– Добрый день, – парнишка пожал мне руку, – меня зовут Табот.

Голос его звучал спокойно и уверенно. С учетом всего, что я видел, ни за что не подумал бы, что он студент. Парень вполне мог сгодиться за преподавателя.

– Малкольм. Значит, тебя уже уведомили о моем прибытии?

– И да, и нет. Я полагал, что к нам отправят кого-то, кто не будет так выделяться в толпе наших, но потом увидел тебя и сразу все понял. Сообщили мне о тебе всего несколько минут назад. Неплохо бы поговорить где-то в тихом месте без свидетелей.

– Как ты узнал, где я?

– Это просто. На первом этаже все номера уже заняты, а этот пуст. Вот тебя сюда и определили.

Я вставил ключ в скважину, щелкнул замком и пригласил юношу войти.

– Нет, нам строго запрещено входить в ваши номера. Таковы правила. Тебе следует почитать их. Позже. А сейчас… закинь вещи и посиди с полчаса в номере. Встретимся на балконе магического корпуса. Скоро продолжатся занятия, все разойдутся, а у меня на сегодня больше нет дисциплин. Пока не стоит светить тем, что мы знакомы.

Табот повернулся и уже было пошел в сторону лестницы, но тут же остановился и, не оборачиваясь, сказал:

– Добро пожаловать в академию Вестбура.

Я кивнул сам себе, вздохнул и произнес «благодарю».

В номере было достаточно уютно. Комната, ванная, небольшая кухонька. Стены обшиты деревянными панелями, на окнах висели красные бархатные занавески, на полу – ворсистые кофейные ковры. Аккуратно заправленная двуспальная кровать, небольшой диванчик и другие удобства. Я взял на входном столике инструктаж и прочел его. В общем и целом, ничего особенного – устав академии, несколько советов, распорядок и прочие мелочи. Настенные часы шли совсем бесшумно. Мои вещи принесли еще до моего приезда в академию – парочка чемоданов уже стояли посреди комнаты. Я распаковался и услышал мягкий колокольный перезвон в коридоре. Похоже, что это сигнал к занятиям. Я поспешно схватил ключи, закрыл номер и убежал в магический корпус. Пробегая по улице, я заметил, что Табот уже ждет меня на балконе под самым куполом корпусной башни. Он временами поглядывал на свои карманные часы, опираясь на перила балкона, и глядел куда-то вдаль.

Со временем я, похоже, прогадал. Перерыв был не обеденный, а вечерний. Как странно, я все разглядывал часы в коридоре, но так и не удосужился посмотреть который сейчас час. На горизонте уже виднелся закат, окрасив небо в широкие красно-желтые полосы. Тени уже заслоняли площадку перед корпусом, где одиноко работал фонтан, а ветер почти слег. Несмотря на наступающий вечер, вокруг все еще было удивительно тепло для осени. Факелы на улице, однако, еще не начали зажигать. Я поднялся на балкон к Таботу и замер. Он уставился на западные горы, почти скрывшие за собой горячее золотое солнце, одинокие облака плыли по небу, выставляя свои пастельно-розовые бока, а снежные шапки высоких гор поблескивали ангельским светом. И на всем этом превосходном фоне возвышались башни корпусов, озаренные последними лучами сегодняшнего дня.

Оперевшись на каменные перила рядом с Таботом, я засунул руки в карманы и расправил плечи. В башне было чуть прохладнее, чем снаружи, поэтому я хотел насладиться теплотой уходящего дня в свой первый день в этом мире.

– Тут? Рановато, не ожидал.

– Ты часто смотрел на часы, разве нет? – подметил я.

– Я пунктуален. Да и люблю тут стоять в одиночестве. Масса времени подумать. Но перейдем к делу. Что тебе известно?

Я набрал воздуха в грудь, чтобы начать рассказ, но потом выдохнул, решив, что мне особо нечего говорить. Друг на друга мы не смотрели – любовались видом с балкона.

– Девушки тут почему-то умирают. Якобы сами. Но почему неизвестно. Если вкратце, то так. Только суть.

– Я расскажу тебе все, что знаю сам. Около месяца назад моя сестра, Филасия, покончила с собой. Я должен был догадаться, что тут что-то нечисто. Тем вечером она была какой-то рассеянной, немного нервной. Что-то спешно искала в моей комнате. Позже я понял, что она взяла. Свой дневник. Девочки, знаешь, они такие любопытные, все хотят выведать, поэтому свой дневник она прятала в моей комнате. Мне он был неинтересен, а прятала просто чтобы мой сосед его не нашел. Этим же вечером за мной прибежал друг с таким лицом, будто я рехнусь, если правильно слов не подобрать. Он велел мне молчать и просто отвел меня к дальней башне. Она спрыгнула оттуда. Прямо вдребезги. Ничего не осталось. Дневник так и не нашли. И тогда я начал копать. Оказалось, что она не первая жертва. До нее было еще по меньшей мере двадцать, а может и тридцать девушек. Все погибли в разное время разными способами, и каждый раз констатировали самоубийство, а само дело заминали, будто ничего и не было никогда. Самое раннее, что я нашел – около ста лет назад. Девяносто три, если быть точнее. По всем историческим сводкам и похожим вещам спросишь моего соседа – Власа – человека, который никогда не говорит «я». Мы пытались найти что-то общее у этих девочек, но так и не выяснили ничего. Влас еще копается в их делах. Думается мне, что если бы мы нашли дневник моей сестренки, то точно бы докопались до правды. Она делала заметки каждый день, а то и не по разу, поэтому часто ко мне заходила. И вот что странно, она всегда точно знала, где оставила свой дневник, но в тот день всю комнату перерыла, пока не нашла. Так вот… я не считаю, что дело тут в каких-то личных заботах девочек, тут должно быть что-то общее, понимаешь? Дело тут нечисто. Я понимаю, почему ректор заминает скандал, это повлияет на репутацию академии, но будь ей не все равно, она бы не оставила все с такой легкостью.