Ольга Лущинская - Мой мир. Вторжение. Книга вторая

• Название: Мой мир. Вторжение. Книга вторая
• Автор: Ольга Лущинская
• Жанр: Русское современное

Путешествия по мирам – что может быть более захватывающим? Вот только не все проходит так гладко, как хотелось бы. Окунитесь в красочную историю о противостоянии мирного населения захватчиком, о важности доброты и понимания при любых обстоятельствах и том, что не все в нашей жизни делится на черное и белое.

---

Я постучал в дверь. Из комнаты раздался чей-то вздох и скрип кровати, следом – голос Табота «я открою», и дверь открылась. Юноша поправил очки, приветственно кивнул и жестом пригласил меня войти.

Внутри все напоминало мой номер, но чуть скуднее. Столы попроще, окно поменьше, без занавесок, большой шкаф на двоих, односпальные кровати и прикроватные тумбы. Комната симметрично поделена на двоих. Кухоньки не было, да и сама комната по площади меньше. На левой кровати с растрепанными волосами длиной аж до кончика носа лежал на животе крупного телосложения юноша ростом чуть ниже Табота. Его золотисто-русые волосы закрывали ему обзор, но тот все равно уткнулся в какую-то книгу. Ни моего присутствия, ни звуков вокруг он просто не замечал, или же не хотел замечать. Черную мятую футболку не помешало бы давненько постирать. А лучше выкинуть, судя по обилию выцветших пятен и небольших рваностей, а вот спортивные штаны выглядели новыми. Совсем вразрез с футболкой смотрелись белоснежные носки. Он подогнул ноги, болтая ими в воздухе, чтобы не задеть подушку. Из-за прямых прядей просматривались широкие скулы и чуть сгорбленный нос. Ногами он шевелил как-то автоматически, будто запрограммированно, в остальном парнишку сильно увлекла книга. Даже волосы не помешали мне увидеть его большие поблескивающие глаза.

Табот закрыл дверь на ключ и жестом пригласил меня за стул перед правым столом, предусмотрительно повернутый в центр комнаты для удобства общения. Он причудливо свистнул, привлекая внимание соседа:

– Отрывайся от книги, чудила, у нас гости.

Скуластый резко поднял голову, развернул ее в мою сторону и поморгал, будто пытаясь понять, спит ли он и не подводит ли его зрение.

– Это Малкольм. Я говорил тебе о нем вчера. Малкольм, это Влас, мой сосед по комнате и лучший друг по совместительству.

Влас захлопнул книгу, предусмотрительно загнув уголок, чтобы не потерять нужную страничку, поднялся с кровати, спешно отряхнулся (или просто разгладил складки на футболке) и пожал мне руку. Табот уселся на край своей кровати, сцепив ладони и облокотившись на колени. Ощущение такое, что он ждал меня с самой ночи. Глаза покраснели, вид потрепанный. Белая рубаха с загнутыми рукавами и верхними расстегнутыми пуговицами заметно выделяла его из темных тонов комнаты, а линзы в очках слабо поблескивали. Я бы сказал, что он не спал уже больше двух суток, но еще вчера все было в полном порядке. Вид у Табота был угрюмым и слегка раздраженным, но сил у него ни на что не было. Даже голову он поднимал как-то неохотно и тяжело, словно весила она раз в десять больше, чем должна. Табот потер шею и повернулся ко мне:

– Хорошо, что пришел сейчас. Все из крыла ушли, пустовато стало. Но, на всякий случай, сидим без шума и крика. Переварил ситуацию?

Я легонько кивнул. Табот откинулся на кровать и закрыл лицо руками:

– Валяй, чудила.

Влас откашлялся, прочищая горло, и заговорил:

– Ты уже в курсе ситуации в целом, у нас есть масса подробностей. Например, вот это, – он достал из-под подушки какой-то журнал, – Это список девочек, которые покончили с собой. Немного информации о них тут тоже есть. Мы искали что-то общее. Все в возрасте от четырнадцати до двадцати. Внешность разная, начиная от телосложения и заканчивая цветом волос. Думалось мне, что приехали они из одного города, но нет, тоже промах. Потом прикинули, что просто любили парней, их кидали, вот они и… ну, понятно. Однако, больше половины на момент самоубийства достаточно успешно встречались с кем-то. Ерунда какая-то, проще говоря. Совсем никак не могу связать.

– Можно? – я указал на журнал.

– Ага, смотри.

Спешно листая журнал, вглядываясь в некоторые страницы, разглядывая фотографии, я тщетно пытался ухватиться за какую-то мелочь, но потом в голову пришла мысль, что они уже делали это до меня, причем не раз и не за пару минут. Я попросил выписать мне на листочек все имена и фамилии несчастных девушек, и убрал его в свой блокнот. Может, если я сам начну что-то с нуля, то откопаю какую-то интересную «монету». В блокноте я открыл страницу с лабиринтом и показал парням:

– Знакомо?

Табот поднялся, а Влас присел на соседний стул.

– Да, это лабиринт неподалеку от столовой, – резюмировал Табот, – И что в нем?

– Думается мне, что место для встречи неплохое. Есть пара-тройка мест, которые ниоткуда не проглядываются. Могли бы встречаться там, раз ко мне вы попасть не можете, а тут запираться приходится. Да и подозрение вызовет, если препод часто будет к двоим студентам заглядывать.

– Ерунда, – махнул рукой Влас, – у нас тут часто преподы заходят, их студенты нанимают, чтобы подтянуться.

– Нет-нет, – закачал указательным пальцем Табот, – Мысль что надо! Пусть лучше никто не знает, что мы общаемся. Так оно проще будет. Посмотрим за лабиринтом пару дней. Выявим места, где меньше всего людей заходит, туда и будем подходить в назначенное время. Только не все сразу. С интервалом в пять минут будет достаточно. Мы с Власом можем идти вдвоем, всегда ж вместе. Никто и не подумает. Чудила, перерисуй себе карту. Будем делать пометки.

Влас одобрительно кивнул и уселся за стол, усердно вычерчивая лабиринт в тетрадке. Табот же похлопал себя по щекам, пытаясь приободриться. Он сказал, что скоро ребята начнут возвращаться, а это значит, что мне уже пора. «Для первого раза достаточно», сказал он и широко зевнул. Я спрятал журнал в сумку и поспешно удалился из крыла.

У себя в комнате, на полу, я обнаружил конверт с печатью академии. Его, судя по всему, просунули под дверь. Внутри аккуратным каллиграфическим почерком на небольшом листочке значилась надпись «Не застала вас в комнате. Вот ваше расписание на неделю. С уважением, мисс Аттора, ректор». Загруз мне обозначили на всю неделю – по паре-тройке занятий каждый день, исключая среду и воскресенье. Этого должно быть достаточно, чтобы и подозрений не вызывать, и успевать в расследовании. Единственный минус во всей этой ситуации – внимание. Я тут как рыба на суше в плане заметности. Стоило мне выйти на улицу, как тут же десятки глаз устремлялись в мою сторону. И дело было не только в том, что я не человек, но и в том, как я был одет, полагаю. В учебное время все ребята носили форму, поэтому хорошо сливались друг с другом. Мне такая радость не светила даже в их черно-белых нарядах. Одна деталь все же различала студентов – значки на пиджаках. Разноцветные символы, как я понимал, разделяли учащихся по факультетам. Мне пока не выдалась минутка ознакомиться со всей этой градацией, но сделать это не помешало бы. Даже не так, это мне нужно. Придется сопоставить девочки какого факультета чаще всего попадали в эту неприятную жизненную ситуацию. Ситуацию… что я несу? Трагедия это, а не ситуация. И вот, что действительно первостепенно в этом деле – сам факт того, что она может повториться.

Поскольку мне предстояло порыскать в поисках информации, да еще и занятие для студентов подготовить, то я принял решение захватить что-то из пищи в столовой, чтобы не тратить время на это позже. Вопрос возникал и с самим поиском информации. Где мне ее искать? В библиотеке такого счастья не водится, а просматривать личные дела учеников, даже не познакомившись с ними, будет крайне подозрительно. Подумать об этом я могу и в столовой.

Обед только что кончился, поэтому вся толпа мирно сидела себе на травке, весело смеясь и общаясь. В зале преподавателей находилось несколько человек. Они медленно поглощали пищу с тарелок, практически молча. Различие на лицо: в соседнем зале было с десяток учеников, но гомон стоял еще тот. Я попросил полноватую повариху принести мне несколько пакетиков с чаем и протянул листочек со своим заказом в плане пищи, вложив в него карту.

– Рановато вы за выдачей, – послышался голос сбоку.

Рядом со мной стоял высокий молодой мужчина лет двадцати пяти. Голубые глаза его устремились прямо на меня. Аккуратное овальное лицо будто не имело ни одного изъяна, на загорелой коже лежал ровный карамельный оттенок, и дополнялось его очарование зачесанными назад пшеничными волосами. Он держал руки в карманах угольно-черных брюк, ткань очень напоминала мне костюм мисс Атторы, белая рубаха выделяла на себе небесного цвета тонкий галстук, искусно завязанный на какой-то хитросплетенный узел. Туфли, начищенные до блеска, выпирали острыми носами вперед, а золотые запонки, которые я заметил, когда он подал мне руку, элегантно довершали его внешний вид.

– Трэвор Аулвулл, преподаватель царицы наук, – он уверенно подал мне руку, слегка наклонившись вперед, а другую так и оставил греться в кармане.

– Малкольм Тернер, преподаватель творческого мышления.

– Да? Дак вы новенький? Что за глупость, – рассмеялся он, – Конечно же новенький, что это я, в самом деле. Значится, это новый предмет у нас в академии? Очаровательно.