Юлия Меган - С другой стороны Рублевки

• Название: С другой стороны Рублевки
• Автор: Юлия Меган
• Жанр: Современные любовные романы

В этом романе вы не найдёте того, что плотно ассоциируется у российского читателя с образом Рублёвки. Здесь нет олигархов и их жён, роскошных особняков и шикарных автомобилей. Никто не ворочает миллиардами и не скупает тоннами товары мировых брендов. Автор развенчивает миф о Рублёвке, сбрасывая с неё ореол пафоса и недоступности. Всё гораздо проще, неожиданнее и веселее. Очень тёплый, яркий, деревенский роман, наполненный юмором, забавными народными образами и ностальгией по 90-м.

---

– Брехло! Кто б тебя вообще к рожающей кобыле подпустил?!

Лёшка вздохнул. Уж очень хотелось деду Матвею хоть сколько-нибудь быть причастным к легенде.

– Может, скажешь, что и Мурилин Мунро на него смотреть не приезжала? – прищурился старик.

– Да какая Мурилин Мунро?

– Такая! Американская!

– Вот старый дурак! То не Мунро была, а Джеки Кеннеди!

Лёшку совершенно не удивляло, что в их доме звучали такие громкие имена. На Московском конном заводе перебывало огромное количество знаменитостей. Может и Мерилин Монро была, почему нет?

– Да Мурилин в Союз-то к нам ни разу не приезжала! – кипятилась бабка Нюра. – Путаешь ты всё!

– Это Кеннеди не приезжала! А Мунро была! Это самое, инкохнито!

– Сам ты инкохнито!

Лёшке надоело слушать перебранку. Подхватив под мышку уже обсохшего и приятно пахнущего мылом кота, парень собрался отправиться в свою комнату.

– Лёшка! – остановила его бабка. – Ты бы на могилку к матери сходил. Пасха скоро.

– Схожу! – пообещал внук и хлопнул дверью.

Не разбирая постели, Лёшка прилёг на кровать. Флинт пристроился рядом, свернулся клубком и замурлыкал. Поглаживая мягкую кошачью шерсть, парень приподнялся на локте, взглянул в окно. Из окна хорошо было видно дом на противоположной стороне улицы, где жила Лиза Проскурина. В доме горел свет.

* * *

Правление конезавода «братки» всё-таки отыскали. Они сделали директору такое предложение, от которого он не смог отказаться.

Глава 2

В начале июня погода стояла прямо-таки тропическая. Днём вовсю грело солнце, а ближе к вечеру грозовые тучи затягивали небо и проливались на землю дождём. В Москве-реке люди купались чуть ли не с мая. Трава росла как на дрожжах, скотине было раздолье. Совхозные кони паслись с утра до ночи, оберегаемые зорким глазом пастуха. Коров бабка Нюра выгоняла на выпас два раза в день. Иногда вела их на берег Москвы-реки, а иногда переходила с ними на другую сторону Рублёвки и, пока не видели пастухи, пасла их на совхозном поле. Бабку с её коровами изредка прогоняли, но исключительно для порядка. Чаще всего на её посягательства просто закрывали глаза. Доились коровы исправно. Молоко бабка Нюра продавала. С конца весны в село потянулись дачники, скупали его бойко. С утра приходили прямо в дом, стучали. Иногда в сенях даже скапливалась небольшая очередь.

* * *

Дед Матвей проснулся рано. Из открытой форточки тянуло свежестью. Слышно было, как бабка Нюра громыхает в сарае вёдрами.

«Коров доит», – понял старик. – «Значит, сейчас часов пять».

Зевая и почёсываясь, он всунул ноги в потрёпанные шлёпанцы и прямо в трусах поковылял на улицу к умывальнику. По дороге бросил взгляд на дверь Лёшкиной комнаты – та была ещё закрыта. Умыться можно было и в доме, но для деда Матвея летнее умывание во дворе было чем-то вроде ритуала.

Ночью прошёл дождь. Утопая по щиколотку в мокрой траве и зябко поёживаясь, Загайнов-старший набирал в ладони студёную воду, брызгал на лицо и громко фыркал от удовольствия.

«Покосить бы надо», – подумал старик, вытираясь полотенцем и оглядывая поросший травой двор.

Бабка Нюра вышла из сарая с полным ведром молока в руках.

– Встал уже? – завидев мужа, спросила она.

– Ага! – ответил тот и жадным взглядом впился в ведро с молоком. Белоснежная жидкость аппетитно колыхалась. – А ну-ка, налей мне кружечку!

Бабка Нюра поставила ведро на землю.

– На-ка, неси в дом! – велела она. – А то встал – смотрит, как я тяжесть такую тащу! Ещё и кружечку ему налей!

Супруг, кряхтя, подчинился. Оставив ведро в сенях, дед Матвей резво пошагал на кухню и взял кружку. Вернувшись, он зачерпнул молока и залпом выпил. Зачерпнул второй раз и снова выпил. Третью кружку дед Матвей пил уже с расстановкой, смакуя каждый глоток и вытирая тыльной стороной ладони белые усы над верхней губой.

– Сходил бы на луг, сена коровам накосил, – возникла в дверях бабка Нюра. – В совхозе вон вовсю уже косят.

– А я вот как раз на ентот счёт соображаю, – кивнул дед. – Двор окосить надо и по берегу пройтись – там в этом году трава хорошая.

– На луг, говорю, сходи! – повысила голос бабка Нюра. – Берег уж купальщики весь вытоптали, ничего ты там не накосишь.

– Луг далеко, – возразил дед. – Как потом оттуда сено вывозить?

– А Лёшка на что? Он в совхозе лошадь возьмёт и телегу. На телеге всё и вывезем.

– Да кто ж ему даст?

– Ничего, директора попросим. Или зря ты сорок лет на конезаводе отпахал? Что ж тебе, за твои заслуги и телегу не дадут, что ли?

Дед Матвей задумчиво почесал затылок.

– Дать-то дадут, – вздохнул он. – Но всё ж таки заручиться бы надо. Без заруки на луг не пойду, ноги бить.

– Вот ты, старый! – зыркнула на него супруга. – Иди коси, пока солнце не палит! А телегу найдём.

Поняв, что спорить с бабкой бесполезно, дед Матвей поковылял собираться. Оделся, налил в термос молока, положил его в наплечный мешок, затянул узел. В сарае взял из угла косу, несколько раз провёл по лезвию точильным камнем, пальцем проверил остроту. Затем вышел со двора, пересёк пустынную на тот час Рублёвку и двинулся по совхозному полю к виднеющемуся вдали перелеску.

Бабка Нюра, проводив мужа, взглянула на часы. Стрелки показывали без двадцати шесть – пора было гнать коров на выпас. Справедливо решив, что совхозные пастухи в такую рань ещё спят, старуха повела своё небольшое стадо в ту же сторону, куда пошёл дед Матвей – на поле конезавода.

Загайнов-старший вошёл в перелесок и двинулся дальше по тропинке. Вовсю щебетали птицы, где-то над головой стучал дятел. Лучи восходящего солнца пробивались сквозь зелёную листву, падали на лезвие косы и отражались от него весёлыми бликами. Свежий утренний воздух, казалось, сам проникал в лёгкие. Вдыхая его, дед Матвей распрямлял спину, бодро поглядывал по сторонам и шагал резвее. Очень скоро среди деревьев показался просвет, и старик вышел на открытое пространство. Перед его взором предстал широкий луг, поросший высокой, сочной травой. Тропинка здесь не обрывалась, а бежала дальше, деля луг на две части – правую и левую. Справа ничего примечательного не имелось, а вот слева картина открывалась очень даже интересная.

Непонятно зачем, посреди травы высился толстый железный кран с круглым вентилем. С противоположной стороны луга к нему была проложена бетонная дорога. Кран охранял часовой в форме неопределённых войск, с автоматом, но без погон.

– Стой, кто идёт! – мгновенно крикнул он, едва завидев деда Матвея.

Тот послушно замер.

– Кто идёт, спрашиваю?! – тряхнул автоматом часовой.

– Загайнов Матвей Леонтьич! – отрапортовал дед.

– Местный, что ли? – расслабился вояка. Как он это определил, было не ясно.

– Ага! – последовал ответ.

– А чего тут шастаешь?

– Дак это, маленько травы хотел покосить, – пояснил дед.

Солдат опустил оружие.

– Другого места не нашёл, что ли? – хмыкнул он.

– А тут самое место! – вытаращил глаза старик. – Травища – вон какая – по пояс, сочная! Коровам в самый раз. И земля ничейная. Вокруг села-то одни совхозные поля! С косой придёшь – сразу гонят. Им трава самим для лошадей надобна.

Часовой помолчал немного, раздумывая, и махнул рукой.

– Ладно, дед, хрен с тобой – коси!

Вояка закинул автомат на плечо и отвернулся. Дед Матвей обрадовано потопал к траве. Опасливо косясь на часового, выбрал местечко от него подальше – на всякий случай. Затем сбросил мешок с термосом, взялся за косу и пошёл косить. Широко, от души отмахивал он сажени. Трава валилась под ноги мягкими, пахучими волнами. Солдат наблюдал за происходящим с явной завистью.

– Слышь, дед! – крикнул он, когда старик остановился. – А у тебя свои коровы-то?

– Неужель чужие?! – усмехнулся Загайнов.

– Ну, мало ли… И чего – хорошо доятся?

В голосе парня звучал неподдельный интерес.

– Не жалуюсь! – ответил старик. – И сами пьём, и другим продаём.

– И хорошо берут?

– Летом дачники с руками отрывают!

Часовой примолк, переминаясь с ноги на ногу. Дед Матвей нагнулся, взял пучок травы и принялся обтирать им косу.

– Слышь, дед! – снова подал голос вояка. – А у тебя с собой молока нет? Пить охота…

Старик внимательно посмотрел на солдата.

– А как же – есть!

– Угости, а? – заискивающе попросил парень. – Сто лет домашнего молока не пил.

Дед Матвей нашёл в траве наплечный мешок, вытащил термос. Подойдя к часовому, налил ему в крышку белого, густого, едва подёрнутого желтоватой плёнкой молока. Солдат жадно, залпом, выпил. Белая капелька повисла у него на подбородке. Вытерев её тыльной стороной ладони, вояка отдал деду крышку.

– Ещё хочешь? – спросил старик.

– Ага! – обрадовано кивнул солдат. Дед снова налил молока, одновременно бросая на часового внимательные взгляды. Невысокий, курносый парень с белёсыми бровями и весёлыми стайками веснушек по всему лицу опорожнил вторую крышку. Затем он молча, вопросительно посмотрел на деда Матвея.