Алексей Макаров - Ты нужен всем нам (сборник)

• Название: Ты нужен всем нам (сборник)
• Автор: Алексей Макаров
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9500827-7-1

В своей книге «Ты нам нужен всем нам» Алексей Макаров коснулся темы, которая особенно близка всем морякам.

Это тема дома и семьи. Всех тех, кого моряк оставил далеко в родном порту. Эта книга про тех, кто любит и ждёт встречи. Про тех, для кого первый день прощания всегда является первым отсчётным днём для долгожданной встречи со своими любимыми. От мысли о них, своих родных, невозможно никуда ни уйти, ни спрятаться. Где бы ты ни был, где бы ты ни находился в любой точке Земного шара. Они всегда есть и будут с каждым моряком в душе и в его сердце. И, даже несмотря на суровый вид этих бывалых мужчин, в душе они всегда остаются нежными мужьями, отцами и сыновьями, так легко ранимыми, от любого не правильного слова, сказанного или невзначай, а то и просто так. Порой, в длительных рейсах, только во сне у этих грубоватых, на вид, мужчин всплывают их самые лучшие чувства, о которых не каждому дано признаться в открытую. Это чувства любви, верности и необычайной ранимости каждого моряка, который только от одного чувства, узнав, что ты нужен, пойдёт на всё.

С глубоким уважением посвящается морякам и их семьям.

---

Стали одеваться, собирать вещи. Неожиданно в дверь постучали. Я подумал, что это снова Саша и, без задней мысли, открыл дверь.

Вот это да! В дверях стоял «шкаф», за ним второй, чуть поменьше. «Шкафы», как бы невзначай, потеснили меня от двери. Амбалы заполнили всю каюту. Закрыв дверь и, не спросив разрешения сесть, устроились на креслах, как у себя дома. От такой наглости я потерял дар речи. У нас так на судах не принято и я уже просто отвык от такого нахальства. А они начали сразу в лоб.

– Это Ваша машина стоит на корме слева под рострами?

– Моя. А почему это вас интересует?

– Мы бы хотели её купить, и дали бы за неё неплохую сумму, – самый здоровый, без дальнейших объяснений, начинает вынимать из всех своих карманов деньги. Тройки, пятёрки, какие-то облигации и ещё что-то. Весь стол был завален этим барахлом. Ого, сколько у него карманов! И тут я понимаю, что оба эти лба, абсолютно пьяны. Миазмы от них, как и они, сами, заполнили всю каюту.

– Нет. Машина не продаётся, она уже оформлена в таможне, – как можно спокойнее, пытаюсь объяснить я, – Вам что, ничего не объяснили, только что отъехавшие ребята? – пытаясь, как можно спокойнее, объяснить ситуацию.

Но, в ответ, начались уговоры, посулы, предложение мнимых благ от, нагло рассевшихся, амбалов. Но я стоял на своём. И тут, не выдержав, вмешалась Инночка.

– Ребята, вы, что плохо понимаете по-русски? Вам же сказано не про-да-ёт-ся, – она еле сдерживала бешенство.

– А ты, вообще молчи. С тобой не разговаривают, – отмахнулся от неё самый здоровый.

Такие слова моей жене говорить нельзя. Это для неё, как красная тряпка для быка. В таком состоянии Инночка не имеет страха, она теряет чувство опасности. У неё существует только ярость от нанесённого оскорбления. Такое хамство её моментально взрывает. Щеки бледнеют, и без того огромные глаза, раскрываются ещё больше и начинают излучать огонь. Её лучше сейчас не задевать. Последствия непредсказуемы.

– А вот за эти слова, ты у меня завтра прощение будешь просить. Здесь же, но в другом обществе, – зловеще обещает она амбалам.

Смотрю. Амбалы мои чего-то струхнули. Видя их замешательство, я сразу меняю тактику:

– Вот именно, давайте завтра здесь в полдевятого встретимся. Приходить только в трезвом виде и только тогда поговорим. С такими балдыми я дел иметь не хочу.

«Шкафы» посовещались, собрали деньги и мирно, бочком покинули каюту.

Смотрю, моя жёнушка ни жива, ни мертва. Бледная, руки трясутся, лезет за валерианкой в сумочку. Всё, опасность прошла, задор закончился. Обычная женская реакция.

– Они больше не придут? – еле слышным голосом спрашивает она.

– Да вроде, нет, – пожимаю плечами, а у самого тоже под ложечкой сосёт.

– А они нас в порту не выловят?

– Кто его знает? Чего-то испугались? Если сейчас не тронули, то, значит, и в порту не тронут.

– Пошли домой, а то мне что-то плохо, уже еле-еле выдавливает из себя Инночка.

Ах, ты, моя сладкая. Видно, что ей действительно плохо. Но через полчаса она успокоилась, и мы пошли по тёмному порту к трамвайной остановке, чтобы добраться домой. В трамвае Инночка совсем отошла от перенесённых переживаний и её озорные глаза сверкали от воспоминаний, как эти два «шкафа» перетрусили от слов столь хрупкого создания.

Только позвонили в дверь, как она сразу распахнулась и Алёна с криком:

– Папочка, милый, как я соскучилась, – бросилась мне не шею. Данила тёрся рядом, тянув свои ручки ко мне. И когда, взгромоздясь мне на руки, освоился, сразу спросил:

– А ты корюшку привёз?

– Нет, сынок, корюшки не было, но у нас есть яблоки и мандарины, – этого хватило, чтобы он юркнуло с рук, и полез в сумку.

Достали подарки. Каждый стал их примерять на себя. И такие красивые, одетые в обновки, сели за стол.

Инночка, всё ещё, взволнованная от пережитого, стала заставлять стол снедью. Поставила на стол бутылку «Монастырской избы». Детям была «Коко-кола». За разговорами пролетел вечер. Когда детвора улеглась, можно было уже уединиться и нам. Два, истосковавшихся сердца, всегда стремящихся друг к другу, две половиночки, волей судьбы, разносимые в разные стороны, наконец-то соединились.

Разговоры, поцелуи, объятия, стремление сделать близкому самое лучшее, на, что ты способен, делали нас счастливыми. Каждое слово и жест – всё было создано для этого. Мы понимали желание любимого, и от этого счастье близости было огромным. Оно было нам наградой за разлуки и трудности, которые каждый из нас вынес в одиночку.

Не успел прозвонить будильник, как Данила уже проник к нам в кровать и, устроившись между нами, вертел своей беленькой головкой, задавая кучу вопросов. От шума проснулась Алёна и тоже легла в серединку. Даниле хотелось быть поближе ко мне, Алёне тоже. Началась свалка. Тут уже и будильник не нужен. Сон сняло, как рукой. Даниле – в сад, хорошо, что он находится под окнами дома. Алёне – в школу, одну остановку на трамвае, а мне в порт. Инночка взяла отгул, и мы отправились на судно вместе.

В восемь часов мы были уже на судне. Ребята, обеспечивающие нашу безопасность, уже приехали и поджидали грузчиков. Я пригласил их на кофе к себе в каюту. За кофе Инночка рассказала им о вчерашнем инциденте со «шкафами». И тут один из них всунул голову в дверь каюты. Увидев ребят, он обомлел, но те поманили его пальчиком. А когда он бочком втиснулся в каюту и прижался к дверному косяку, объяснили ему его неприличное поведение, в результате тот выдавил из себя:

– Извините нас, Инна, мы не хотели причинить Вам беспокойство, – и испарился.

Этих двух амбалов я не видел даже на выгрузке машин. На свою «Либерту» я поставил свежезаряженный аккумулятор и осмотрел её целостность после ночи в родном порту. Она мне нравилась. Двигатель 1,8, стального цвета, комби, на шипованных, с литыми дисками на 175/13 колёсами, смотрелась отлично. Ни ржавчинки, ни вмятинки – картинка, а не «Ниссан».

Грузчики, пощёлкав языками, взяли 25 рублей за выгрузку, зацепили за колёса моё приобретение и перенесли на причал. Инночка вынесла оставшиеся вещи и…

Двигатель работал бесшумно. Прогрелся. 1-я, 2-я, 3-я и мы выкатываемся из порта. Я ещё не совсем почувствовал машину, поэтому вёл её осторожно. До дома доехали быстро. Выгрузили вещи и тут, моей единственной и ненаглядной, вздумалось съездить на базар. Ладно, поехали. Мне и самому хотелось поездить. Быстро накупили всего, на что упал взгляд, и тут очередная мысль была выдана моей женой:

– Знаешь, мне через неделю на права сдавать, давай я потренируюсь на нашей машине в безлюдном месте, – предложила она.

Я возразил, что сдавать ей придётся на «Москвиче», что руль с другой стороны, но все доводы были бесполезны.

– Ладно, поехали, – неохотно согласился я.

Выехали на шаморовскую дорогу. За Горностаем Инночка села за руль. Сначала тронулась рывком, потом уже плавней, переключилась на четвёртую скорость. Под музыку Поля Мориа, в теплом салоне ехалось прекрасно. От возбуждения Инночка раскраснелась, стала ещё красивее, и сердце моё успокоилось и растаяло. Остановились, чтобы снять верхнюю одежду и шапки. Сложили их на заднее сиденье, и вновь она тронулась легко, плавно набрала скорость и под эту музыку ехалось бы, да ехалось…

– А что это за жёлтая полосочка на спидометре? – как бы невзначай спросила она.

– Когда стрелка её достигнет, то зазвенит колокольчик, – объяснил я, напряженно вглядываясь в дорогу.

– Давай попробуем, до колокольчиков? – озорно предложила она.

– Давай, только дальше. Там ровный, длинный участок дороги, – бездумно ответил я, – Только я сначала пристегнусь.

Вот и этот участок. Двигатель заурчал натужнее, стрелка поползла к отметке 110 км/час. Колокольчик зазвенел:

– Работает! – радостно воскликнула она.

– Сбрасывай газ, – я едва успел сказать эти слова, как спуск закончился. В конце его была замёрзшая лужа, а дальше на 2–3 километра была ровная дорога и ни одной машины.

Машину на луже бросило влево.

– Ой, что это? – закричала Инночка и закрутила руль в сторону заноса («Ниссан» был переднеприводным), потом беспорядочно вправо, влево. Машину развернуло поперёк дороги и выбросило на правую обочину. Бабах. Тишина и темнота…

Та-ак, значит жив. Я пошевелил пальцем на руке. Хо! Шевелится – нормально. Что это за запах? Аптечка что ли разбилась? Но тишина и темнота. Боюсь открыть глаза. Да они, по-моему, и не открываются. Да нет. Одно веко приоткрылось, и в щелку я увидел белый потолок. Ого! Я в больнице что ли? И тут рядом голоса. Один, видимо пожилой женщины. Другой, вроде бы девичий.

– Этот-то всё также, а у того с той недели начались какие-то изменения. По-моему в лучшую сторону. Я просматривала сегодня диаграммы, на них это заметно.

Ага, тот – это значит я. Значит уже больше недели я здесь. Вот дела. Бабахнулись, значит неслабо. А где же Инночка? Что с ней? Как бы всё это узнать?

– Смотрите! У того что-то на осциллографе забегало!