Валерий Рогожин - Филфак. Записки скверного мальчишки

• Название: Филфак. Записки скверного мальчишки
• Автор: Валерий Рогожин
• Жанр: Прочий юмор

Книга представляет собой сборник художественных воспоминаний о студентах семидесятых годов прошлого столетия и просто о том замечательном времени, времени, когда автор и его друзья учились, взрослели, влюблялись, просто жили. Все истории написаны по действительно происшедшим фактам, все события происходили в жизни. Фамилии, указанные в тексте, изменены.

---

Люди спорили, страдали, воевали, гибли, воскресали шли напролом или дожидались возможности обхода и никогда не кушали. Поэтому я решился и один рассказ посвящаю историям о еде. Что мы кушали, где, как. Мы – это наша конкретная компания из нескольких человек, отслуживших в армии и ведущих свой, несколько специфический образ жизни на филологическом факультете МГУ и в первую очередь я сам.

* * *

Столовая в ДАСе была большая. И готовили по студенческим меркам приемлемо. Хотя в Главном корпусе было немножко дешевле, но здесь играло свою роль время. Вставать на полчаса или даже на целый час раньше, чтобы успеть забежать позавтракать в высотку – нет уж, увольте! Таких героев у нас не было. Может быть кто-то и был способен изредка совершать подобные подвиги, но это происходило от случая к случаю, а совсем не регулярно.

В местной столовой в ДАСе на раздачу следовало попасть строго в определенное время. Приходишь слишком рано или чуть попозже и в результате получаешь бесконечную череду вареных яиц. Остальное или еще не готово, или уже не готово, потому как съедено.

Я знал за свою жизнь только одного человека способного поглощать бесконечную последовательность яиц. И то подобная яичная экзекуция была жертвой его увлечению. Он то ли поднимал штангу, то ли кого-то там пытался побороть уже не помню. Но ему очень было нужно, чтобы поедание пищи обязательно приводило бы к росту мышечной массы, как он сам выражался, а для этого требовалось максимум белка. В памяти сохранилось лишь то, что он работал банщиком в Москве в Дорогомиловских банях, совмещая приятное с полезным: получая чаевые, обеспечивал семейный бюджет, а зарабатывая эти чаевые, делая массаж, он обеспечивал нагрузку на разные группы мышц собственного тела. Молодая жена не выдерживала яичных нагрузок и каждое лето на три-четыре месяца сбегала в деревню к дальним родственникам куда-то на край Московской области. А он поглощал эти самые яйца десятками, по составленному графику. Если этот процесс экранизировать, то получится фильм ужасов. Я уже вижу красочные плакаты с названием большими буквами: ЯЙЦА! И вручение статуэтки Оскара после этого.

Вот и мы яичные завтраки долго не выдерживали. Если приходить точно в срок, то попадаешь в период, когда приходят все. И аспиранты, и студенты, и прочие жильцы нетрадиционной трудовой ориентации, а в ДАСе почему-то иногда жили и музыканты, и журналисты, и какие-то актеры, да иногда еще и некие командировачные. Чтобы получить желанный завтрак приходилось стоять и полчаса, и иногда даже час в очереди за своей порцией.

Через месяца три проживания в этом Доме Нового быта мы стали отыскивать иные пути добычи завтраков. Можно было воспользоваться преподавательским буфетом в гуманитарном корпусе в перерыве между парами, сбегать на второй этаж и срочным порядком поглотить яичницу по-Университетски (та же самая яичная диета только на сковородке) или сосиски. Сосиски были или студенческие, или московские. Отличались стоимостью, порция студенческих была на две копейки дешевле порции московских, и цветом вареного изделия. Но цветовые оттенки были настолько трудно воспринимаемы, что считалось в народе, что сосиски ничем не отличаются.

Питание в преподавательском буфете имело два недостатка. Во-первых, стоили такие завтраки почему-то раза в полтора дороже, чем в студенческой столовой, что выдерживал далеко не любой бюджет. А во-вторых, еда в преподавательском буфете резко и постоянно действовала на память. Уже к следующему перерыву ты напрочь забывал о том, что что-то ел, да и вообще о том, что посещал этот пункт приема пищи. Воздействие было избирательное. На другие области памяти оно не действовало, а только на те, которые запоминали процесс завтракания.

Можно было вообще отказаться подчистую от приема завтрака, но было неизвестно наступит ли когда-нибудь обед, и наступит ли он именно сегодня. А ежедневно отказываться от завтрака, с тем, чтобы обедать через два-три дня, на это мы были не готовы.

И только с наступлением весны мы нашли самый оптимальный, самый рациональный, самый экономичный и наиболее приемлемый способ позавтракать.

Все началось с того, что как только снег сошел и дорожки просохли, некоторые ребята стали ходить на занятия пешком. На автобусе 20 минут, а пешком сорок. Зато полезней, заменяет утреннюю физзарядку и восполняет недостающие физические нагрузки. И во время такой прогулки с абсолютно пустым желудком меня осенило. Так мы стали брать в булочной калорийку, в ближайшем киоске, а тогда еще встречались молочные киоски, или гастрономе поллитровый пакет молока и желающий приобретал кусочек вареной колбасы. Иногда молоко заменяли кружкой кваса. Мы устраивались на каких-нибудь лавочках или просто в глубине кустов и получался великолепный завтрак на природе. Прямо как у Эдуарда Мане или братьев Стругацких.

Как пел Константин Никольский:

Боже, как давно это было,
Помнит только мутной реки вода.
Время, когда радость меня любила
Больше не вернуть ни за что, никогда.

Я просто с завистью вспоминаю те дни. Больше никогда не было у меня такого аппетита и таких завтраков, да, пожалуй, уже и не будет.

* * *

Занятия заканчивались около двух часов. Самое время было подкрепиться. Если, конечно, в кармане есть деньги или кто-то твердо решил профинансировать этот безумный проект. Естественно, когда на занятиях присутствовала вся компания, а до стипендии, как до горизонта, то наверняка у кого-то деньги были и мы твердым шагом, достаточно уверенно маршировали в высотку, где очередь побольше, порядку поменьше, но и выбор шире и стоимость меньше. Второй вариант был опять таки Дом Аспиранта и Стажера. Недаром Александр Александрович восклицал: «ДА! Скифы мы!». Еще Блок понимал значение ДАСа для русского человека.

Только на нашем пути как всегда неодолимой преградой стоял и стоит национальный вопрос. Мы с Клыковым учили английский язык. У нас почти всегда лингафонные занятия. Если в лингафон сразу после занятий не пошел, значит в этот день ты английским не занимаешься.

У Пилата, у Кольки Пилатова лингафона не бывает, но ему по всей вероятности надо в библиотеку. А Михалыч скорей всего домой, значит он в столовой за всех и отъестся.

Конечно же, где-то мы обедали, но, как правило, на бегу, на ходу, так что очень хорошо, что булкой с квасом позавтракали утром, а то бы повторять пришлось подвиги схимников неоднократно.

А вечером кто-то ел по дороге в общагу, кто-то запасался какой-то едой. Чаще всего это были картошка, пельмени, колбаса, и пакетик супа. И часов в шесть вечера, с кем-то скооперировавшись, варим пельмени, жарим картошку или наоборот, занимаемся приготовлением шикарнейшего супчика со звездочками или с вермишелью.

* * *

Сейчас ресторанчики и трактирчики пытаются вспомнить какие-то старые полузабытые блюда, чтобы привлечь посетителя. Делают топленое сало с толченым чесноком или малосольные огурчики мгновенного приготовления. А тогда нас молодых и вечно голодных жизнь сама учила небывалым рецептам.

Моей подружке заботливая мама прислала какие-то вещи. А среди различных вещей положила здоровенный пакет с замороженными домашними пельменями. В этом пакете было ну никак не меньше килограмм пяти. Но как всегда сработал главный закон современной жизни – закон подлости. Да и как он мог пропустить эту посылочку, если ее передали с проводником пассажирского поезда, а поезд шел суток пять пересекая никак не меньше половины страны.

Испортиться пельмени не испортились, да и как могли испортиться такие пельмени слепленные самыми лучшими руками на свете – материнскими, сделанные из свежайших продуктов и пропитанные насквозь материнской любовью. Но климат есть климат, а погода – это погода. За время доставки эти пельмени никак не меньше раз пяти размораживались, тщательно прессовались по самой новейшей методике, вибрацией, так как висели за окном вагона, а затем опять замораживалась. И приехали эти пельмени на кухню пятого корпуса ФДС будучи уже единым монолитом.

– Я их выбрасываю! – полуспросила, полузаявила юная хозяйка.

– Что ты, что ты, радость моя! Ни в коем разе!

И пельмени плюхнулись на стол. Я их нарезал мелкой-мелкой соломкой. И на раскаленную сковородку. Ух, какое облако сразу же выпрыгнуло со сковороды прямо в кухонный потолок! Затем все содержимое сковородки очень быстро напиталось своим собственным жиром, подрумянилось и превратилось в жареную лапшу с мясом или, если хотите, лапшу по-флотски. То есть бывают макароны по-флотски, а у нас получилась лапша по-флотски. Вряд ли вам где-нибудь приходилось или придется столкнуться с подобным блюдом. И ведь вкусно то как!

* * *

Век нынешний и век минувший… Чем отличается двадцатое столетие от двадцать первого, от века компьютеров и электроники. Что мы навсегда потеряли и уже никогда и нигде не обрящем?