Юстас Шпиц - Чушь собачья, или Мир на поводке

• Название: Чушь собачья, или Мир на поводке
• Автор: Юстас Шпиц
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-080263-0

Когда меня просят представиться, я без всякой скромности заявляю – Юстас, пёс, к вашим услугам.

Мы – отражение наших хозяев. И многие люди даже не подозревают, как на самом деле мы сочувствуем вашим взлетам и падениям. Мы лучше всего ощущаем ваше настроение, потому что на самом деле нам ничего от вас не надо, кроме капельки внимания и свежего воздуха. Но разве кому то во вселенной это не нужно?

Ну и, конечно, человек для собаки незаменим в таких мелочах, как, например, переключение каналов телевизора. Самим это сделать тяжело, ведь в лапах так неудобно держать пульт, не говоря уже о том, чтобы переключать передачи.

---

А на суше наружу просятся странности характера. А странности характера очень часто оказываются невоплощенными детскими мечтами: мой отец хотел быть рыцарем. А рыцарем для него был любой, у кого есть честь и меч.

Это я сейчас понимаю. А когда он прыгал по квартире за летающими грейпфрутами, я громко смеялся и вслух рассуждал – а не усыновили ли меня и могу ли я называть своим отцом нечто волосатое, прыгающее по квартире в кимоно и выкрикивающее японские неологизмы?

– Херсдва-дзай! Кия! – и еще один грейпфрут разделен на две половинки.

Понятно, как мой отец терпел Дикого Пса. Они оба были ненормальными. Но Дикий Пёс если и был мастером дебильных выходок, он их продумывал и всегда контролировал ситуацию. Мой же отец был просто Мастер. Пьяный Мастер, Мастер Домашнего Маскарада.

Но большую часть времени, как ни странно, он был спокойный, пока в очередной раз не надевал кимоно и не давал себе волю. С возрастом копится много эмоций, и лучше всего выплескивать их на грейпфруты, которые сочно разлетаются от ударов вакидзаси. Это была наша игра – я их подкидывал, папа рубил. И каждый раз придумывал новый псевдояпонский неологизм.

Однажды он решил, что настоящий самурай должен быть гладковыбрит. И летом отец побрился. То есть полностью. Ощипанный Герман Юстас Шпиц. Он забыл, зачем решился на это. Оправдывался в итоге тем, что ему бы не помешал загар. Это моя любимая фотография, кстати, где он в кимоно и весь такой загорелый. Он тогда только усы себе оставил. Он же самурай.

Я смотрел на эту фотографию и грустил оттого, что до сих пор не знаю, куда пропал мой отец. До сих пор не знаю.

И когда он вернется, я уверен, мне будет казаться, будто он и не пропадал.

Когда он вернется.

Дикий Пёс

Прага – это город не только детства, но и хмурых славянских лиц, которые мечтают не о свежей булке с маком и крутых бедрах, а о постоянстве и западном прожекторе. Чехи получили постоянство, а когда я был маленький, в 80-х – до него было так же далеко, как прыщавому мальчику до первого поцелуя. Но чудеса случаются, а прыщи – не самое страшное, что может подарить молодость.

Мне же молодость кроме регулярного лечения от блох и голубиных бомбардировок подарила отличного товарища. Его звали Дикий Пёс, он был матерый индивидуалист и единственный друг моего отца. Породистая овчарка, и я до сих пор не знаю, как его зовут на самом деле. Он умел жонглировать фарфоровыми чашками, попадать монетками в узкие щели таксофонов, а в 90-е он научился пародировать голос Володарского и тоже занимался переводами. А вел себя Дикий Пёс так, словно он – Моисей и величайший из живущих на Земле альтруистов.

Не знаю, как на его Собачьей Планете, но здесь этот подход здорово помогал. Он умел наживать себе друзей, а враги никогда не воспринимали его всерьез. Он же пёс.

– Юстас, ты же хочешь, чтобы у нас, у людей, все было хорошо?

– Мы же собаки.

– Ну, так жить приходится с этими, двуногими. Им нужно обеспечить порядок, но чтобы они этого не замечали. Твои укусы в бок и смекалка нам пригодятся. Пока старик смекнет, молодой уже с бабой домой идет! – Дикий Пёс любил импровизированные поговорки, и его любовь иногда приходилась не к месту.

«Тайный штаб» Дикого Пса – это пара вешалок с пальто, две швабры и два детских стула. Никаких бумаг и прочего. Тогда он втайне посвятил меня в суперагенты и сказал, что их собачья сеть по обеспечению человеческой безопасности крайне децентрализована и что только в 2000-е придет тот, кто ее объединит.

До сих пор не могу понять, шутил он или нет, но тогда я искренне считал, что я – суперагент.

Все попытки Дикого Пса поменять мир сводились не к психотренингам, как у меня (я думал, что достаточно быть просто хорошей собакой, чтобы мир был в порядке). Дикий Пёс был человеком практики, а не теории. Он всегда появляется, когда у меня полная задница, говорит мне, что делать, а потом сваливает к своим чертям, которых я никогда не вижу, но которые точно есть. Иногда мне казалось, что вот-вот у самого Дикого Пса вырастут рога, только ему всегда не хватало дикого пламени, чтобы быть по-настоящему демоническим. «Что-то» случалось регулярно, и для меня это были события первостепенной важности, ведь дети не делят вещи на «важные» и «неважные», а просто участвуют в них.

Участие – это очень важно. Я же думал тогда, что я суперагент.

Прага. Звонок. Я невыспавшийся, как блоха, которая уже третий день ищет своего хозяина. Голос Дикого Пса. Интуиция подсказала, что меня вызывают на первое настоящее задание.

– Юстас, тут собираются ограбить библиотеку. Украсть все сочинения Ильича Ленина на чешском. Пока человек читает, собака уже все знает.

– И я, маленькая породистая собачка, должен помочь им сосчитать кассу и разложить книжки по пакетам?

– Нет, – Дикий Пёс был предельно серьезен, когда дело касалось библиотеки. – Закрой просто подвал, он там всегда открыт. Снизу всегда интересней, сверху – заморочней. Там лежит дедушка Ленин со своими очень важными книгами и никто не должен добраться до вождя.

Усы, кстати, у Дикого Пса ничем не хуже усов Ульянова.

Через полчаса я уже был на месте. Библиотека как библиотека. Захожу в подвал. Ага, редкие книги. Десять раз. Тут даже «Войны и мира» нет. Единственное, что я увидел в подвале, – это КУЧА ЖЕНСКИХ СОБАЧЬИХ КОСТЮМОВ. Две швабры. Паспорт Дикого Пса. И журнал «Пражские Болонки, Персидские Киски, 08.1983».

И тут заходит мой отец:

– Он тебя предупредил, да?

– Предупредил. Пап, я не знал, что ты тоже суперагент.

– А я и не суперагент, – папа развел руками. – Бери эти вещи, отнесем к себе домой. Библиотеку закрывают.

– Швабры можно не брать?

– Швабры в нашем деле – это самое главное.

Уже через час я понял, почему это так. Дикий Пёс надевал швабры на лапы. Это была не страсть к дурачествам, ведь Дикий Пёс – великий практик, и просто так перевоплощаться в человекострауса с собачьей мордой он не собирался. На швабрах в своем пальто он был двухметровым нечто, наводящим тихий ужас.

Зачем он так наряжался? Чтобы подглядывать за соседскими болонками, которых в моем районе была тьма.

И так каждый раз с Диким Псом. Думаешь, что спасаешь мир, а в итоге всего лишь помогаешь претворять сокровенные фантазии лучшего друга своего отца. Он как-то взял меня с собой, чтобы показать, как надо знакомиться с женщинами. Одна болонка выпрыгнула к нему из окна, и я не успел обернуться, как Дикий Пёс исчез в подворотне вместе с очередной пассией. Его правило номер один: «Не оставляй следов».

Ведь надо сохранять секретность.

Эротические воспоминания юности

Я вспоминаю юность. «Порой улыбнусь, порою – отплюнусь».

Картина маслом. Я просыпаюсь в своей комнате, а в ногах кассеты. «Лучшие киски двадцатого века». Это была низкопробная эротика, снятая в атмосфере моей любимой Праги.

Вспоминаю дальше. Вижу Дикого Пса. Он такой же молодой, как и сейчас. Некоторые существа никогда не стареют, но приходится расплачиваться здравым рассудком.

Дикий Пёс в то время потихоньку платил по счетам.

– Юсти, ты вообще понимаешь, что мы с тобой говорящие собаки? Пёс лает, голубь гадит, человек…

– Всех вокруг пытается сделать по образу и подобию своему?

– Правильно. Вот и мы с тобой по подобию получились. И мне обидно, Юсти, что о нас до сих пор не подумал ни один серьезный ученый. Словно говорящая собака – расхожий феномен.

– Серьезные ученые занимаются серьезными исследованиями. А серьезные исследования помогают заработать хорошие деньги. А говорящими псами только зевак в цирке развлекать.

– Здраво, Юстас.

– Согласись, ужасно звучит: «Британские ученые подтвердили, что внутренности говорящих собак ничем не отличаются от обычных. Значит, секрет кроется где-то в другом месте, а не в кишках».

– Нет, под скальпель ради науки я не готов лечь. Я разве похож на самоубийцу?

– Нет, не похож.

– Ну, если не похож – то это повод выпить.

– Я думаю, папа не сильно обрадуется, если узнает, что я пью.

– Так кто просит пить. Выпьешь разок и успокоишься.

Во всем надо знать меру. Особенно – во всем приятном.

– Я бы с радостью, но мне кажется, что рановато.

15 лет. «Мне рановато». Кое-кто сейчас усмехнулся. В пятнадцать начнешь, к двадцати одному бросишь.

– Так мы не просто пить будем, а будем ставить эксперимент, Юсти. Через сколько бутылок мы озвереем и превратимся в обычных псов? Я предлагаю выбрать Вацлавскую площадь как место проведения нашего эксперимента. Кто не рискует – тот сосет мармелад, зефир достается самым проворным, – глаза у Дикого Пса светились безумием.

Он щелкнул пальцами, и из-за угла вышел его друг Вилли с двенадцатью бутылками портвейна. Мне никогда много не надо было.

Я выпил бутылку залпом, потому что не знал, что алкоголь пить сложнее, чем воду. Меня не предупредили. Оказалось, что много мне не требуется – с рюмки прибьет, а с бутылки я превращаюсь в питбуля. Кстати, ваша собака, я уверен, тоже не прочь пива попить, просто вы ей не предлагаете.