Рубен Тер-Абрамян - гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке

• Название: гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке
• Автор: Рубен Тер-Абрамян
• Жанр: Русское современное

Книга «гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке» является способом поделиться процессом познания себя и обретения истинного счастья на примере приключений главных героев повести. Основная идея – истинное счастье человека всегда в нем самом, главное не отвлекаться от него, теряя себя настоящего! Многие события, происходящие в ходе развития сюжета, позволяют главным героям познать себя и обрести истинное счастье.

---

– Папа, а ты сегодня хороший – пролепетала она, улыбаясь – пойдем, я покажу тебе, какой я нарисовала замок, там и солнышко и травка и горы и море.

– Ведь ребенок все чувствует – подумал Бабочков.

– Сейчас Сонечка, только помою руки – сердечно улыбаясь, произнес Бабочков, опуская дочку на ноги.

Помыв руки, Бабочков встретился глазами со своим отражением в зеркале – А почему собственно я должен переживать из-за того, что мной не довольна жена? Это ее проблемы. Из-за этих постоянных скандалов, я, даже нормально не общаюсь с детьми, и не могу им полностью дарить свою любовь, т.к. сам нахожусь в подавленном состоянии. Моя жизнь принадлежит мне, и я буду решать кому ее дарить – подумал он, и, насвистывая свою любимую мелодию, не обращая внимания на вопли жены, пошел в детскую.

Погладив по голове и поцеловав сына, учащего уроки, сидя за столом, он сел рядом с дочкой.

– Какую замечательную картинку ты нарисовала доченька.

– А мы можем там жить папочка, хочешь?

Бабочков ощутил, насколько мир для Сонечки красочнее. Даже не смотря на постоянную ругань родителей, она живет в своем мире, которому она сама хозяйка и раскрашивает его в те цвета, в которые она хочет.

– А нам там понравится?

– Там хорошо. А если не понравится, то нарисую другой – сказала она, обняв Бабочкова за шею.

Дверь в детскую открылась, и вошла жена в засаленном халате и всклокоченными волосами.

– Федя, ты меня в гроб вгонишь. Иди, поешь, борщ уже на столе.

– Не хочу Ксюш, потом может быть – ответил он, как будто в первый раз увидев ее – Когда-то она была веселой девчушкой, с лучезарными глазками, которая любила жизнь и радовалась ей. Единственной ее заботой было то, какое платье надеть сегодня – подумал он с грустью – а теперь, она загнала себя в комнату, где все окрашено в серых и черных тонах, думая, что тем, что она делает, способствует будущему детей. И, неосознанно, пытается разбить их красочный мир и наполнить его теми же серыми оттенками, как и у нее. Для нее теперь важны только домашний быт, заключенный в этих квадратных метрах, желание наполнить его еще какой-нибудь дребеденью, вызванное завистью к другим, сплетни, которыми она обменивается со своими подругами, соседками и сослуживцами, и постоянное недовольство всем, в чем она может выискать что-нибудь негативное, что у нее с успехом получается. Она как будто получает удовольствие от этого негативного, и, стремится поделиться этим отвратительным приобретением со всеми, кто восприимчив к нему, как будто распространяя полученный вирус дальше по цепочке.

– Я что, несколько раз должна накрывать на стол??? Иди, поешь по-человечески тогда, когда все уже на столе!!!! – истерично заорала она.

– Спасибо Ксюшка, я не хочу, и позже тоже не буду – с улыбкой ответил Бабочков.

– То он хочет, то он не хочет. Ну, за что мне такое???!!! – истерично крикнула она, хлопнув дверью.

– Папочка, не грусти, мамочка себя плохо чувствует – грустно произнесла Сонечка.

Дочка часто говорила ему эти слова. Но, впервые, до Бабочкова дошло, что она имела ввиду не физическое состояние, на которое люди так любят ссылаться, а то, что ей непонятно почему ее мать видит мир таким. Зачем исскуственно выкрашивать мир в черные и серые тона, если он такой красочный? И для ребенка такое непонятное действие могло быть связано только с болезнью.

– Все хорошо, солнышко, мама просто устала, не грусти.

Бабочков крепко обнял дочку, вдруг заметив сына, испуганно уставившегося в уроки, за которые засадила его мать.

– Давай я тебе помогу сынок. Не бойся. Все легко, просто нужно найти в этом интересное. А ты, Сонечка, нарисуй мне еще картинку, а потом я почитаю тебе сказку на ночь.

Федор, весело и в образах, объяснил сыну математику, как будто оживив для него цифры. А позже, уложив дочку, читая ей на ночь сказку, заснул рядом с ней.

III. Встреча в офисе

Трчунов стоял около окна в своем кабинете в ожидании встречи с Бабочковым. Он смотрел на улицу, на нескончаемый поток машин и, вечно, куда-то спешащих людей.

– И весь этот поток порожден тем, что они привыкли считать собой, тем, что серой пеленой заслонило их от самих себя. Каждый день, они встают утром, и, потоки различных ассоциаций, которые в них загрузили в формах «надо», «должен», «необходимо» начинают ими руководить, как по эстафете передавая этих несчастных по цепочке, не давая им почти ни секунды передышки. Они настолько ассоциируют навязанные стереотипы с собой, что им не остается времени на то, чтобы остановится, и ощутить, кто же они на самом деле и что же они действительно желают, что рвется у них изнутри. Эти формулировки в различных проявлениях успешно поддерживаются базой, фундаментом, который в них заложили еще в детстве, основанной на том, что они больше всего не хотят помнить, надеясь, что забыли. Материал этого фундамента – страхи и зависимости от материального, от мнения общества, оценки, завтрашнего дня…

Они так боятся того, что их знакомые будут говорить о них не в положительных тонах, что постоянно играют роль… в первую очередь перед самими собой, не доверяя своему внутреннему, следуя шаблону, который ценится повсеместно. Они завидуют всем, у кого есть то, чего нет у них, и постоянно подсознательно стремятся к тому, чтобы завидовали им, что дает им чувство жалкой радости и порождает гонку за материальным, которая движет этим потоком.

Они так боятся, что кто-то может уязвить их, что стремятся к подавлению всех, кого они в состоянии подавить. Это выражается, к примеру, в стремлении к власти, с надетой маской показывающей их чувство собственной важности, в которую они сами, со временем, начинают верить, но, которая является ни чем иным, как жалостью к себе и зависимостью от оценки. А под этой маской прячется несчастное существо, которое загнано в угол своим же страхом, своим же представлением о том, как, какая либо ситуация может повлиять на него. Представление же усиливается воображением, которое в отсутствии настоящего хозяина работает на того, кто отдает ему приказы, и как верный слуга снабжает этих бедняг чередой страшных образов, того, что с ними может случится, направляя их в нужном направлении, как надсмотрщик подстегивающий плетью рабов.

А самое прискорбное это то, что у них есть уверенность в том, что это жизнь такая, и что все это приобретено посредством опыта, чем они очень гордятся. Ведь в глазах других, опять же, по навязанной привычке оценивать, которая основывается на отправных точках, об истинности которых они и не задумываются, это придает им вес – Пусть это не я, но, за то люди уважают меня – думают они. Впрочем, чем дальше, тем они больше верят, что эта маска и есть они. И чем изощреннее эта маска, тем больше они обманывают самих себя. То, что они называют опытом, приобретается примерно так, как поощряют собачку, только что успешно выполнившую команду, бросив ей кусочек колбасы, что со временем программирует в ней рефлекс. Так и в этих несчастных, вырабатывается рефлекс, что в такой то ситуации нужно сказать «это» и сделать «то».

А называется данное выполнение команд громким словом опыт. Но, реально, они не участвуют ни в чем в «своей» жизни, все происходит без их участия, они лишь отождествляются со всем, что происходит. И думают, вернее то, что думает за них, шепчет им слащавым голосом: – Да, да, это я, я сделал это, я хочу этого, а вот этого совсем не хочу, я такой, я люблю это, а вот это нет, обычно я делаю так, мне нравится делать именно так, а вот так вот не нравится….

Она взяты в плен своей жадностью, завистью, тщеславием, страхом жить полной жизнью, который выражается в агрессии, которую они называют разными красивыми словами для себя…

И смотрят они на эти мерзкие проявления сквозь стекло, которое искажает видимость для них так, что они считают их своими достоинствами – я сильный, я гордый, я жесткий, я целеустремленный, я успешный, люди меня уважают! Отрицательные эмоции превозносятся ими до небес, они действительно гордятся ими, гордятся тем, что делает их несвободными.… А ведь все их счастье настолько рядом, стоит лишь остановиться, и протянуть руку, просто почувствовать то, что заложено в них изначально, то, что всегда было с ними, но они не замечали его, так как были увлечены поисками вовне…

Тут его размышления прервал телефонный звонок.

– Дмитрий Леонидович к вам Бабочков.

– Да Зинаида, пусть зайдет.

Бабочков, неуклюже и с заискивающей улыбкой, вошел в кабинет. Его глаза украдкой бегали по кабинету, оценивая его убранство. Он уже предварительно оценил офис, где ему очень понравилось. – Неплохо устроился, деньжат видимо много.

Дмитрий, с улыбкой пошел на встречу к Бабочкову, и, сердечно пожал ему руку.