Николай Гайдук - Царь-Север

• Название: Царь-Север
• Автор: Николай Гайдук
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 5-7509-0275-7

Самобытный сибирский писатель Николай Гайдук, обладая богатым жизненным опытом, создал произведение, интересное широкому кругу читателей. Роман написан «уютным», доверительным и оригинальным языком русской классики. Неожиданные, а подчас невероятные сюжетные ходы, многоплановость повествования Н. Гайдука позволяют говорить не только о добротном увлекательном романе, но и о своеобразном учебнике жизни с ярко выраженной авторской позицией.

География романа – Кольский полуостров, Якутия, Таймыр, Центральная Россия. Борьба за чистоту родной земли, приключения, опасности, любовь и упорный поиск нашей далёкой древней прародины Гипербореи – вот что движет главными героями, жизненные пути которых мистическим образом переплетены, а сердца и души отданы великому, царственному Северу.

---

Солнце красный плавник горячо поднимало из глубины Колдовского озера. В туманах на том берегу приглушенно фырчала машина – пробиралась по мокрой высокой траве, над которой уже сверлилась первая пчела, бесшумно перепархивала цветная бабочка. И появлялись помощники – закадычные друзья по рыбалке и охоте, друзья по заводу, где Антоха вкалывал до недавних пор.

2

Первую страницу трудовой своей биографии Антон Храбореев накарябал в семнадцать лет. Работал учеником токаря на машиностроительном заводе; дорос до второго разряда, до третьего. Потом забрали в армию. Крупный, дерзкий парень – он служил в военно-воздушном десанте. Заматеревший, весёлый и отважный – вернулся в Тулу, где ждала подруга. Женился, и опять на заводе «блоху подковывал», получая гроши. Кроме премудрости токаря, освоил мастерство строгальщика. Металлообработкой занимался. Заочно поступил в политехнический, но вскоре надумал бросать.

– Зря! – огорчился ректор. – Ты башковитый парень, диплом не помешал бы.

– Семья! Когда учиться?

Так он оправдывал себя, и при этом постоянно выкраивал время для рыбалки и охоты. Многие знали эту слабину Храбореева. И ректор тоже в курсе был.

– Охоту держать – дом разорять. Знаешь такую поговорку? – задумчиво поинтересовался ректор.

– Да ну, – удивился Антоха. – Вон сколько мужиков дома свои содержат, благодаря охоте. А у меня сызмальства к этому делу такая страсть…

Ректор не хотел его отпускать.

– Наши пристрастия, – хмуро сказал он, – это наша судьба. Сначала бы выучился…

– Нет! – Храбореев улыбнулся на прощанье. – Я уже фундамент заложил!

Антоха неспроста решил построиться неподалеку от Тулы – родители жили под боком. Пригожее местечко присмотрел он, обставленное громадными дремучими липами, которых было много раньше на Руси. Лапти, мочалки, рогожные кули, ложки и чашки – всё когда-то делали из липы. Кроме того – здешний рыбак это прекрасно знает – в липовых лесах дождевые черви водятся намного лучше, чем в любом другом лесу.

Мужики работали на совесть – ни одного погожего денька не упустили. За два с половиною месяца деревянный «дворец» около озера поднялся – просторный, светлый. Фигурные столбы поддерживали крышу над резным крыльцом. Декоративно убранный фасад – узорные причелины, полотенца, наличники, подзоры, свесы кровли и всё такое прочее, волнующее сердце даже издали. А уж когда ты в дом зайдешь – перекреститься хочется на это благолепие. Душа поёт, глаза кругом порхают. И сразу понятно тебе: хозяин смотрит в будущее, думает большой семьей обзавестись.

Жили с красавицей Марьей – как в сказке. Достаток в избе, мир, совет да любовь.

– Что тебе надо, – спрашивала Марья, как золотая рыбка, – для полного счастья?

– Сына!

– Будет тебе сын!

– И дочка не помешает.

– И дочка будет!

Говорили весело. Ещё не знали: судьба в их планы внесла поправку. На здоровье жены сказались послевоенные годы; жилось бедово, голодно и холодно. Марья – врачи определили – сможет выносить лишь одного ребенка, да и то с трудом.

3

Родился мальчик. Синеглазый, кудрявый, на ангелочка похожий. Храбореев, пока жена была в роддоме, знатное застолье закатил – ни еды, ни выпивки не пожалел. Крепко поддав на радостях, двустволку сграбастал и в предвечернюю мглу по-над озером стал засаживать выстрел за выстрелом. Горячие гильзы позванивали под сапогами… Старая, но всё ещё хорошая двустволка у него была – сработана в лучших традициях тульских оружейников. (Знакомый охотник подарил).

Никанор Фотьянович Усольцев, дядька, приехавший в отпуск из Мурманска, неодобрительно сказал:

– Племяш! Да успокойся! А то будешь в кутузке отмечать день рожденья сынка.

Сели за стол, посредине которого жизнерадостно сияла морда тульского самовара.

– Ну, что? – потирая руки, спросил хозяин. – Ещё чайку?

– Мне хватит, – сказал Усольцев. – А вы как хотите.

В самоваре была водка – Антоха давно любил такие чудачества. Опять разлили «чаю» по стаканам. Выпили.

– Эх! – неожиданно воскликнул раскрасневшийся племянник. – А может, мне рвануть на Север? А, дядя Никон?

– Зачем? – удивился Усольцев. – От жены? От пелёнок?

– Нищета! – Храбореев стукнул кулаком по столу. – Нищета заколебала, дядя Никон!

– Чёрной икрой угощаешь… – Никанор Фотьянович обвёл рукою стол. – Всем бы так!

Племянник отмахнулся.

– Это не икра – это дробинки, – пошутил он. – Из патронов повыковыривал. А по большому счёту – хвалиться нечем. Вот я и подумал про Север. Может, рвануть?

– Куда теперь? – ответил рассудительный Усольцев. – Надо парня воспитывать.

– Надо! – охотно согласился Храбореев. – Воспитаю мужика. Защитника.

Пожилой сосед – Аркаша Акарёнок – коренастый, малорослый дядька, покачивая указательным пальцем перед носом Антохи, настоятельно советовал – уже не первый раз за вечер:

– Следом нужно второго рожать. Обязательно. Сразу надо. Пока молодой. Пока ещё порох в пороховнице.

– Успокойся, Нюра! Это – десантура! – Храбореев стиснул плечо соседа. – У меня столько пороху – тебе не снилось!

Аркаша Акарёнок скуксился.

– Отпусти, зараза, больно. Во, даёт! Как будто калёным железом прижег!

– Извини, я не хотел.

– Ну, Храборей! – Сосед потёр плечо. – Ну, лапы у тебя…

– Я ж говорю, пороху много. У меня с деньгами напряжёнка. – Антоха почесал потылицу и обратился к Никанору Фотьяновичу: – Ну, а как насчёт Мурманска?

– В каком это смысле?

– Там подзаработать можно, дядя Никанор?

– А чего ж нельзя? Конечно. Север всё-таки. Да только это же далековато. Жена тебя отпустит? Нет?

Новый тульский самовар опустел – круглощёкая морда его даже словно потускнела от пустоты. Хозяин вознамерился было слазать куда-то в закрома – наполнить самовар, но приезжий дядька воспротивился.

– Это уже будет пьянка. Зачем, Антон? Не надо. Пошли, лучше пойдём, кислороду глотнём.

Вышли на воздух – на резное крыльцо. Покурили, поговорили, глядя в сторону озера, уже потянувшего на себя простынку из прозрачного тумана. Храбореев отстрелянную гильзу поднял – закатилась в тёмное, укромное место.

– А ты сюда чего, дядя Никанор? Неужели ко мне специально?

Усольцев был профессор, много путешествовал; в последнее время книжки сочинял о Русском Севере.

– Я проездом, – признался. – В Ясную Поляну заскочить охота.

– А чего ты?.. Кого там забыл? На той поляне.

– Графа Льва Толстого навестить хочу. – Профессор усмехнулся. – Давненько мы с ним не виделись.

Храбореев понюхал пустую гильзу. Сморщился.

– Да, ты прав, дядя Никон, – возвращаясь к прерванному разговору, Антоха гильзу в карман засунул. – Мурманск – это не ближний свет. А я семью не брошу. Ну, да ничего, не пропадём. Я и здесь придумаю, как зашибить копейку. Есть башка на плечах. Сморакуем.

4

Эта мысль – о деньгах – постоянно свербела в мозгу. Антоха жадным не был, нет. Просто родители свой век прожили в бедности, вот и хотелось ему – из грязи в князи вылезти, доказать себе и людям, что не лыком шит.

Никогда ещё так остро, как теперь, после рождения сына – болезненно так не думал Храбореев о деньгах: «Марью надо подлечить! Может, родит ещё парнишку или девку. Врачи говорили, в Москве можно капитально здоровьишко поправить. Были бы деньги, чёрт их подери! Где взять?»

И Храбореев пустился на браконьерство.

Раньше он и слушать не хотел о самоловных крючках – орудие варвара, который не столько ловит рыбу, сколько гробит; большая часть её срывается с крючков и погибает. А теперь он связался с какими-то матёрыми мужиками, которые спокойно всё дно реки обтыкивали такими самоловами – рыбе негде пройти. Новые дружки его не гнушались ни мелкой сетью, ни бреднем, ни тротиловой шашкой. Но всё это богатство – плотва, налим и щука, окунь, белый да красный карась – это богатство речной и озёрной воды. А сколько добра по лесам – по знаменитым тульским засекам – среди неохватных дубов и раскидистых клёнов, среди могучих ясеней, ильмов. Там тебе и волки, и лисицы, кабаны и лоси, выдры, зайцы, белки, чёрная норка, канадский бобёр… Там не только глаза разбегаются, там горячее сердце охотника в груди разбегается так, что пьянеешь на этих тульских засеках.

Промышляя тёмными ночами, Антоха ощущал в себе невиданный азарт контрабандиста, но угрызения совести не было; не для себя старался, для семьи – святое дело. Эти дармоеды, кто пристроился в тёплых конторах, они-то своим семьям обеспечили достойное житьё – у них зарплаты выше крыши, привилегии. А если разобраться: что у них – пять рук, две головы? Что они – работают по тридцать пять часов без перекура? Да ни черта подобного! Пристроились к жирной кормушке, к хорошей зарплате, а тут как хочешь, так и вертись… Ну, вот он и вертелся. Таскал пудами рыбу; вёдрами тягал красную и чёрную икру. Мясо, шкура зверя – всё шло на продажу.