Давид Фонкинос - Тайна Анри Пика

• Название: Тайна Анри Пика
• Автор: Давид Фонкинос
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-389-13854-4

В сонном бретонском городке на берегу океана жизнь течет размеренно, без сенсаций и потрясений. И самая тихая гавань – это местная библиотека. Правда, здесь не только выдают книги, здесь находят приют рукописи, которым отказано в публикации. Но вот юная парижанка Дельфина среди отвергнутых книг никому не известных авторов обнаруживает текст под названием «Последние часы любовного романа». Она уверена, что это литературный шедевр. Книга выходит в свет, продажи зашкаливают. Но вот что странно: автор, покойный Анри Пик, владелец пиццерии, за всю жизнь не прочел ни одной книги, а за перо брался, лишь чтобы составить список покупок. Вокруг загадочного месье Пика закручивается настоящий литературный детектив. Журналисты стремятся дознаться, откуда почтенный обыватель взял эту потрясающую историю любви и при чем здесь русский поэт Александр Пушкин?

Впервые на русском!

---

– «Ванна» – это замечательная притча о современном мире, – продолжал тем временем Жерар.

– Вот как… – промямлил Фредерик.

– Вы абсолютно правы: изобилие первым делом породило смуту в умах. И теперь оно привело к желанию отказа от всего. Иметь все – значит ничего не желать. Вот абсолютно неоспоримая формула, по моему мнению.

– Благодарю вас. Вы меня смущаете своими комплиментами.

– Воспользуйтесь ими! У нас их тут раздают не каждый день, – ответил отец Дельфины с немного принужденным смехом.

– В вашей книге чувствуется влияние Роберта Вальзера[11], не правда ли? – подхватила Фабьенн.

– Роберт Вальзер… я… да… это верно, он мне очень нравится. Я и сам не отдавал себе отчета, но вы, наверно, правы.

– Ваш роман особенно напомнил мне его новеллу «Прогулка». У него просто невероятный талант к описанию бесцельно блуждающих героев. Швейцарские авторы много лучше иных повествуют о скуке и одиночестве. Вот и в вашей книге это есть: вы умеете вдохнуть жизнь в пустоту.

– …

Фредерик прямо задохнулся от волнения. Боже, сколько доброжелательности в этих оценках, в этом внимании к его творчеству; как давно он не встречал такого отношения! Эти люди всего несколькими фразами сумели залечить раны, нанесенные равнодушием публики. Он уже совсем другими глазами взглянул на Дельфину, которая так круто изменила его жизнь; она ответила ему улыбкой, полной нежности, и ему вдруг ужасно захотелось увидеть ту знаменитую постель, в которой доселе не лежал ни один мужчина. Здесь, в этом доме, их любовь должна была расцвести пышным цветом.

8

После этой многословной вступительной беседы родители Дельфины уже не слишком докучали Фредерику вопросами. Шли дни, и он все яснее чувствовал, какое огромное удовольствие писать в этих краях, доселе ему незнакомых. С утра он садился за свой роман, днем они с Дельфиной совершали долгие прогулки, никогда никого не встречая по дороге. Словом, это была идеальная обстановка для того, чтобы стряхнуть с себя былые неприятности. Дельфине нравилось рассказывать ему урывками о своем отрочестве. Так прошлое возрождалось в мелких подробностях, и теперь Фредерик мог любить Дельфину на всех этапах ее жизни.

Дельфина воспользовалась отпуском, чтобы повидаться с друзьями детства. Есть такая особая категория дружбы – родство душ по географическому признаку. В Париже ей, вероятно, не о чем было бы говорить с Пьерриком или Софи, ведь все они стали такими разными, зато здесь могли болтать часами. Каждый из них описывал свою жизнь год за годом. Друзья расспрашивали Дельфину о знаменитостях, с которыми она могла общаться. «О, среди них много поверхностных людей», – ответила она, хотя и не очень искренне. Просто нередко приходится говорить то, что другие хотят услышать. Дельфина знала, что ее детским друзьям было бы приятно, если бы она ругала Париж, – это их возвышало бы в собственных глазах. В общем, они прекрасно проводили время, но ей не терпелось вернуться к Фредерику. Она была очень довольна, что ему хорошо пишется в Бретани. Дельфина посоветовала друзьям прочитать его роман, и они спросили:

– А он продается в мягкой обложке?

– Н-нет, – пролепетала она.

Несмотря на ее укрепившийся статус, она так и не сумела убедить руководство опубликовать в карманном издании эту книгу, потерпевшую полный провал. И никакие объективные доводы не давали оснований надеяться, что второе, дешевое издание поможет изменить коммерческую судьбу «Ванны».

Дельфина предпочла сменить тему, заговорив о привезенных сюда романах. Настало время новых технологий, и теперь ей уже не требовалось таскать с собой в отпуск чемоданы с рукописями. За август ей предстояло прочесть два десятка новых текстов, которые были сброшены на ее читалку. Ее спросили, о чем все эти романы, и Дельфине пришлось сознаться, что в большинстве случаев она бессильна пересказать их содержание. Ничего особо запоминающегося ей пока не попалось. Однако она продолжала искать, испытывая охотничий азарт всякий раз, как открывала очередной текст. А вдруг это хорошая книга? Вдруг ей повезет найти настоящего писателя? Профессия Дельфины выработала у нее обостренное внимание к текстам; она вела себя почти как ребенок, ищущий шоколадные яйца, спрятанные на Пасху в саду. Кроме того, она обожала работать с текстами авторов, удостоенных публикации. «Ванну» она перечитала в свое время не менее десяти раз. Уж если роман ей нравился, любая проблема, вплоть до мелочей пунктуации, заставляла взволнованно биться ее сердце.

9

В тот вечер было так тепло, что они решили ужинать на террасе. Фредерик помог накрыть на стол, испытывая чисто детское удовольствие оттого, что может быть полезным. Писателей часто приводит в восторг мысль о хозяйственных заботах. Им нравится сочетать свои туманные измышления с конкретными, приземленными радостями. Дельфина непрестанно разговаривала с родителями, и это поражало ее друга. «Им всегда есть о чем побеседовать!» – дивился он. Разговоры с ними никогда не прерывались неловкими паузами. Может, это дело привычки, выработанной годами их работы, когда слово цепляется за слово? Фредерик отмечал это свойство, с горечью констатируя, что сам он абсолютно не способен общаться со своими родителями. Прочитали ли они его роман? Вряд ли. Мать пыталась наладить с ним более теплые отношения, но теперь уже было трудно загладить прошлое, омраченное родительским равнодушием. В общем, он мало о них думал. И даже не помнил, как давно не разговаривал с ними. А провал его книги разобщил их еще сильней. Фредерик боялся увидеть презрение во взгляде отца, который наверняка заговорил бы о куче других книг, имевших успех.

Он даже не знал, чем мать с отцом занимаются этим летом. Ему вообще казалось диким, что родители живут вместе: они опять сошлись после двадцатилетнего разрыва. Интересно, о чем они думали? Вот, кстати, весомая причина податься в романисты – неспособность понять своих родителей. Можно было только предполагать, что, попытавшись жить врозь, друг без друга, они решили, за неимением лучшего, снова создать семью. В детские годы Фредерик долго мучился, перетаскивая свои вещи от матери к отцу и наоборот, и вот теперь, когда его с ними не было, они вдруг решили заново наладить совместную жизнь. Так разве это он должен чувствовать себя виноватым? Нет, все, конечно, гораздо проще: их пугало одиночество в старости.

Но тут Фредерик встряхнулся и обратился мыслями к настоящему[12].

– Неужели тебе не надоело читать все эти рукописи? – допытывалась Фабьенн у Дельфины.

– Нет, я это просто обожаю. Правда, в последнее время они мне слегка поднадоели: ничего интересного не попадается.

– А «Ванна»? Ее-то ты как обнаружила?

– Да очень просто: Фредерик прислал рукопись по почте. И я наткнулась на нее, когда разбирала полку, где были свалены пакеты с текстами. Меня первым делом привлекло название.

– По правде говоря, я сам принес ее в издательство и оставил в приемной. А до этого обошел многие другие издательства, хотя мало верил в успех. И даже представить себе не мог, что мне позвонят уже на следующее утро.

– Наверно, это бывает крайне редко – чтобы автору ответили так скоро? – спросил Жерар, всегда готовый поучаствовать в беседе, даже если она его не слишком интересовала.

– Да, такая мгновенная реакция, конечно, большая редкость. И то же самое с публикацией. У нас в «Грассе» издают в год не больше трех-четырех романов из тех, что присланы по почте.

– А сколько всего рукописей вы получаете? – спросила Фабьенн.

– Тысячи.

– Я полагаю, у вас кто-то занимается отказами? – пробормотал Жерар. – Ничего себе работка!

– Ну, как правило, это делает стажер, рассылающий стандартные письма, – объяснила Дельфина.

– Ах да – тот самый знаменитый ответ: «Несмотря на неоспоримые достоинства вашего текста… и так далее и тому подобное… мы с сожалением вынуждены сообщить, что тематика вашей книги не соответствует нашей общей издательской политике… примите, и прочее…» Какая удобная отговорка – эта ваша издательская политика! – воскликнула Фабьенн.

– Ты права, – ответила Дельфина. – Тем более что никакой политики у нас нет, это обычный предлог для отказа. Стоит хотя бы пару секунд полистать наш каталог, и вы увидите, что мы издаем самые что ни на есть разнообразные книги.

В беседе возникла короткая пауза – редчайший случай в семействе Десперо. Жерар воспользовался этим, чтобы подлить всем красного вина: за этот вечер они приканчивали уже третью бутылку.

И тут Фабьенн заговорила снова, начав с местного казуса:

– А знаешь, что придумал несколько лет назад крозонский библиотекарь? Он стал собирать книги, отвергнутые издательствами!

– Не может быть! – воскликнула пораженная Дельфина.

– Именно так! Кажется, его вдохновило создание такой библиотеки в Америке. Я не очень-то хорошо знаю подробности, помню только, что в свое время о ней много говорили. Это забавляло людей. Кто-то даже сострил, что крозонская библиотека – нечто вроде литературной свалки.