Григорий Кац - Мошенник из Багдада

• Название: Мошенник из Багдада
• Автор: Григорий Кац
• Жанр: Альтернативная история

Удивительные и увлекательные приключения «турецкого» Остапа Бендера на пути из Багдада через всю Европу прямо в одесскую тюрьму. Что будет дальше с нашим героем?.. Невозможно оторваться, не дочитав! Повесть написана в легкой, ироничной манере с привкусом восточного колорита. Тут намешаны и шпионские страсти, и любовь, и путешествия с цыганским табором. Прочтите эту книжку, чтобы поднять себе настроение, порадоваться красоте этого мира и удивиться причудам людских характеров.

---

Наутро, едва рассвело, учитель снова явился для составления описи денежного имущества моего покойного отца. Выслушав, как водится, проклятья моей матери, учитель показал мне свои расчеты и заверил, что мать была права, и наше с ней имущество, которое следует разделить, составляет всего пять тысяч туманов. Естественно, потребовав десятую часть за подсчеты.

Со скорбным видом я пошел к моему давнему приятелю, участнику моих детских игр, а ныне охраннику главных ворот караван-сарая Мамеду-Оглы. Мамед успокоил меня насчет подсчетов и сказал, что по его мнению, мой покойный отец был весьма прижимистым и брил по двадцати, а иногда и больше голов в день. Вместе, помножив эти головы на почти сорокалетнюю службу моего отца, выходило, что в андаруне у матери отец накопил около сорока тысяч туманов. Первым порывом моим было немедленно обратиться к кадию, но Мамед-Оглы остановил меня, сказав правдивые слова: кадии и муллы – самые вороватые правоверные на свете. Кадий обдерет тебя как липку, а ты накличешь на себя великий позор, что судишься с матерью. «Иншаллах. Бери то, что тебе дают и благодари Аллаха, что ты жив, имеешь профессию и можешь прокормить себя в любое время. Видимо, Аллаху не было угодно, чтобы ты жил в Багдаде и занимался этим ремеслом».

«Машаллах», – сказал я в ответ и поступил так, как было сказано.

Придя в дом, где я провел свое беззаботное детство, я понял, что ремесло брадобрея мне опостылело, и что я достоин лучшего применения, по воле Аллаха. Воспрянув духом и выйдя на улицу, я увидел старого знакомого моего отца, которому покойный часто брил голову в надежде почерпнуть у него немного учености. Это был хаким Осман, главный врач шахского дворца.

Поговорив о том, о сем, помолившись за душу почившего, который в этот час уже наслаждается с гуриями в саду Аллаха, благородный хаким, ученость которого покрывает всю земную поверхность Османской Империи, вникнув в мои сетования на жизнь, предложил мне место его помощника, тем более, что я владел мастерством услаждать головы правоверных своими бритвами. Смекнув, что я, находясь ежеминутно под рукой, могу быть полезен и в качестве его брадобрея, и одновременно исполнять мелкие поручения по дому, а иногда прислуживать его гостям. Платы он не установил мне никакой, давая понять, что ученость, которую я приобрету, находясь рядом с ним, стоит гораздо дороже презренных туманов, часть из которых, после раздела с матушкой, звенела в моем кошельке.

Глава вторая

Ученые размышления. Искусство лекаря. Первая любовь. Хаким выгоняет меня с проклятиями. Бедственное положение. Неожиданное знакомство.

Дом знаменитого хакима, находился в двух шагах от шахского дворца. И это понятно. Стареющий кровопроливец, падишах Селим, нуждался в постоянных советах ученого хакима, а особенно в его пилюлях, которые, по словам шаха, основательно поддерживали крепость его чресел. В доме хакима был богатый андарун, где царствовала бану и куча ее прислужниц. Бану, толстая и сварливая баба, ни во что не ставила своего ученого супруга, называя его коновалом, сыном башмачника. И вправду, хаким был пятым сыном третьей жены покойного продавца обуви на знаменитом багдадском рынке Сук-ас-Сарай. Свою ученость и звание хакима Осман приобрел, учась в медресе и работая в юности на полях сражений, вынося из-под огня раненых и убитых. Поговаривали, что однажды ему удалось вытащить из-под пуль русских самого шахзаде, который в благодарность привел хакима во дворец.

Мои обязанности в качестве помощника хакима были не обременительные, так как сам хаким постоянно находился в отлучке, во дворце. В его отсутствие я исполнял обязанности хакима для его многочисленных клиентов, которые приходили к доктору за пилюлями. С наигранной важностью, перенятой у Османа, подражая его уверткам, я ощупывал пульс больных, осматривал языки, – и с присущим мне нахальством выписывал пилюли, которые изготавливал тут же из хины и воды, иногда добавляя в смесь немного красителя. Не знаю, как действовало мое лекарство, но клянусь Аллахом, никто из них не приходил повторно с целью взять взамен другое. Попутно мне приходилось подметать и поливать двор, следить за приготовлением пищи и прислуживать гостям хакима, который вслух расхваливал мои способности к врачеванию, а главное – похвалялся моими умениями как брадобрея и банщика. Короче, жизнь моя протекала довольно сытно, но я, как молодой и горячий скакун, не мог удовлетвориться таким положением, и с вожделением смотрел, когда из андаруна выйдет бану со своими прислужницами. Одна из них, сероглазая Айше, сразу приглянулась мне и, встретившись с ней взглядом, я понял, что смогу быть обласкан ее прелестями.

Как оказалось, Айше, была куплена моим хозяином на невольничьем рынке. Она прекрасно танцевала, искусно владела кистью и знала несколько языков. Говорят, что ее выкрали цыгане еще в детстве, обучили своим уловкам и продали, как им казалось, в шахский дворец, потому что распорядитель торгов сказал цыганам, что хаким Осман, вероятно, покупает Айше для шахского гарема. Сам же хаким Осман, любитель «клубнички», наверняка уже строил себе грандиозные планы по воцарению в своем гареме сероглазой Айше, но грозная, сварливая ханум, бану хакимовского гарема, воспротивилась этому, оставив Айше в качестве прислужницы, и строго следила, чтобы Осман не покушался на «честь» своей покупки. Молодая, горячая кровь Айше в таком разе не имела достойного выхода, поэтому ей приходилось постоянно ссориться и ругаться с другими прислужницами, иногда даже с самой бану, за что получала наказания от черной девушки, исполнявшей в гареме обязанности ферраша. Ничего этого хаким Осман не видел, так как не часто заглядывал в свой гарем, изредка удовлетворяясь только своей бану, главной распорядительницей хозяйственной жизни дома Османа.

Как-то раз, поднявшись на крышу османовского дома, я увидел там Айше без хиджаба, с распущенными косами, раскладывавшую постиранное белье. Заговорить с незнакомой девушкой – это харам, и нарушившего может ожидать жестокое наказание, поэтому я начал петь какую-то песню вполголоса, но так, чтобы девушка услышала. Услышав, что Айше стала мне подпевать, я осмелел и пытался заговорить стихами поэта: «Роза, ты цветок какого сада?», на что услышал ответ: «Зачахнет роза без родниковой воды, если нет рядом поливальщика». Я приосанился, потому что и сам знал, что мои короткие, хорошо подстриженные усы, статная фигура, широкие плечи часто привлекали быстрые, как молния, взгляды женщин, сделанные из-под хиджабов.

Айше ответила мне стихами другого поэта: «Ночь спустилась, заснули птицы». Я понял призыв, и когда в доме все стихло, мигом оказался на крыше. Девушка сидела без покрывала, играя своими желтыми косичками. Без лишних слов я обнял Айше и поцелуями покрыл ее стыдливый протест. А так как прыть моя не знала предела, то Айше, поддавшись силе природы, безвольно отдалась мне, сладко постанывая. Насытившись друг другом, мы сели рядышком, и она коротко рассказала мне про свое детство и юность.

Рассказ Айше

Ее выкрали в младенческом возрасте из дома родителей, зажиточных молдаван или румын. Табор кочевал по Бессарабии, занимаясь обычным цыганским ремеслом: кражей лошадей, гаданием на всем, что попадет под руки глупым гусыням, европейкам; пением, танцами на свадьбах, городских ярмарках и в домах богатых россиян, малороссов, поляков и всех, кто имел возможность платить. Айше, как все цыганские дети, с детства училась воровать, выпрашивать подаяние, гадать на картах, скакать на лошадях и танцевать. Переезжая с место на место, пытливая девочка внимательно прислушивалась к чужой речи, перенимала говор, и в короткий срок уже болтала на языке той страны, куда судьба забрасывала табор. Она жила, росла, на вольных хлебах, мерзнув зимой и парясь от жары летом. Необычная ее внешность для цыган была приманкой для российских сельских помещиков, желавших получить юную белобрысую цыганку себе в горничные, служанки, а иногда и в любовницы. Айше с удовольствием играла в эти игры, с полуслова понимая своего барона – старого, седого цыгана Ромуальда. Айше с ложной притворной скромностью переходила из рук барона в руки помещика, плакала и делала вид, что ей неприятно покидать табор. Барон получал за Айше приличные деньги, а Айше, пометив быстрым глазом все тайные места, куда прячутся ценности, выкрадывала их часть, подкладывая некоторые к другим обитателям дома, и через какое-то время исчезала, оставляя жандармам разбираться с пропажей.

Так продолжалось до недавнего времени, пока Ромуальда не поймали в каком-то селе на краже очередной пары лошадей, где селяне забили его и его сына до смерти. Табор распался, многие разбрелись кто куда. Остатки, спасаясь от преследований конкурентов (среди цыган, оказывается, такое тоже есть), оказались в Османской Империи. Трое цыган, сговорившись, связали Айшу, избили и привезли на невольнический рынок, где продали старому хакиму.