Ирина Соловьёва - В потоке творчества: поэт… Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах, дневниках и диалогах современников

• Название: В потоке творчества: поэт… Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах, дневниках и диалогах современников
• Автор: Ирина Соловьёва
• Жанр: Биографии и Мемуары

Третья книга из серии «В потоке творчества: поэт» детально знакомит читателя с литературой Терентия Травника. Аналитические статьи независимых авторов расширяют, делая наиболее полным, представление о его поэзии: духовной, патриотической, детской и философской. Каждый читатель сможет постичь особенности поэтического слова Травника, отображающие в мельчайших деталях глубину и образность, пронзительность и мудрость мировосприятия автора, свойства его афористического мироощущения.

---

Помню, как выходя из правления Союза писателей, что располагается в старинном особняке на Комсомольском проспекте, почти напротив храма Святителя Николая в Хамовниках, я краем глаза глянул на свое отражение в стекле массивной филенчатой двери. Не скажу точно, что именно я тогда прошептал, да еще и в протяжной манере кота Матроскина, но явно что-то близкое к «вот и писателем стал…».

Тогда я не мог и подумать, что эта первая официально изданная тонюсенькая книга, основательно перевернет всю мою последующую творческую жизнь, став судьбоносным компасом для моего, пока еще строящегося и не касавшегося воды, литературного фрегата, а ведь все именно так и случилось. Как-то незаметно корабль был закончен, спущен на воду, и книга в скором времени стала и картой, и штурвалом, и компасом – одним словом, навигатором в океане литературы, помогая не наткнуться на рифы писательского снобизма и поэтической отрешенности.

Деньги нашлись на редкость быстро. В то время я занимался психологией, давал консультации и имел, как я тогда ее называл, достаточно широкую «пациентуру», а по сему, набрать сумму, пусть и немалую, особого труда не составило. Более того, деньги были мне подарены моими хорошими знакомыми: Грантом Манасаряном и Артуром Межлумяном.

С Грантом мы встретились в конце недели в восточном ресторане, на Пушкинской площади, точнее на Страстном бульваре, напротив ГКЗ «Россия». Придя пораньше, я сел за столик у непомерно большого окна-витрины, откуда хорошо просматривалась вся улица, и стал ждать. Минут через пять я увидел, как почти ко входу подкатил шикарный «Lexus» представительского класса, мягко притормозил, и из него вышел элегантный, всегда подчеркнуто аккуратно одетый Грант. Небрежно отжав сигнализацию и взглянув на себя в дверное зеркальце, бизнесмен неспешно направился ко входу.

Войдя, он сразу меня заметил и приветливо, я бы сказал, харизматично улыбнулся. Грант вообще умел хорошо улыбаться и делал это настолько мастерски, что всякий, общающийся с ним, сразу понимал, что все будет непременно хорошо, и что проблема, волнующая его, и вовсе не проблема, а так, пустячное дельце.

Его длинные ресницы, темно-карие, почти черные глаза и точеный, аккуратный нос создавали в нем ту общую миловидность, что в проведении любых деловых переговоров было в высшей степени незаменимым качеством. Может поэтому все дела этого замечательного бизнес-дуэта «Грант Манасарян и Артур Межлумян», чаще всего успешно решал именно Грант.

Помню, что при встрече я довольно детально рассказывал Гранту о содержании книги, но г-н Манасарян особо не вникал в суть моего проекта, а со свойственной ему деликатностью, всегда благодушной, сангвинической улыбкой и с филигранно выстроенным армянским акцентом прокомментировал: «Дарагой», ну о каких в долг можно говорить, «канэчно», бери так. Мы друзья, а все остальное неважно. Все «ха-ра-ше», – протяжно-знающе завершил мой благоустроитель и протянул мне конверт с деньгами.

На следующий день я передал подправленную накануне рукопись Валентине и стал с нетерпением дожидаться результата. Надо сказать, что книга была издана быстро.

Слева: Грант Манасарян, Терентий Травник и Артур Межлумян

С доставкой мне помог мой друг – Сергей Гончар. Он был на машине и никогда мне не отказывал в подобных просьбах. Накануне я позвонил ему и попросил съездить со мною по делам. Обычно Сергей никогда не интересовался, куда и зачем я еду: надо – значит надо, подъезжал к дому в заранее запланированное время и вез туда, куда просили. Вот и в тот день он приехал ко мне домой, выпил свой традиционный черный кофе с не менее традиционным горьким шоколадом. В тот раз это был Ritter, тот самый, о котором в телерекламе мужским голосом с немецким акцентом, так нравящимся моей маме, смачно говорится: «квадратишь, практишь, гут».

Промчавшись по улице Подольских курсантов до конца, мы повернули направо, выехали на Варшавку и двинулись в направлении центра, а точнее в сторону Комсомольского проспекта.

Попав на Садовое, Сергей все-таки не выдержал и поинтересовался: «А что у тебя там, в Союзе?» Честно сказать, я ждал этого вопроса с особым нетерпением. Ну, как же было не ждать человеку, можно сказать, начинающему писателю, да еще от близкого друга? Не трудно представить, что я испытывал в эти минуту.

Но ответил я не сразу, выдержал, насколько мог, паузу, дав, как говорится, интриге вызреть. Поустраивался немного, поерзав на переднем сидении, зачем-то поправил зеркало заднего вида и произнес, стараясь оставаться, как можно серьезнее и сохраняя соответствующее выражение на лице: «Вот, книгу написал, едем получать тираж…».

Сергей Гончар и Терентий Травник. Весна. 2003 г.

Исходя из многолетнего опыта нашей с Сергеем дружбы, дальнейшим условием подобных диалогов с Гончаром было следующее: произнося что-то важное, надо было при этом не посмотреть ему в глаза. При том, что он, самым несуразным образом, почти что сразу удивленно вылуплял на тебя свои глаза. Не иначе, как средним ухом почувствовав на себе его сверлящий взгляд, я, как ни в чем не бывало, продолжал изучать номер ехавшей впереди машины… поскольку поворот в сторону Сергея означал бы полный провал всей серьезности мероприятия, и вот почему: встретившись взглядом, мы обязательно бы расхохотались, как обычно бывало в подобных ситуациях.

И все же, именно так оно и случилось. Любопытство пересилило, и я, не выдержав, взглянул на друга. Тут все и началось: на меня почти в упор восхищенно пялился человек с большим носом Депардье, глубоко посаженными, сверлящими глазами Гришки Распутина, с пухлым, джазовым ртом африканца и при этом, я бы сказал, как-то размашисто улыбался. Оценив «Фернанделя за рулем», я едва заметно улыбнулся в ответ и отвернулся. Пауза была недолгой, и через секунду мы оба прыснули смехом, а через пару – уже заливались им на всю машину. Трудно сказать, почему мы смеялись, но так бывало всегда, когда дело касалось нашей значимости. Видимо так оно было и сейчас, но каждый смеялся немного о своем, правда в контексте происходящего. Мне казалось, что я понимал, о чем смеется Сергей, а тот, думаю, догадывался, о чем – я. Было очевидно, что причиной смеха стала моя, произнесенная со всей доступной мне серьезностью, фраза о моем писательском дебюте. Смех был добрым и веселым, какой по обыкновению случается только у настоящих друзей.

Здание Правления Союза писателей России. Комсомольский, д.13

Доехали быстро. Гончар притормозил и остановился слева от здания Союза писателей неподалеку от кафе, с соответствующим названием «Пегас», расположившимся в цокольном этаже здания. Выйдя из машины, я поспешил за книгами. Тираж был небольшим, и я быстро справился, перетащив все пачки в машину. Открыв дверь, я уселся, но теперь уже на заднее сиденье, дабы еще в дороге распатронить одну из пачек и поскорее влезть в ее содержимое.

Мы тронулись, и вот, с трудом разорвав плотную упаковку, я наконец-то достал книгу. Прочитав название и не найдя в нем ни одной ошибки, я с довольным видом погладил обложку, зачем-то понюхал ее и закрыв глаза, впал в ту самую, задумчивую мечтательность, которая непременно нападает на всякого художника только что поставившего в уголке законченной картины дату и подпись. Ощущал я себя тогда никак ни меньше, как Львом Толстым, да еще и в стадии успешного роста. Не открывая глаз, я глубоко вздохнул и расслабился, предаваясь приятным ощущениям дороги, присутствия близкого друга, сидящего за рулем и мягко шелестящего шинами автомобиля. Над еще недавним волнением возобладал покой, пропитанный удовольствием от чувства выполненного долга.

На улице теплело на глазах, и от этого на душе было как-то по-писательски трогательно и выразительно. Мои грезы усиливались ароматом сигарет «Собрание», которые предпочитал Сергей. В салоне дорогого автомобиля с обволакивающими низами звучала любимая Гончаром песня Карлоса Сантаны «Magic woman». В общем, все было, как сказал бы сейчас мой друг и учитель Миша Курганов, «в полном абжоре».

Мечтания прервал, неожиданно раздавшийся с переднего сидения голос Гончара: «Игоряш, есть хочешь? – и он протянул мне неизвестно откуда взявшийся, еще теплый, и довольно-таки увесистый чебурек. – Представляешь, в „Пегасе“ выбросили, и никого народу», – пояснил он, заметив мое недоумение.

В тот момент наши взгляды опять встретились, и мы снова загоготали здоровым мужским смехом. Вот теперь все точно встало на свои места. Писательский пафос выветрился из салона вслед за ускользающей в форточку последней струйкой не менее пафосного «Собрания», а мой «Лев Николаевич», попросив притормозить, вскоре вышел из машины, оставшись памятником на углу-лужайке Новодевичьего поля, мимо которого мы только что проехали.