Алик Затируха - Искатели сокровищ

• Название: Искатели сокровищ
• Автор: Алик Затируха
• Жанр: Прочие приключения

Главные вопросы для читателя – что и как написано в предлагаемом его вниманию сочинении? Отвечаю: Что? Приключения. Как? Как смог.

---

У членов нелегального комитета, подпольного бюро и фольклорной экспедиции «Светит месяц», обязанных быть всегда наготове чиркнуть записку в президиум, написать объяснительную участковому или записать частушку времен царя Гороха, были, разумеется, при себе и ручки, и блокнотики.

Я надиктовывал:

– В полетных картах НЛО все аномальные зоны Земли делятся на две категории – светлые и темные. Из перечисленных нам светлых зон мы пока расшифровали две – московская зона и Мадагаскар. А вот пермская зона относится к ярко выраженным темным аномалиям.

Герман не мог скрыть радостного предвкушения:

– А что это такое – темная аномалия?

– Хаотическая энергетика сумбурных полей, – как можно более туманно определил я ущербность пермской аномалии. – Коэффициент искажения любых контактов достигает в пермской зоне семи единиц. На территории СССР этот коэффициент так же велик только еще в одном месте. На острове Барса-Кельмес в Аральском море. Кстати, название этого острова означает: «Пойдешь – не вернешься». Так что пермским контактерам не позавидуешь, товарищи.

– Так и есть, – злорадно усмехнулся Герман, строча в своем блокноте. – Они там, бедняги, как ни пыжатся, а ничего, кроме треска в голове, не чувствуют.

– Насколько мы понимаем, пилотируемым НЛО Центральный Гугулятор вовсе не рекомендует залетать в пермскую зону, – продолжал я развенчивать уфологические лавры Перми. – Да и станции-автоматы никогда не оставляются там больше, чем на два часа подряд. Быстро корродируют, и система ориентации выходит из строя. Ищи-свищи их потом. А ведь отправить такую станцию к Земле – это вам не по воробью из рогатки пульнуть. И у них экономика должна быть экономной…

Моня кашлянул, давая понять, что я перехожу на слишком уж развязную тональность и привожу слишком уж подозрительные факты.

Так и не реализованный до конца в «Сыне горкома» сочинительский потенциал иногда искал выхода. Порой – некстати. Вот и сейчас обрушившаяся на меня лавина вдохновения легко снесла хилую ограду осторожности.

Через пару минут я был уже совсем на короткой ноге с Центральным Гугулятором, а в пермской аномальной зоне, используя на полную катушку все ее семь единиц коэффициента искажения, творил жуткие дела. Многих пропавших там без вести своих сынов лишилась Пермь в этот поздний час…

Все это могло вот-вот насторожить «Светит месяц», с какой бы податливостью не воспринимали там компромат на Пермь. Заведующий аналитическим сектором экспедиции своим острым локтем несколько раз чувствительно вдарил Главному Теоретику уфологии в ребра, и я оставил наконец в покое догорающие руины пермской аномальной зоны.

Члены московского оргкомитета удовлетворенно поглаживали свои блокнотики. В них теперь были не глупенькие припевки деревенских старушек, а бомба. Когда она в нужную минуту разорвется на учредительном съезде, то на том месте, где была в уфологии Пермь, останется лишь дурно пахнущее пятно, какое-то время еще искажающее вокруг себя любые контакты.

– Пермь еще приползет к нам на коленях! – сверкнули в ночи глаза Германа.

И столько было в этом возгласе убедительной силы, что всем сидящим в кружке уфологам зримо представилась дорога от Урала на Москву и ползущая по ней на коленях пермская депутация. Впереди, низко склонив к самой земле повинную голову, ловко перебирал согнутыми ногами Бородулин. Другие пермские сепаратисты, стараясь не отставать, сверлили гневными взглядами черные пятки своего предводителя и громко попрекали его: «Из-за тебя, строптивец, муки претерпеваем! Москва завсегда свое возьмет…»

Уходили члены московского оргкомитета, весьма довольные результатами своего похода. Долго по очереди жали руки мне и Моне. Просили передать наилучшие пожелания занемогшему Контактеру экспедиции. Поделились слышанным о борьбе с куриной слепотой и заиканием.

Уже отойдя на несколько шагов, Анатолий Васильевич вернулся и смущенно спросил у меня:

– Извините, пожалуйста… Вы назвали в том ряду светлых зон Москву. Это действительно так, или вы это… из патриотических соображений?

Я тоже слегка смутился.

– Если быть точным, в том ряду была названа Рязань. Но ведь это, согласитесь, почти одно и то же.

Окончательно прощаясь, я попросил Анатолия Васильевича выступить на съезде от нашего имени с инициативой – установить День уфолога 15 мая. Мы полагаем, что наш вклад в советскую уфологию дает нам право на такую инициативу. Анатолий Васильевич заверил нас, что положительное решение этого вопроса станет для всего московского бюро делом чести.

Оживленно переговариваясь, «Светит месяц» уходил в ночь.

Перед сном я поделился с товарищами своими соображениями о предстоящих событиях в уфологии.

– Если на съезде возьмут верх такие крутые ребята, как Герман и Бородулин, то стране в недалеком будущем не избежать революции. Она пройдет под лозунгом: «Вся власть – уфологам!» После ее победы вся государственная номенклатура будет состоять из ветеранов уфологического движения с дореволюционным стажем. Тот, кто откажется верить в НЛО, будет объявлен контриком. Их дела будет рассматривать уфологический трибунал. Ход показательных процессов над такими отщепенцами будет широко освещаться в «Уфологической правде». Приговоры будут очень суровыми…

«Нет – уфологической диктатуре!» – единогласно решили на полянке имени ХХV съезда. Ни московскому главку, ни Перми не сделать нас своими марионетками. Мы и сами по себе представляем немалую ценность для советской уфологии. Какую именно? А вот дайте только откопать драгоценный сундук…

Глава Х. «Аврора» уже на Гудзоне

Человеческое сознание и так-то – всегда инвалид той или иной группы. И кто только не норовит поупражняться в увлекательном творческом процессе – ещё более усугубить эту инвалидность.

Особенно охоча до таких упражнений родня. И чем она ближе – тем лучше удаются усугубления.

Назначив себя ближайшей родственницей каждого советского человека, «родная» КПСС стала и главным пестуном его сознания. В результате ко всем прочим его врожденным и приобретенным повреждениям прибавилась еще и партинвалидность. Без крепеньких костылей, сколоченных из руководящих указаний ЦК, или хотя бы без кривой клюки – «Есть мнение, товарищи…» – сознание советского человека уже не ходок. Мятое-перемятое, битое-перебитое оно со временем становится слугой кого угодно, но только не своего хозяина.

Совсем был бы швах человеку с его рабским сознанием, да есть у него, к счастью, вольное подсознание. И сколько пресмыкалось днем одно – столько ночью отбунтует другое.

Бунтует во сне человек. И на ближайшую родню он там руку поднимает.

«За границу едете, Игорь Михайлович, поздравляем!» – все чаще говорили при встрече мастеру 16-го цеха Тольяттинского электротехнического завода Игорю Михайловичу Подшивалову знакомые и сослуживцы. Он счастливо улыбался: «Да какая там заграница – Болгария». Или еще чаще: «Скажете тоже – заграница. Я ведь не в Америку еду…»

Как и положено было всем будущим советским загрантуристам, Игорь Михайлович изучал Болгарию. Знал, как называется правящая партия страны, имена ее первых руководителей, запомнил даты ее главных национальных праздников; имел неоспоримые доказательства того, что Болгария – вернейший союзник СССР по Варшавскому договору и надежный партнер в СЭВ. Не раз заглядывал в атлас мира: территория Болгарии – три тысячи квадратных километров (ну разве сравнишь с нашими просторами); административное деление – 27 округов и один городской округ (не многовато ли для такой скромной площади); столица – София (посмотрим-посмотрим на столицу); важнейшие города – Пловдив, Варна, Бургас, Толбухин… (в некоторые из них тоже заглянем).

Любил теперь Игорь Михайлович представить себе, как, откупавшись в Черном море, и вволюшку отлежавшись на Золотых песках, приходит он в уютное прибрежное кафе. Скромно садится за свободный столик. Но его приход не остается незамеченным. Посетители кафе начинают перешептываться и все с большим интересом посматривать в его сторону. Вот, посовещавшись, они делегируют к нему толстого, усатого, удивительно колоритного в своем национальном костюме дядьку. Он подходит к Игорю Михайловичу и вежливо спрашивает: «Русский?» «Русский!» – с гордостью отвечает Игорь Михайлович. И без того приветливое лицо болгарина расплывается в широченной улыбке. «Русский!» – оборачиваясь к землякам, кричит он. «Русский! Русский!» – громко и радостно подхватывают все посетители кафе. И что тут начинается!.. (Лишь мысленно представляя себе это всеобщее ликование, Игорь Михайлович поеживался от смущения). Его стол начинает ломиться от всего, чем богата щедрая болгарская земля и кухня гостеприимного кафе. «…А теперь – за вечную и нерушимую болгаро-советскую дружбу! – предлагают очередной тост болгарские друзья. – За вами, русскими братушками, мы – как за каменной стеной!» И как-то так стало получаться из многочисленных тостов его новых друзей, что и на Шипке туркам перцу подзадал тоже он, Подшивалов Игорь Михайлович.