Игорь Ягупов - Игра в античность

• Название: Игра в античность
• Автор: Игорь Ягупов
• Жанр: Историческая проза

Этот роман – история античной пряжки, которая по легенде принадлежала когда-то богу красноречия и торговли, легкокрылому посланнику олимпийского сонма Гермесу. На перекрестках тернистой дороги времени много сотен лет передается она из поколения в поколение в одной греческой семье. В романе представлены художественно переосмысленные страницы истории российских греков.

---

Берег этот, словно развороченное осиное гнездо, кипел движением. Тысячи людей сновали туда и сюда. Сотни кораблей были спущены на воду. Они заполнили все побережье, скрыв от взгляда море. С некоторых на сушу перекинуты были мостки. До большинства приходилось добираться по пояс в воде. Впрочем, это никого не смущало. Воины поднимали свою поклажу над головой и брели в воде к кораблям.

Наземный лагерь был почти полностью разрушен. В кущах царей и героев властвовало запустение, видное даже издалека. Весь берег был завален военной добычей. Несметные богатства лежали на голом песке: дорогая царская одежда и утварь, грозные доспехи, на полированных гранях которых играли лучики жаркого полдневного солнца, оружие, горы и горы оружия, которым, возможно, были убиты многие славные ахейцы, ритоны с вином и маслом – все это в беспорядке громоздилось кучами на берегу. И между всем этим добром единой живой массой сновали люди – стотысячное войско победителей.

Одни жарили на огне туши тельцов и баранов, чтобы воинству было чем кормиться во время морского перехода. Другие были заняты тем, что перетаскивали на корабли захваченные трофеи. Гул голосов, взрывы смеха, шуршание волочимых по песку тюков с тяжелым содержимым, треск смолистых веток в кострах – все это смешивалось с шипением набегающих на берег волн и скрипом корабельных снастей в абсолютно неописуемый оглушающий шум, имя которому было Победа.

И прошедшие годы уже казались чем-то далеким, почти нереальным: бои, атаки, караулы, ночные вылазки и погребальные костры – все это было позади. Люди простили богиням судьбы все. И теперь единственным их желанием было как можно скорее отплыть отсюда к родным берегам, навсегда покинув долго сопротивлявшуюся их натиску, но все же поверженную Троаду.

– Живей на корабль, отродья Тифона, – рявкнул Лин, очнувшись от раздумий, и, как и все остальные, вновь заразившись общим настроением спешки и веселой, яростной одержимости.

Пленница в черном опустила взгляд и безропотно пошла по песку вслед за воином. Казалось, она тоже стремилась, чтобы все это скорее закончилось. И свершилось неизбежное – ее со спутницами погрузили наконец-то на корабль, где она сможет сесть и отдохнуть, где ей дадут воды, а, возможно, если опьяненные предвкушением скорого свидания с родными воины окажутся добры, и разбавленного водой вина. И она удовлетворит свою жажду, погасит тот внутренний жар, который испепеляет ее сейчас изнутри, выжигая все чувства и воспоминания. Все, что произошло с ней до этой минуты, вся ее жизнь в отцовском дворце – все казалось сейчас призрачным, задернутым почти непроницаемой пеленой. Зато будущее, то, что должно случиться завтра, через год, через сто, тысячу лет выступило неожиданно ярко и красочно, как будто она смотрела на эти события орлиным взглядом с вершины холма.

Как бы она хотела приглушить эти видения. Как желала, чтобы они исчезли и не мешали ей просто жить. Позволили спокойно и безропотно, как и подобает царской дочери, пройти последние шаги ее быстротечной и безрадостной жизни. Не отягощали ее гордыней знания, которое так и не принесло ей счастья.

Может быть, вино поможет ей смириться с той участью, которая ей уготована? Только бы воины на корабле Агамемнона оказались хоть немного милосерднее этого безумного грека, который широкими шагами ведет их по горячему песку. Он не понимает, что они просто-напросто не поспевают за ним, крепким воином. Что они устали и хотят пить. А от кущи Атрида, где они провели все последние недели, до его корабля оказался немалый путь. Но где ему понять и пожалеть женщин, если он не видел свою жену уже десять лет? И все эти годы знал лишь рабынь, достававшихся ему после его повелителя, которые безропотно сносили все унижения, ни на что не жалуясь и ничего не прося.

– Эй, Лин, ты куда тащишь эти сосуды злословия? На царский корабль? Разве ты не знаешь, что рабынь нужно грузить на другие корабли? А? Или тебе нужно повторять дважды, чтобы твоя голова что-то сообразила? – молодой ахеец, преградивший путь всей процессии возле мостков, ведущих на украшенный золотой резьбой корабль, говорил столь напористо и без пауз, что не давал воину, сопровождавшему женщин, даже рта раскрыть. – Ты хоть понимаешь, сколько у меня, начальника охраны великого Агамемнона, сейчас забот? А? Ты хоть можешь себе представить, что мне сейчас, перед самым отплытием, совсем не до того, чтобы, как простому воину, распределять поклажу на корабли? Тебе нужно объяснять, что в мои обязанности вовсе не входит рассаживание пленниц? Отведи их на корабли с воинами, пусть они скрасят им дорогу домой…

Пленница в черном оглянулась вокруг. Она и не заметила, как их казавшееся бесконечным путешествие закончилось. Волны плескались почти у ее ног. Огромный крутобокий царский корабль по прорытому в песке каналу был подведен к самому берегу. На него ничего не грузили. С царем должна была плыть лишь личная охрана да немногие, самые ценные вещи из тех сокровищ, что достались вождю войска за долгие годы набегов на окрестные города и особенно – после падения самой Трои.

Корабль казался пленнице спасительным местом. После раскаленного песка, который немилосердно жег ей ноги, смолистый деревянный помост на носу манил, словно мягкое ложе. Скорей бы опуститься на него, присесть и забыть хотя бы на время обо всем, что свершилось и чему еще только предстоит свершиться.

– Хайрэ! – наконец-то сумел вставить слово в бесконечный монолог охранника коренастый воин. – Так, кажется, нужно начинать разговор?

– Да как ты смеешь прерывать меня! – юный охранник чуть не задохнулся от гнева.

– Уймись, Марсий, – махнул рукой воин. – Был бы ты столь же опытен в бою, как в искусстве красноречия, мы бы взяли Трою давным давно. Чем зря расточать слова, проведи-ка лучше этих женщин на корабль. Поверь, я знаю, что делаю. И мне даны точные указания доставить их именно сюда. Это не простые пленницы: среди них царская дочь. Я имею в виду отродье Приама, – тут же оговорился Лин, взглянув исподлобья на своего собеседника. – Кассандра, – он ткнул пальцем в сторону закутанной в черное рабыни, – и ее служанки. Не думаю, Марсий, что великий Агамемнон возрадуется, когда узнает, что ты отправил самую драгоценную из его рабынь на утеху простым воинам. Так что лучше попридержи-ка свой длинный язык, который хлещет лучше всякого бича, и отведи пленниц на корабль. А у меня еще много других дел. Как «простому воину», – в хриплом голосе неуклюжего ахейца неожиданно появилась нотка издевки, – мне, в отличие от тебя, Марсий, как раз нужно «распределять поклажу по кораблям».

Сказав это, Лин тяжело повернулся и пошел прочь, в ту сторону, где находилась куща его властелина и откуда он только что привел измученную стайку троянок.

Красавец Марсий только фыркнул в ответ, но не нашелся что возразить. Бойким взглядом окинул он женщин, тут же переведя свое красноречие с Лина на них.

– Давайте, давайте, Скиллы и Харибды, нечего здесь топтаться, – заторопил он их, бесцеремонно подталкивая на мостки. – Всем на нос, на помост. Там сидеть и не издавать ни звука, пока вас о чем-нибудь не спросят.

– Тебя пока что тоже ни о чем не спрашивали, ахеец, – Кассандра подняла на Марсия тяжелый взгляд глубоко запавших глаз. – Может, и тебе стоит помолчать? От твоего пустозвонства у меня уже болит голова.

– Да как ты смеешь мне указывать? – Марсий осекся, его дыхание прервал нахлынувший гнев.

Сильной рукой он схватил женщину за плечо, до боли сжав его.

– Ни тебе командовать мною, царской дочерью, слуга! – возвысила голос Кассандра. – Когда я буду заслуживать наказания, меня накажет владыка народов Атрид Агамемнон. А ты лишь должен следить, чтобы мне было удобно на его корабле, что повезет меня навеки на ненавистную чужбину.

– Это мои-то родные Микены ты называешь ненавистными? – несколько успокоившись, сердито воскликнул Марсий, ослабив хватку на плече женщины и с силой подтолкнув ее в спину вверх по мосткам.

Кассандра споткнулась от толчка, едва не упав, но удержалась на ногах, подхваченная за талию верной Агавой. Вместе они побрели неуверенными шагами сухопутных людей, впервые ступивших на уходящее из-под ног дерево мостков, вверх на корабль. Охрана Агамемнона завела пленниц на помост, сооруженный на носу судна. Им дали воды и оставили в покое.

Даже на стоящем у самого берега корабле было прохладнее, чем на раскаленном песке Троады. Легкий ветерок обдувал женщин, время от времени бросая им в лица мелкие соленые морские брызги. Кассандра чувствовала, как, сливаясь в крупные капли, они, словно слезы, текут у нее по щекам. Хотя, может быть, то и вправду были слезы. Сейчас дочери Приама меньше всего хотелось это выяснять. Она знала, что ее жизнь в Ойкумене заканчивается – так бесславно и бесполезно, как и было предсказано. Так не все ли равно, плакала она, готовясь к переходу в мрачное царство Аида, или нет? Довольно и того, что этого не заметили ее верная служанка Агава и другие женщины из дворца. Ведь они тоже могут расплакаться. А им вовсе ни к чему сейчас лить никому не нужные слезы, поднимать крик и лишний раз дразнить воинов, и без того раздраженных от свалившейся на них в последние дни перед отплытием домой работы.