Карл Левитин - Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике

• Название: Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике
• Автор: Карл Левитин
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-904553-08-1

Эта книга адресована сразу трем аудиториям – будущим журналистам, решившим посвятить себя научной журналистике, широкой публике и тем людям, которые делают науку – ученым. По сути дела, это итог почти полувековой работы журналиста, пишущего о науке, и редактора научно-популярного и научно-художественного журнала. Название книги «Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого» возникло не случайно. Так назывался курс лекций, который автор книги читал в течение последних десяти лет в разных странах и на разных языках. «Именно в неумении людей науки выразить себя в понятной и интересной другим форме кроется одна из главных причин нынешней разобщенности науки и общества», – считал он.

Книга иллюстрирована гравюрами Маурица Корнелиса Эшера – любимого художника автора.

---

Далее мы немного поговорили об одном примере удачной научной популяризации – в этот раз социальных наук, о романе Чернышевского «Что делать?», который при всех своих литературных недостатках оказал огромное влияние на российское общество, потому что очень уж соответствовал требованию момента.

После этого я рассказал вам немного о своей личной журналистской карьере. Я позволил себе обратить ваше внимание на факты моей профессиональной биографии, для того чтобы на примере показать, как ученый сначала разделил себя на исследователя и научного журналиста, как впоследствии журналистская часть его эго росла и вытесняла исследователя, пока не стало казаться, что исследователь окончательно умер. И как потом выяснилось, что он всего лишь впал в летаргический сон и пробудился, чтобы запустить процесс в обратном направлении. То есть журналист осознал, что не только можно, но и необходимо использовать в его профессии научные знания. Это была как бы женитьба после развода, и результатом этого нового союза, по сути дела, и стала эта книга.

Наконец, но не в последнюю очередь, мы осознали скрытый смысл гравюры Эшера «Рисующие руки». Что же касается его работы «Лента единства», то о ней мы еще поговорим, хотя, мне думается, вы уже сформировали на этот счет собственные гипотезы.

Закончим с подведением итогов, то есть с нашим славным прошлым, и перейдем к светлому будущему.

Глава 2 Основная проблема научной журналистики

Природа смотрит на ученого с противоположной стороны микроскопа.

Сергей Мейен

Самое непостижимое в мире то, что он постижим.

Альберт Эйнштейн

«Картинная галерея». Мауриц Эшер

Повторюсь: природа постоянно ставит опыты над всеми нами, давая людям многочисленные возможности познать законы, управляющие Вселенной, и внимательно наблюдая за тем, как люди используют представившиеся им шансы. Как выразился насмешливый Дени Дидро, «природа подобна женщине, которая, показывая из-под своих нарядов то одну часть своего тела, то другую, подает своим настойчивым поклонникам некоторую надежду когда-нибудь узнать ее всю». Обратите внимание на первый словесный эпиграф к этой главе – слова эти были сказаны Сергеем Мейеном, известным геологом, палеонтологом, философом, эволюционистом и вообще большим умницей, рано, к сожалению, ушедшим из жизни. Я горжусь тем, что он был мне другом, и мы не раз говорили с ним о странном, но знакомом каждому ученому ощущении: когда ты изучаешь нечто, это «нечто» как будто исследует твою способность постичь его устройство. Научная работа – это всегда взаимодействие между тобой и «материалом» твоего исследования. В словах, быть может, идея звучит нечетко и расплывчато, но зато на гравюре Эшера «Картинная галерея» все представлено с предельной четкостью. Юноша на гравюре рассматривает некую конструкцию, частью которой является он сам.

Вы приняли решение изучать мир научной популяризации, используя научные методы и подходы? Будьте готовы к тому, что этот сложный мир устроит вам экзамен, протестирует ваши знания и умения и, позвольте добавить, ваше чувство юмора.

Альберт Эйнштейн, чьи слова о важности популяризации науки были процитированы ранее, предварил их несколькими фразами. Вслушайтесь в них внимательно, поскольку они важны для дальнейшего анализа:

«Всякий, кто хоть раз пытался представить какое-либо научное положение в популярной форме, знает, какие огромные трудности стоят на этом пути. Можно преуспеть в доходчивости, уйдя от рассказа о сущности проблемы и ограничившись лишь смутными намеками на нее, и таким образом обмануть читателя, внушив ему иллюзию понимания сути дела. Можно, наоборот, квалифицированно и точно изложить проблему, но так, что неподготовленный читатель скоро потеряет мысль автора и лишится возможности следовать за ней дальше.

Если исключить из сегодняшней научно-популярной литературы эти две категории, то останется на удивление мало. Но зато эти немногие работы поистине неоценимы».

Едва ли Эйнштейн был первым, кто обратил внимание на тот факт, что быть одновременно точным и понятным – задача невероятной трудности при изложении научного материала и что «на удивление мало» научно-популярных работ отвечают сразу этим двум требованиям. Но он выразил свою мысль столь афористично, столь ясно, что слова его дали толчок или послужили намеком для создания гипотезы – осмелюсь сказать, первой научной гипотезы в науке о научной популяризации. А именно: что самый фундаментальный закон Природы – закон сохранения, например, сохранения энергии или массы, каковые никогда не исчезают, а лишь переходят из одной формы в другую, – этот всеобщий закон сохранения верен и для такой сложной области, как научная журналистика.

Стоит лишь облечь слова великого физика в математическую форму, и мы сразу получаем следующее уравнение:

I × A = C = const

или, что то же самое,

I = C/A,

где

I (от английского intelligibility) – понятность, ясность изложения некоего научного положения для неподготовленного читателя;

A (от английского accuracy) – точность данного изложения с научной точки зрения;

C – некая произвольная постоянная величина.

Переходя от зрительных образов – графиков – к словам: чтобы добиться большей понятности, неизбежно приходится жертвовать точностью, и наоборот.

Рис. 2.

На рис. 2 величина C, которая, вообще говоря, может иметь самое произвольное значение от нуля до бесконечности, с целью упрощения вычислений и большей наглядности выбрана равной 16. Но это, повторю, верно для любых С (см. рис. 3, где C = 4, 8, …, 32, 64, …, m).

На графиках ясно видно, что с ростом величины постоянной С можно получить бо́льшую понятность при той же точности или же бо́льшую точность при той же понятности. Какой вывод следует отсюда? Следует стремиться к максимальному значению постоянной С в данных гиперболических зависимостях.

Рис. 3

И вот мы снова оказались в положении, когда известно, что делать, но неясно – как. Как вы догадываетесь, речь об этом пойдет в следующих главах. Сейчас же можно сказать, что главная задача все-таки решена, ибо знать направление, в котором следует двигаться, – это больше половины дела. Кроме того, в наших поисках истины нас ведет полное оптимизма парадоксальное замечание Эйнштейна, предваряющее в качестве одного из словесных эпиграфов эти мои размышления.

Увертюра к главе 3

Образование – замечательная вещь, но время от времени полезно вспоминать, что ничему действительно стоящему научить невозможно.

Оскар Уайльд

«День и ночь». Мауриц Эшер

Сейчас я хочу кратко просуммировать все вышесказанное, при этом взглянув на него под новым углом зрения, который стал нам теперь доступен. Думается, это не будет пустой тратой времени. Казалось бы, мы можем без остановок и проволочек двигаться дальше. И это было бы так, если бы не одно обстоятельство.

Поскольку без возражений был принят тезис о том, что научный журналист не только может, но просто обязан использовать достижения науки в своей профессиональной деятельности, то вы, очевидно, догадались, что в какой-то мере достижения эти уже были использованы научным журналистом, и вы стали тому свидетелями, если угодно – жертвами, хотя лучше сказать – соучастниками. Теперь, повторяя в тезисном, телеграфном стиле то, что было сказано, я собираюсь при этом частично раскрыть карты – объяснить, почему это было сделано так, а не иначе, и какую конечную цель преследовал тот или иной пассаж.

Итак, о чем и как мы говорили?

Сначала были использованы пассы массового гипноза. Разными способами внушалась мысль, что профессия научного журналиста – одна из самых привлекательных, нужных и перспективных, не говоря уж о том, что она расширяет кругозор, вводит в контакт с действительно умными и интересными людьми, дает пищу уму и сердцу. Использовались ностальгические, воздействующие на эмоциональную сферу читателя, воспоминания о былых миллионных тиражах научно-популярных изданий, могучих отделах науки во всех уважающих себя газетах и толстых журналах. Эта часть исполнялась на клавикордах, в лирическом ключе, расслабляя сознание читателя и готовя его к восприятию следующей, на этот раз бравурной мелодии.

Ее вела звучная медь тромбонов оптимизма. Они возвещали благую весть о том, что маятник общественного интереса к науке прошел нижнюю точку – момент безразличия, почти презрения к ней – и неуклонно движется к прежнему почитанию и желанию быть в курсе последних научных веяний и достижений. Вновь приводились различного вида аргументы в пользу этого положения и чисто бытовые, и общефилософского характера, вроде того, что каждое новое открытие в науке лишь расширяет сферу непознанного и тем создает новые рабочие места для научных журналистов. Задачей этой суггестии было внедрить в сознание читателя мысли, что становиться научным журналистом сегодня – дело во всех смыслах стоящее, даже выгодное.