Марина Семенова - Нелюбовь как средство защиты

• Название: Нелюбовь как средство защиты
• Автор: Марина Семенова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2017

Можно ли существовать, не любя, в мире, где все только и говорят о любви. И не только говорят, но пишут книги, снимают фильмы и спорят до хрипоты о том, есть на свете эта самая любовь или нет. Александра не спорила и ничего никому не доказывала, она просто брала мужчин себе, каких хотела, сколько хотела и ровно на столько, насколько ей это было нужно. Брала и пользовалась. Причем не только их деньгами и чувствами. Вернее, не столько. Александра не была меркантильна – деньги этих самых мужчин и их чувства интересовали её гораздо меньше, чем интрига, приключения и… секс. Героиня книги словно поспорила с самой жизнью, бросила ей вызов. И жизнь ответила ей на этот вызов.

---

Мне не нужно много, я не жадная и не амбициозная, мне вполне хватает того, что есть, и я бы давно успокоилась, и не рвала удила, если бы не жила в столь непредсказуемой стране и не понимала, что молодость и красота уходят, а вместе с ними уходит и возможность ими пользоваться.

Мой день насыщен событиями и расписан по минутам, поэтому я с трудом представляю, как смогла бы инсталлировать в него мужа с детьми, которые раздражают меня тем, что все время что-то от родителей хотят – писать, есть, какать, новую игрушку, денег, смарфон, айфон, айпад, еще денег, модные шмотки и такую же тачку, грандиозную свадьбу, еще денег, посидеть с внуками и… И дальше всё – тебя уже нет.

Меня не умиляют все эти ойпогремушки, ойползуночки и ойкакаяшапочка, я принадлежу только себе, и это ни с чем не сравнимое чувство эмансипированной самодостаточности даже близко не стояло ни с какими идеалистическими картинками семейной жизни.

Я не раз пробовала жить с мужчинами на одной территории, и надолго меня не хватало, самое большее – на месяц. В совместной жизни с ними меня раздражает абсолютно все – забытое на краю ванны мокрое полотенце, вопросы, вроде «а что, на ужин ничего нет?» или «не погладишь ли мне на утро рубашку, дорогая?», небрежно сброшенная в мойку грязная посуда, желание смотреть футбол и вопить на каждый пропущенный или забитый гол, когда я устала и хочу побыть в тишине. Меня раздражают все издаваемые ими звуки, источаемые запахи и озвучиваемые потребности. Ужаснее всего этого только – взгляд. Равнодушный такой мужской взгляд, каким они смотрят на выключенный телевизор. И плевать, что ты пятый день на диете и, что похудела на целых два кило, и что халатик на тебе новый и прическа, и что мимо прошла, зазывно покачивая бедрами. А муж скользнул так по тебе глазами, вяло так, ни за что не зацепившись. А зачем? Зачем цепляться-то? Ведь ты завтра точно так же пройдешь, и послезавтра, и вообще – всегда будешь ходить по этому дому. И от этого «всегда» скучно ему, бедолаге, становится до невозможности, до икоты.

Вот этого я допустить никак не могу. Как только у мужчины на меня перестает загораться глаз – пожалуйте на выход. Я расстаюсь с ними еще задолго до того, как это произойдет. Может быть на меня так подействовала статья, прочитанная на каком-то умном сайте, о том, что мужчина передает женщине энергию, когда любуется ею, смотрит на нее с восторгом, пожирает взглядом, и, если женщина хочет оставаться здоровой и полной сил, она должна делать все, чтобы в ее жизни было как можно больше этих восхищенных мужских взглядов.

Я, вообще, уверена, что ничего так не убивает женщин, как их же собственные мужья. Ни работа, ни быт, ни забота о детях не способы так израсходовать женщину, как равнодушие того, с кем она каждый вечер ложится в постель. Нет, конечно, существуют приятные исключения, когда за руку и с трепетом глаза в глаза до самых до седин, но – редко. Так редко, что я решила замуж не выходить никогда.

Обо всем этом я думала, медленно помешивая ложечкой кофе со сливками в любимой чашке, тонкостенной такой, изготовленной из костяного (или королевского фарфора) и привезенной мной прошлым летом из Англии. Это я к тому, что для меня все имеет значение, любая жизненная подробность. И думала я обо всем этом, не потому что вопрос мужского равнодушия меня уж так сильно заботит, нет, просто иногда нужно отвлечь на что-то мозг, до отказа забитый мыслями о работе. Вот и сейчас я привычно уткнулась взглядом в ноут с тремя открытыми страницами последних версий Гражданского, Семейного и Налогового Кодексов, кликая их поочередно и выуживая необходимую мне для сегодняшней встречи информацию. Этот, самый скучный, этап предстоящей сделки я всегда оставляла на утро, чтобы затолкать всю эту хрень в ещё свежую голову. По мнению большинства людей работа агентства по недвижимости заключается исключительно в «подборе и показе объектов» и греющем душу доходе посредника в размере 5 % от цены недвижимости, исчисляемых тысячами долларов, и мало кто догадывается, что в основе работы каждого, уважающего себя риэлтора лежит основательное изучение законов и бодание с БТИ, ЖЭКами и прочими бюрократическими цитаделями зла. И только кажется, что достаточно за пару вечеров выискать в кодексах десяток-другой подходящих по теме статей и постараться запомнить их, чтобы впоследствии к ним уже не возвращаться. На самом деле в тексты кодексов и других подзаконных актов я вынуждена заглядывать постоянно, потому что купля-продажа недвижимости и серьезные финансовые договоренности зарегулированы государством в невероятной степени. Не имея должного юридического образования, я не раз удивлялась тому, в какие далекие, казалось бы, от темы недвижимости нормативы мне приходится вгрызаться своим женским, не приспособленным к запоминанию скучной информации умом, и сколь далека юридическая логика от общепринятой. Одна только работа с опекунскими советами при продаже недвижимости с наличием детей или договора с отлагательными условиями по оплате, или, наконец, вопросы узаконивания перепланировок и пристроек имеют такую массу законодательных тонкостей и вариаций – которую запомнить и уяснить с первого раза нереально, даже исправно вычитав все соответствующие нормативы. Почти пять лет моей замечательной молодой жизни ушло на то, чтобы вызубрить наизусть номера и общий смысл доброй сотни статей законов и начать, как рыба в воде, «плавать» в их текстах, улавливая смысловые зазоры между актами.

Склиф, мягко спружинив, запрыгивает ко мне на колени, от неожиданности я вздрагиваю и опрокидываю чашку с кофе. Слава богу на стол, а не на ноутбук!

– Черт, Склиф! Какой же ты засранец! – шиплю я, вытирая кофейную лужицу, медленно стекающую на пол, понимая, что ворчу больше на себя. Кот ни в чем не виноват. Он итак целыми днями заперт в квартире один и имеет право на мое внимание хотя бы в короткие утренние и вечерние часы. Тут же в голове звучит назидательный голос моей матери: «Заводить в доме животное и не заботиться о нем – это безответственно!» Впрочем, я уже давно привыкла к тому, что многое из того, что я делаю – безответственно, как привыкла к виртуальному звучанию маминого голоса. Помимо моей головы ее голос долгое время звучал в телефонной трубке – мама звонила мне с тщетной попыткой довоспитать непутёвую дочь, швырнув в её душу пару-тройку зёрен запоздалой вины. К счастью от разговора по мобильному можно было отключиться или сразу сбросить входящий вызов. С голосом в голове все намного сложнее, для его «сброса» мне понадобится время. Очень много времени и сил.

У меня нет и никогда не было подруг. Я сознательно с самого детства не подпускала к себе никого ближе статуса «знакомая» и «приятельница», вернее, с того самого случая, когда однажды совершила эту глупость – поверила в девичью дружбу.

Ее звали Светик. Не Светлана, не Светочка, а именно Светик. Ангельское создание с одухотворенным, чистым взглядом и радужным голосочком. Я полюбила ее всеми фибрами своей шестилетней души, поклявшись пронести это чувство через всю свою долгую жизнь. Светик тоже заверила меня в искренности своей дружбы, пообещав оставаться верной ей до последнего вздоха.

Нам было хорошо вдвоем. Я опекала ее и защищала, она одаривала меня нежными признаниями. А еще – я любовалась ею, как любуются издалека хрупкими фарфоровыми статуэтками, расставленными на пузатом комоде, даже не смея думать о том, чтобы приблизиться и прикоснуться.

Кроме Светика у меня никого не было, она же дружила со всеми и ни с кем, с жаром заверяя каждого претендента на дружбу в эксклюзивности своих чувств. Она обожала всевозможные интриги и умело плела их, обладая удивительной способностью манипулировать людьми. Купаясь в любви окружающих её сверстников и взрослых, она всегда оставалась голодной и неутолимо жаждела своим маленьким сердцем совсем недетских страстей.

Жила Светик в небольшой захламленной квартирке вместе с молодящейся перемакияженной мамой и ее, постоянно меняющимися, сожителями. К себе в гости подруга никого не водила, но с удовольствием принимала приглашения других, правда, не сразу, а после некоторых уговоров, так, чтобы у зовущего оставалось ощущение, что Светик делает хозяину огромное одолжение, переступая порог его дома.

А еще, эта девочки питала слабость к подаркам. В каждом доме непременно находилось что-то, перед чем сей ангелочек замирал, сложив на груди свои фарфоровые ручки и, выплеснув во взгляд все желания мира, восклицал:

– Боже, какая прелесть! У меня такого никогда в жизни не было!

И словно под гипнозом мы отдавали ей игрушки и одежду, хрустальные вазочки и мамины часики, дешёвую бижутерию и фамильные бабушкины украшения, за что получали потом от родителей по полной программе, но, сглатывая слезы, никогда не признавались куда исчезла из дома та или иная вещь.

В тот день Светик была как-то особенно печальна. В ее голубых глазах качались и подрагивали тихие прозрачные льдинки, и хотелось обнять подругу крепко-крепко и отогреть своим дыханием и растопить этот совсем недетский лед.