Илларион Толконюк - Раны заживают медленно. Записки штабного офицера

• Название: Раны заживают медленно. Записки штабного офицера
• Автор: Илларион Толконюк
• Жанр: О войне
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-07501-7

Мемуары эти, написанные еще в советское время, между 1971 и 1991 годами, абсолютно не похожи на издававшиеся тогда во множестве мемуары советских фронтовиков. Фактов и суждений, неудобных для официальной советской версии истории войны, в них так много, что на основе их одних можно выстроить другую версию, с официальной не имеющую ничего общего. При этом автор был убежденным коммунистом, который и сам иной раз спохватывался, что пишет что-то не то, что-то «очерняющее» или «недооценивающее». Воспоминания Толконюка дают также исключительно наглядное представление о причинах, по которым на освобождение территорий, потерянных в сорок первом за четыре месяца, потребовалось два-три года; он рисует картину крайне негибкого, излишне централизованного управления войсками, не позволявшего нижестоящим командирам вовремя влиять на развитие событий, а вышестоящих заставлявшее подменять нижестоящих. Толконюк ярко высвечивает и характерное для советских командиров пренебрежение профессионализмом, подмену его «волевизмом». В общем, картина войны, постепенно восстанавливаемая независимыми историками, получает более чем существенное подкрепление. Сведения немецких источников и рассекреченной советской военной документации полностью подтверждаются мемуарами советского офицера.

---

С рекогносцировки я возвращался в штаб на его новое место, проехав мимо Киевского аэродрома. Внимание привлекло большое количество сгоревших и разрушенных самолетов, остатки которых в беспорядке валялись на летном поле. Виднелись разрушения аэродромных построек и следы недавнего пожара. Это были последствия бомбардировки. В Киеве я увидел сильно разрушенный авиационный завод «Большевик», прекративший производственную деятельность. Кое-где черными провалами зияли раны разрушений и следы потушенных пожаров. Небольшой ветерок беспорядочно гонял по Крещатику обрывки бумаг и разный мусор. Удалось купить в киоске свежую газету «Правда». В ней было опубликовано обращение И.В. Сталина к народу 3 июля. Жадно читаю обращение, не отходя от киоска. Сталин требовал не оставлять немецко-фашистским захватчикам на занимаемой ими Советской земле ничего: сжигать посевы, уничтожать продовольствие, угонять скот, вести партизанскую борьбу в тылу у врага и т. п.

Было ясно, что борьба разгоралась не на жизнь, а на смерть.

По призыву партии народ поднимался на защиту своего социалистического Отечества, на смертный бой с ненавистными немецко-фашистскими оккупантами, нарушившими мирный созидательный труд советских людей и несших смерть, разрушение, порабощение.

Глава 3 Перегруппировка на другое направление

1

В Пуща-Водице я узнал, что задача армии на оборону Киева отпала три дня тому назад. Армия перебрасывается по железной дороге в Белоруссию, в район Витебска. Работа на местности так и не была закончена. Войска не успели ни полностью сосредоточиться, ни занять определенные им полосы обороны. Командование, штаб, политотдел и штабы родов войск и служб переключались на организацию переброски армии на большое расстояние. Мы пришли к заключению, что Киеву непосредственной угрозы пока нет и что армия нужнее на Смоленском направлении. Крайне сжатые сроки погрузки и отправки войск говорили сами за себя.

Директива за подписью генерала Г. К. Жукова, адресованная командующему войсками Юго-Западного фронта и доведенная до командования армии на двое суток позже, коренным образом изменяла не только состав, задачу и действия нашей армии, но и предопределяла ее дальнейшую судьбу. Документ был подписан и получен шифром в округе 1 июля. В 18:00 того же дня определялась готовность к погрузке войск в железнодорожные эшелоны. Директива гласила: войска 19-й армии должны быть подготовлены к погрузке и отправлены по железной дороге в новый район. Погрузка намечалась: Полевое управление армии и части связи – на станции Киев, станция выгрузки – Рудня Западной железной дороги, управление 25-го корпуса и 134-й сд – станция погрузки Дарница; 127-я и 162-я сд – станция Бровары, назначение – Лиозно, Рудня. Управление 34-го корпуса и 38-й сд – станция погрузки Васильков: 129-й сд – станция Ирпень; 158-й сд – станция Фастов; назначение – Голынки. Корпусные и дивизионные артполки грузились по месту лагерной стоянки и следовали в районы выгрузки своих соединений. Первые расчеты показывали, что темпы погрузки значительно превышали возможности выделенных станций и сроки отправки не могли быть выдержаны. Это вызывало нервозность. 25-й мехкорпус в полном составе, 28-я горнострелковая дивизия и 171-й сд из состава армии изымались и передавались Киевскому особому военному округу. Этот корпус направлялся в другую армию, но погрузка его управления почему-то возлагалась на командующего 19-й армией. Вместо 25-го мехкорпуса в состав 19-й армии передавался 23-й мехкорпус, который должен был прибыть по железной дороге в новый район сосредоточения армии. Указывалось, что его первые эшелоны прибудут в Витебск 2 июля.

А это значительно раньше войск и штаба армии.

Требовалось заранее выслать в Рудню оперативную группу штаба со средствами связи для организации выгрузки, приема, сбора и сосредоточения в новом районе прибывающих войск.

Предписывалось после выгрузки сосредоточить войска в районах: 23-й мехкорпус – Витебск, Лиозно, Яновичи; две дивизии – Лиозно, Бабиновичи, Рудня; две дивизии – Понизовье, Микулино, Демидов.

Директива заканчивалась указанием о том, что по прибытии штаба армии в Рудню армия остается в подчинении народного комиссара обороны. Но приказом Ставки от того же 1 июля армия передавалась в состав Западного фронта. Срочность и важность переброски армии подтверждались сообщением, что контроль за подачей подвижного состава и передвижением эшелонов возложен лично на народного комиссара путей сообщения Л.М. Кагановича. А эшелонов планировалось, кажется, более 250.

Хотя для армии была поставлена и не боевая задача, а лишь перегруппировка на другое направление, перед командованием и штабом возник ряд серьезных проблем – погрузить и отправить большую массу войск в условиях налетов вражеской авиации на станции погрузки, на воинские эшелоны в пути, когда нормальная работа железной дороги нарушена, непросто. Станции выгрузки и новые районы сосредоточения также не были ограждены от ударов немецких самолетов.

Надо было добиваться своевременной подачи подвижного состава, при его крайней недостаче, и обеспечить быструю погрузку людей, техники, конского состава, материальных запасов. Командованию и штабу приходилось решать одновременно две задачи: руководить погрузкой и отправкой эшелонов на Украине и принимать прибывающие войска в Белоруссии. Никакой связи между двумя группами штаба, разорванными большим расстоянием, не было. Добывать сведения о прохождении эшелонов оказалось невозможным. Штаб делал все от него зависящее, но пребывал в затруднительном положении. Генералы и офицеры разъехались по штабам корпусов и дивизий, на станции погрузки, часть их отправилась в новый район, часть оставалась в Пуща-Водице. Офицеров не хватало. Мне было приказано осуществлять контроль за погрузкой войск на станции Дарница. Станция была переполнена людьми – военнослужащими и гражданскими лицами. Стояли бескрайние очереди к военному коменданту, без вмешательства и помощи которого никто уехать не мог. С погрузкой не ладилось, графики срывались из-за нехватки вагонов. А когда наспех составленные поезда подавались под погрузку, как правило частями, вагоны оказывались не приспособленными для людей и конского состава: не хватало досок, свечей, емкостей для воды, проволоки и угольников для крепления техники. Поезда формировались кое-как, с грубыми отступлениями от заявок и предусмотренных инструкциями схем. Когда поезд был все же погружен и подготовлен к отправке, часто не находилось свободного паровоза. Иногда паровоз тянул эшелон до следующей большой станции примерно на 300 километров, а затем возвращался за ожидавшим его следующим составом. Создавалось большое скопление эшелонов на станциях. Станции погрузки тогда немецкая авиация бомбила редко, но налета можно было ждать в любое время.

Помнится такой случай. Дело было в середине дня. Я находился у коменданта станции и спорил с ним по поводу задержки с подачей вагонов. Через окно мы заметили, что солдаты прекратили погрузку и стали разбегаться в разные стороны. Выбежав на площадку, мы увидели пролетавший над станцией вражеский самолет, сопровождаемый жидкими разрывами зенитных снарядов. Белые шапки разрывов, перемежаясь с такими же белыми рваными клочьями облаков, плыли на восток, гонимые порывистым ветром. Из самолета вывалились листовки. Они вихрем кружились в воздухе и оседали на вагонах, деревьях, станционных постройках. Как выяснилось, солдаты вначале приняли листовки за бомбы и парашютистов и убежали со станции, боясь попасть под разрывы бомб. Эта глупая паника меня возмутила, и я вмешался, чтобы вернуть беглецов к вагонам. Они с виноватым видом приступили к продолжению погрузки, сконфуженные промашкой. Пришлось собрать командиров подразделений и пожурить за плохое руководство подчиненными.

Через некоторое время меня отозвали в Пуща-Водицу. Штаб готовился к погрузке в эшелон. В ожидании команды к выезду на станцию мы сидели в полной походной экипировке в уютном спальном корпусе опустевшего санатория и делились впечатлениями последних дней. Никого из командования в штабе не было. Старшим над нами был начальник оперативного отделения оперативного отдела, недавно прибывший в армию, майор, по фамилии, кажется, Беценко. Многие из нас видели его впервые.

Вечером неожиданно ворвался к нам в общежитие полковник Волков, вытирая обильный пот на мясистом лице. Он только что принял должность начальника оперативного отдела – заместителя начальника штаба армии. До этого он командовал дивизией. Теперь он появился в роли нашего непосредственного начальника. По его приказанию мы быстро построились в шеренгу при личном оружии, с противогазами, биноклями, полевыми сумками – в полном боевом. Полковник встал перед строем и начал нас отчитывать, ругаясь непристойными словами. С открытой ненавистью и в недопустимо грубой форме он упрекал нас в бездеятельности, лени и прочих смертных грехах: