Дмитрий Гавриленко - Холуй и императоры. Вне жанров и без героев

• Название: Холуй и императоры. Вне жанров и без героев
• Автор: Дмитрий Гавриленко
• Жанр: Русское современное

Книга «Холуй и императоры» написана Дмитрием Гавриленко в Москве за небольшой промежуток времени: 2009—2012 годы. Она снабжена подзаголовком «Вне жанров и без героев», который объединяет все произведения, составившие настоящее издание.

---

Денег у меня на автобус не было; я отправился пешком, радуясь солнцу и надеясь сегодня еще поработать, чтоб выходной не пропал зря.

Глава третья

О, дорога! Помню тебя тоненькой ниточкой, пробка за пробкой, водители свирепые, особенно в жару. А ничего, жили как-то. Бегали по нужде за обочину то один, то другой. Пробка рассасывалась, очередь понемногу продвигалась вперед. Фонари висели на невысоких столбах. Я спокойно работал на участке, мимо запросто мог пройти непуганый лисенок. Никто недокучал, не запугивал. Внизу тихо протекала речушка, похожая на ручеек. На дуплистую березу садилась сорока и стрекотала, хвост ее при этом нервно вздрагивал. Может быть, она хотела предупредить о грядущих переменах, потому что вокруг все было спокойно, и тревога могла притаиться неизвестно где впереди.

Так оно и получилось. Сначала появились землемеры, расставили вехи. Потом пришли люди в ветровках оранжевого цвета, за ними приехали экскаваторы и грузовики с песком и щебнем. Они не церемонились с тобой, хватали тебя и так и этак. Порой сдвигали не только твой асфальт, но и подушку, на которой ты спала. Взамен появлялась новая подушка, более широкая, утрамбованная, но, конечно же, не привычная для тебя. Представляю, как тебе спалось в новые времена. Неспокойный это был сон, если тебе удавалось заснуть. Тяжелая техника оставалась на ночь и давила твое чрево. Ковши погрузчиков прижимали к земле мешки так, чтоб никто не мог их вытащить. Днем укладчик стелил горячий асфальт, от тебя тогда шел дымок, похожий на терпкое дыхание. Ты становилась привлекательней продажной девки, чья искусственная красота видна за версту. Тебя уже освещали фонари на столбах, подобных страусам, прочно вделанным в твое естество.

Все было хорошо до поры и времени. Пошел дождь; дорожники надеялись, что он неожиданно начался, также и закончится. Однако дождь зарядил надолго. Кое-где размыл насыпь, которую не успели укрепить. На следующий день возобновился вновь. Нелегко тебе пришлось в ту пору. Я видел, как плакала ты безутешно холодными слезами. Твою плохую жизнь с ежечасными пробками нарушили, а хорошей жизни пока не получалось. Дождь намочил весь завезенный для насыпи песок, и он стал тяжелым, как мед, заготовленный роем пчел. Попробуй, утрамбуй такую подушку! Но рабочим пообещали неплохие деньги, и они не отступили. Я видел, как над тобой натянули тент и продолжали работать в любую погоду. В солнечный день дело кипело, твое лицо озарялось улыбкой. В непогоду шло вперед ни шатко ни валко, хотя простоев не было. Твое новое платье оказалось к лицу, на нем уже не появлялись следы слез. Домотканое полотно заменил современный материал, похожий на тот, из которого шьют джинсы.

А дожди всё напоминали о себе, копошась в траве и листьях; редкий день позволял отдохнуть. Ты страдала, мучилась, видела, как мучаются люди, как нелегко им таскать резиновые сапоги с налипшей грязью. Я стал свидетелем неспокойных ночей, когда ты представляла собой в одном месте блестящую под луной реку, а в другом – большую расхлябанную колею. Мне приходилось почти каждый выходной полоть грядки, выдергивая озверевшие сорняки. Рабочие перетаскивали свой тент с одного места на другое. Там, откуда они уходили, ты выглядела только что умывшейся красавицей. Немногословный народ колдовал над тобой. Некоторые жили в вагончике недалеко от моего огорода. Он был утеплен и электрифицирован.

– Разогнали бы несусветную хмарь самолетами, – обратился я как-то к одному из них.

– Начальство знает, – сказал он, и больше ничего я не смог от него добиться.

Впрочем, ты становилась чище от дождей, а у меня подрастал урожай. Я неустанно рыхлил землю, и это предохраняло растения от болезней, связанных с высокой влажностью. Однажды я пошел в вагончик к тем, кто служил тебе верой и правдой.

– Нужны кабачки?

Честно говоря, я думал, что у них со жратвой нет проблем, но они не отказались. Я насобирал полный мешок молодых кабачков и отнес в вагончик. Хоть немного помог тебе.

Впереди наметился какой-то затор. Он довольно быстро рассосался, но две машины остались. Авария. Никто не застрахован от нее. Если ты ни на кого не наезжаешь, могут наехать на тебя. Впереди стояла машина коммунальщиков – я ее узнал бы за версту. Сбоку совершенно новая с виду иномарка и молодой ее хозяин. Уже успел вызвать по сотовому дорожную инспекцию и с нетерпением поджидал её. Заметно нервничал, стоя на одном месте. Что такое? Скоро мое любопытство было удовлетворено. Вблизи я рассмотрел, что коммунальная машина имела внизу выступ в виде трубы, находящийся сзади. На него-то и напоролся молодой водитель, потому что с сиденья легковушки этот выступ виден не был. Он пробил бензобак – возле иномарки расплылось бензиновое пятно. Больше ни малейшего повреждения. Бывает, после столкновения можно сесть в машину и поехать, хотя часть ее раздавлена всмятку. Здесь ничего не раздавлено, а не уедешь. Есть от чего переживать хозяину. Не у одного меня сегодня неприятности.

Я задумался о том, кто же прав в такой ситуации. Правила дорожного движения не нарушила ни одна, ни другая машина, тем не менее одна из них выведена из строя. Коммунальщик не виноват в том, что его автомобиль, мягко говоря, ублюдочный. Инспектор должен будет принять конкретное решение, и я не позавидовал ему. Иду по небольшому тротуару, радуюсь, что он находится за оградой. Стальные столбики прочные, поперечины тоже. Зрелищен поток разноцветных машин со стороны, ты безропотно направляешь его и в одну, и в другую сторону. Но в живописности и разнообразии таится немало коварства, в чем я имел возможность только что убедиться.

Вот впереди вроде бы поворот. Извини, милая, я хорошо знаю, что это такое. Это ловушка для простаков, а для искушенных водителей – обыкновенный отстойник. Поворот заканчивается тупиком, причем довольно неожиданно. Вполне можно врезаться в ограждение. Бывалый шофер знает, что в случае мелкой неисправности сюда можно отогнать машину, чтоб не мешать другим, и самому покопаться в ней с ключами или плоскогубцами.

Ты довольна этим своим рукавом? Я – нет, потому что здесь чаще останавливаются не для ремонта, а для того, чтоб сбегать в кусты по нужде. По большой бежит – в руке клок туалетной бумаги. Присмотрись, сколько таких клочков белеет между березами. Каково тебе это видеть с высоты своей насыпи? Сколько клочков белеет, столько и кучек говна разбросано здесь и там. Стыдно тебе смотреть; стыдно водителю, озираясь по сторонам, снимать свои штаны. Он ведь совсем не собирается тебя оскорблять. Ну, приперло человеку… Что делать? И он быстро находит единственный выход – сбегать в кусты. Можно притормозить, прижать колеса к бордюру в любом месте, но там еще надо спускаться с насыпи. А здесь поворот сам ведет к молодой лесополосе. Ты не знаешь, сколько денег вложено в то, чтоб расширить и облагородить тебя. Ты не ведашь, что маленькой толики их хватило для постройки здесь приличного нужника. Пусть он был бы платным. Водитель лучше заплатит, чем будет унижаться, поневоле показывая тебе свой половой орган. Ведь построили же возле тебя роскошный бизнес-парк. Не будь тебя, нынешней, кто стал бы строить здесь такую махину? Ну, ездят здесь президенты и их многочисленная охрана. Им лишь бы проскочить, они не смотрят по сторонам, им нет дела до окружающего их дерьма. А вот деловые люди, торопясь, вынуждены киснуть в пробках часами.

Помню, бизнес-парк первоначально напоминал гигантский скелет. Каркас его казался таким худосочным и вовсе не обещал нынешнего красавца. Присмотрись, милая, сколько на нем различных вывесок. И супермаркеты, и парикмахерские. Всю рекламу на твоих столбах собери – будет ли столько? Стоянка для автомобилей шикарная. Что значит по сравнению с подобным размахом строительство придорожного туалета? Раз плюнуть – и готово. Пользуйся, водитель, величайшим благом цивилизации, сри, как везде срут. Но мы в очередной раз полетели в космос и забыли о бабуле, которая не смогла раздобыть сенца для своей коровы. Человек – это звучит горько?

Кто только не топчет тебя, высокоскоростная магистраль! Вот лейтенант, что отвез меня в отделение, а потом вернулся к дальнобойщику, внешне добродушный парень, ни в какое сравнение не идет с первым моим визитером. А ведь не задумался о том, что отрывает меня от работы, от учеников и их тетрадей, зря жжёт бензин. Хорошо ему в летучке! Приехал – уехал… Конечно, мир кажется текучим из окна машины – далеко не таким, каков он на самом деле. А если этот же путь да пешком, дыша выхлопными газами, ощущая, как начинают болеть подошвы ног? Ну, съел я сухарь, случайно завалявшийся в кармане. Достаточно ли это, чтоб пережить необычный день, озаглавленный двумя двойками? Надо еще и сполоть, и окучить, и проредить мной же посаженные овощи. У дальнобойщика заботы иные: накладная и груз. Взбудоражился он и стал возникать из-за них. Топчет тебя – будь здоров, не сравнить с какой-то ментовской летучкой. В общем, именно они покрыли тебя морщинами. Дальнобойщики возят тяжелые грузы, а летучки шныряют часто и быстро. В твои морщины попадает вода, она может замерзнуть, и тогда морщины углубляются. Для шофера из деревни в этом нет криминала, он привык к рытвинам и колдобинам. Скоростная магистраль для него – совершенство. Для тех, кто видел всё, есть криминал: твои морщины преждевременные. Хорошую дорогу можно проложить только в хорошую погоду, а сносную жизнь можно наладить лишь в сносных условиях. Выделенные средства, как пить дать, освоить можно и в плохую погоду, только потом приходится расплачиваться. Женщина покупает французскую косметичку, и вопрос решен. Она помогает скрыть и веснушки, и морщинки, и всё, что ей нужно скрыть. Кожа на лице становится гладкой, как у девочки. К тебе тоже применяют косметические средства. Заливают трещины смолой и делают вид, что вернули девственность, которая давно уже растоптана тяжёлыми колесами. Смоляные места более черные, и это та самая ложка дегтя в бочке меда, что твой облик чернит.