Дмитрий Гавриленко - Холуй и императоры. Вне жанров и без героев

• Название: Холуй и императоры. Вне жанров и без героев
• Автор: Дмитрий Гавриленко
• Жанр: Русское современное

Книга «Холуй и императоры» написана Дмитрием Гавриленко в Москве за небольшой промежуток времени: 2009—2012 годы. Она снабжена подзаголовком «Вне жанров и без героев», который объединяет все произведения, составившие настоящее издание.

---

Он согласился кивком головы и показал на стакан. В бутылке еще оставалось, я плеснул ему граммов сто. Прежде чем выпить, он спросил:

– А почему у тебя домик такой невзрачный? Глянь – коттеджи стоят!

Двойник не спеша опорожнил стакан, на этот раз закусывать не стал. Я налил в стакан оставшуюся, как двойник сказал, бормотуху и залпом выпил.

– Коттедж миллионы жрет, откуда они у меня? Его наёмники строят, неизвестно, сколько простоит. А я своими руками сложил, домик меня устраивает.

Ничего не ответил, обратившись с ложкой к кастрюле и доедая кабачки. Между тем, я посмотрел его глазами на свою дачу и увидел всё убожество по сравнению с роскошными особняками. В нем не было даже света, не говоря уже о газе и канализации. Не зависть, а обида заговорила во мне. Исполняющий обязанности сравнил меня с толстосумами, которые и гвоздя-то забить не умеют. И тогда я рассказал ему все.

КРЫША

Все началось с того, что кто-то выбросил в лесок кровельное железо. Перекрыл, видать, крышу новым, а старое выбросил за ненадобностью. Это случилось невдалеке от моего участка, и я решил: кровельное железо, даже покорёженное и перекрученное, мне пригодится. Летним днём, в жару, я перетащил его к себе, избавив тем самым лесок от хлама. С меня сошло сто потов, но я убежден, что именно тогда появилась основа для домика. Надо было куда-то прятать сельхозинвентарь. Надо где-то и самому прятаться от зноя и дождя. Кое-что я припас раньше. А тут началась реконструкция дороги. Первым делом стали разрушать все старое. Повергли столбы с рекламными щитами, свезли в кучу и приготовили к уничтожению. Несколько мне удалось спасти. Помощников не было. Я до самого вечера таскал длинные, тяжелые щиты к своему участку. Они, в основном, квадратные. Приспособился кантовать их на наиболее сложных отрезках пути, перекатывая с одного ребра на другое. Основные препятствия представляла трасса. Вдоль нее я катил толстые фанерные листы. Затем по траве тащил щит, схватив его за острый угол. Изредка устраивал передышки. Поздним вечером материал, оставшийся при дороге, люди в оранжевых куртках сжигали, наполняя окрестные ложбины едким дымом, а меня – сожалением о гибели строительной древесины.

Спилили телеграфные столбы, сняли с них изоляторы. Просмоленное дерево пахло трудом и потом. Пришлось попотеть и мне. Несколько черных, будто жители экваториальной Африки, столбов оказались на моем участке, но чего мне это стоило! Солнце весь долгий день жгло землю. Столбы валялись, где попало, порой на человеческих испражнениях. Надо было преодолеть себя, стать выше своего унижения и работать, засучив рукава, зная, что какому-то бездельнику недалеко от тебя строят хоромы за неизвестно откуда взявшиеся у него деньги. Я кантовал столбы с помощью березового кола. Просуну его под столб и поднимаю. При удаче продвинусь вперед на метр-полтора. И начинаю снова. Где попадался бугорок, там удавалось скатить с него столб метра на два. Остальные черныши были сожжены, как какой-нибудь хворост. Возле обновляемой трассы не стало старья. Деревянные столбы тут же заменили высокими железобетонными.

От проволоки валялись большие катушки. Чтоб их легче сжигать, дорожники разобрали каждую на три части. Две части – массивные деревянные катки. Они-то мне и нужны больше всего. Но катки – это не столбы: не подсунешь кол, не станешь кантовать. Пришлось поднимать в одиночку и катить медленно, осторожно, опасаясь каждую минуту, что он может упасть на тебя. Несколько катков мне удалось присоединить к заготовкам. Все это приходилось делать урывками, в редкое свободное время. Бывало, приду на участок, а возле него груды древесной золы: рабочие жгли катки и еще Бог знает что. Я выбирал из этих кострищ гвозди, выпрямлял их и складывал в банки из-под краски. Знал, что понадобится много гвоздей.

В лесу, откуда притащил кровельное железо, мне попалась решётка от радиатора. Редкая по прочности жесть. Я принес её к своему участку, чему впоследствии был рад.

Кто-то выбросил за обочину покореженный трехметровый лист нержавейки. Он, изначально волнистый, предназначался для кровли. Его использовали в ограждении, о чем говорили отверстия от гвоздей. Главная трудность в том, что лист валялся на противоположной от меня стороне дороги. В километре от участка. Это вторая сложность, которую предстояло преодолеть своими ногами. Ну и еще один момент был, чисто психологический. Тащить лист можно лишь по обочине шоссе – значит, меня будут видеть из своих машин сотни, если не тысячи, людей. Не зазорно ли учителю заниматься таким крохоборством? Мои коллеги в большинстве своём имели приличные дачи, степенно ездили туда в выходные дни на автомобилях. Кто-то из них, вполне вероятно, узнает меня из окошка либо увидит сквозь лобовое стекло. Что ж, разница между нами огромная. Они выращивают в основном цветы и любуются ими, а я забочусь о хлебе насущном.

Робинзонада продолжалась. В полдень тащил вдоль трассы нагретый солнцем лист металла. Рабочие здесь не успели ничего разворошить. Дорога еще не стала магистралью. Машины в обе стороны шли так плотно, что между ними и мухе не пролететь. Никто, казалось, не обращает на тебя внимания. У каждого собственные заботы, впереди – сложнейший участок, шоссе с перекрестком. Протащу метров сто – передышка. Потом еще метров сто – опять отдых. Железо скрежещет по тротуару, и этот звук для меня поглощает все другие. Только его и слышу, хочу, чтоб он как можно скорей прекратился. Не думаю о том, как мне перебраться через стаи авто на другую сторону дороги. Если не перелететь по воздуху, то это вообще невозможно. Вытру пот, отдохну, и опять принимаюсь за дело. Вдруг слышу: что-то на шоссе изменилось. Хвост последнего автомобиля исчез – новые не появлялись. Я остановился передохнуть и увидел там, откуда начал путь с листом, машины автоинспекторов. Это означало, что движение перекрыто, и вот-вот может появиться кортеж президента. Схватив нержавейку, я кое-как перетащил ее на противоположную сторону. Надеялся при возможности перебраться в мгновение ока. Не тут-то было. Сказалась усталость, а также то, что лист всей массой лег на асфальт. Непросто преодолеть трение. А на вожделенной стороне нельзя отдыхать ни минуты. Я подошел к краю насыпи и пустил с нее лист вниз по траве. Услышал вскоре за спиной вой сирен и бешеную скорость машин. Но трасса меня уже не интересовала. Я приближался с листом к своему участку.

В выходной на следующей неделе мне удалось распрямить этот лист. Действовал, прежде всего, своим весом и ногами, а уж потом молотком и пассатижами. Нержавейка не приняла первозданный вид, однако превратилась в лист, пригодный для повторного использования. Попутно пришлось распрямлять и кровельное железо, перекрученное в самые причудливые, отнюдь не геометрические фигуры. Оно оказалось более мягким и выпрямлялось сравнительно легко. В этот же день мне удалось найти несколько досок, которые выбросили по простой причине: один конец расщепляла глубокая трещина. Но они были новые и издавали терпкий еловый запах. Собрал я также дощечки, что применялись для скрепления катков. Таким образом, мой стройматериал рос с каждым днём.

А больше всего порадовала иная находка. Рабочие, реконструируя шоссе, сдвигали старую подушку и стелили новую. Под основание её они клали волокнистый материал необычной прочности. Мягкий, миллиметров семь толщиной, он не пропускал воду. Внешне напоминал стекловату, только более растягивающийся и не рвущийся. Дорожники выбросили этот кусок, потому что он применялся для накрывания техники в дождь. Грязный. Пришлось отмывать его водой и мылом. Зато я понял, что теперь у меня есть крыша. Кто только не мечтает о ней! Одним она нужна над головой для защиты от непогоды, другие крышуют свой бизнес, чтобы защититься от вымогателей. Я желал самого простого: чтоб вода не текла мне за воротник.

Случились кряду три выходных дня. Единицу нумерологический гороскоп трактует как наиболее независимое, прямолинейное из всех чисел, награждающее человека организаторскими способностями и стремлением к лидерству. Согласно Библии, Господь в первый день отделил свет от тьмы и назвал свет днем, а тьму – ночью.

Я с раннего утра принялся за работу, сделал необходимые разметки. Исходя из имеющегося у меня материала, я мог быстро построить помещение площадью девять квадратных метров. Это меня вполне устраивало. Начал выкапывать глубокие ямы, так как именно просмоленные столбы должны стать несущими конструкции. Они оказались неодинаковой длины. Чтоб их уравнять, приходилось копать ямы на разную глубину. Самые мощные столбы я решил поставить по углам. Для них выкопал четыре ямы. Поставить их – труднейшая задача первого выходного дня. Представьте: приподнять такую тяжесть настолько, чтоб другой конец вошел в углубление. А потом еще нужно засыпать, утрамбовать. Засыпать только землёй бесполезно: столб станет ходить ходуном. Надо набросать в яму камней, причем таких, которые не боятся влаги. Это полевой шпат или куски красного кирпича. Полевой шпат не просто отыскать. Красного кирпича навалом. Обожженный в печи, он способен выдержать любую влажность – значит, будет надёжно держать столб. Я бросал в яму битый кирпич, а потом утрамбовывал его ломом и засыпал землей. Работал без перерыва на обед, поэтому мне удалось поставить за день, помимо угловых, еще четыре промежуточных. Неплохой итог, хотя я с ног валился от усталости. Вырисовывалось реальное дело, а не сбор утильсырья. Число 2, по гороскопу, – наиболее мягкое из всех чисел, дающее силу для движения вперед. Во второй день творенья Господь создал свод и назвал его небом. А мне предстояли земляные работы. Я выкопал ямы внутри помещения, чтобы установить там приземистые дубовые столбики для настила пола. Их копал на разную глубину. Один столбик длинней – другой короче. Выравнивая, отпилить их сложнее, чем выкопать для длинного яму поглубже: дуб не любит пилу, да и она опасается дуба. Копаю, землю выбрасываю вон. Для того чтобы засыпать столбики, ее требуется совсем немного. Сил у меня явно меньше, чем вчера, когда работал после длительного перерыва и всё представлялось несложным. А тут что? Поставишь столбик – высоковат. Приходится вытаскивать, снова копать и заново ставить. Развернуться особенно негде, вчерашние столбы торчат. И все-таки к полудню мне удалось вкопать столбики для пола. Отдохнув, перекусив хлебом с колбасой и огурцом, я приступил к ответственной и более тонкой работе. Предстояло соединить все восемь столбов сверху досками. Лестницу ставить нельзя, она тяжелая и неизбежно накренила бы столб. А мне необходимо сшить каждый перпендикулярно земле. Столбы высокие. Возле моей стройки валялся крепкий ящик, который я собирался разбить и получить из него дощечки. Он выручил меня. Я поставил его на пенёк внутри будущего помещения, дотянулся с гвоздем и молотком до верхушки столба. Гвоздь у меня новый, такой, какой требуется, чтоб пришить четырехсантиметровую доску к столбу. Забиты восемь двадцаток – скреплены восемь узлов. У меня еще оставалось время, и я вновь переключился на земляные работы. Прокопал из домика неглубокую яму, положил в нее длинную керамическую трубу под наклоном – для будущего умывальника. День закончился на мысли о небольшом удобстве, которое я устрою себе в новом жилье.