Валерий Артемов - Мысли вслух. Сборник стихов

• Название: Мысли вслух. Сборник стихов
• Автор: Валерий Артемов
• Жанр: Поэзия

Автор не профессиональный поэт, хотя печатался в периодических изданиях. Поэзия – приятное и чудесное времяпрепровождение автора. Со временем укрепилось желание собрать всё стоящее в книгу. В сборник вошли стихи разных лет. Всё отдаётся на суд читателей – их право выработать своё мнение о прочитанном. Автор надеется на благосклонность публики и будет польщен получить отклики.

---

Кончина

Мы мним себя владыками судьбы,

Хоть в самом деле мы её рабы,..

В. Гёте

Стою на погосте у края могилы.
Орёл, с отдаленной поднявшись вершины,
глядит с интересом зрачком на меня:
– И кто же осмелился в эти края?
И что мне здесь надо в далёком углу? —
И думает, видно:
– Я, брат, не пойму.
Зачем ты приехал, и что тебе нужно?
Мы тысячу лет здесь живём вместе дружно:
и люди, и звери, и птицы, как я,
мы издавна, вроде, большая семья?
– Меня привела в этот край мой кончина:
здесь сердце остыло недавно дивчины,
глаза потускнели, улыбка сошла,
и взгляд отрешился, и смолкла душа.
Она не успела напиться любовью,
познать материнства усладу,
и болью
наполнены были последние дни,
глаза целовали ей слёзы одни,
ладони мужские не гладили плечи,
подружкам своим было хвастаться нечем.
Зачахла, угасла, истаяла вся,
и вздох оборвался, враз жизнь унеся.
Исчезла бесследно в лазоревом свете:
ни строчки, ни слова нет больше рунете.

Надежда

Проходят быстро наши годы
волшебных красок юных лет:
жестоки правила природы,
и исключения в них нет.
Нас юность мигом забывает,
стремглав промчавшись, как тайфун.
В нём сущность наша увядает,
как лист под плач осенних струн.
Чем ближе к вечному порогу,
тем нам яснее: близок час,
и собираться в путь-дорогу
кому-то выпало из нас.
И озирая путь прошедший,
не усомнится ли душа:
а был ли прок в душе ушедшей,
что спит в могиле не дыша?
Зачем родился, жил и умер
цвести мечтавший вечно дух?
Кто подаёт на Землю зуммер,
кто нас изводит, словно мух?
Сначала юность нам давалась,
что стала старостью потом,
затем жизнь смертью оказалась,
а та – преддверьем в вечный дом.
Когда и где нам вечность вручат,
подарят молодость навек,
научат, дав волшебный ключик,
как вечно длить теченье рек?

Фасад

Меня твои пленили губы,
небесный цвет раскосых глаз
и белизны жемчужной зубы,
и профиль твой, и твой анфас.

Забыл я прежние желанья
и клятвы прошлые свои,
былые также обещанья
и пил лишь всласть уста твои.

Мне всё вокруг казалось раем,
не замечал я ничего,
и даже март казался маем
и речью выспренной арго.

Молодость

В тебе я вижу молодость свою,
но возраст мой ушёл, я полагаю.
Теперь я нем, но и немой пою —
беззвучно гимны новые слагаю.
Но слышишь ли в последних песнях ты
в тоске и горечи моих раздумий голос?
Всю жизнь с людьми я возводил мосты,
а вот с тобой не связывает волос.
Я далеко уже ушёл один вперёд:
мне следуют скелеты скорбных мумий,
вокруг тебя же радостный народ,
лишённый нынче горестных раздумий.
Твои друзья беспечно вдаль идут.
Они не ведают, что этот путь не вечен,
хотя известен всем его простой маршрут,
но всё коварство в том, что этот путь конечен.
Да, молодость – волшебный дар судьбы,
заря любви, взрыв чувств и буйство крови.
Сдаются старости все смирно без борьбы,
увянув быстро, как цветок осенний в поле.

Дорога в никуда

Как нас обманывает жизнь и предаёт.

Саид Ибн Джуди

Встаёт неслышно розовый рассвет.
Ты в это утро на год постарела,
и на лице твоём проступит свежий след,
как знак того, что не свежеет тело.
Но не печалься прежде, ты же не умрёшь
в расцвете сил, застигнутая смертью:
твой жизни след заведомо похож
на длинный путь, бегущий в небо степью.
Поскольку жизнь – дорога в никуда,
ей суждено Творцом иметь своё начало,
конец пути у каждого – судьба
безжалостного грозного финала.
Блуждает разум наш, для поиски во тьме,
желая сделать тайное известным,
мысль наша с детства бьётся, как в тюрьме,
духовность возвышая над телесным.
Среди правдивых лживость не в чести,
ведь от обмана в жизни мало проку,
я не смогу тебя от старости спасти,
так как я сам подвержен этому «пороку».
Как может быть счастливым человек,
когда над ним довлеет меч угрозы,
который в каждый миг прервать способен век
любой души путём метаморфозы?
А потому спеши как можно полно жить:
жизнь коротка, и дни в ней безвозвратны;
сумей свой каждый миг в столетие продлить
и проживать день каждый многократно.

Частицы

Ты – частица,
я – частица —
микромир мне ночью снится:
ты летишь,
и я лечу,
в бездну я,
а ты к лучу,
что разрезал нашу плоскость.
В этом вся таится тонкость.
Носимся мы по орбитам
возле атомов обвитых
ты в своей,
а я в своей
траектории полей.
Как сойти нам со спирали,
чтоб свободы гран узнали.
Крутимся среди протонов,
как лакеи возле трона.
Ты – частица,
я – частица.
Может, нам с тобою слиться?
Будет новый квант в природе
или что-то в этом роде.
Может, новая крупица,
у которой будут биться
сердца два,
но как одно
станет нам теперь оно.
Ну и вытянутся лица
у знакомых: что за птица
в поле вдруг моё попала,
но в мгновение пропала?
Тяготение моё —
слишком пагубное.
Всё,
что в мои досталось руки,
обретается на муки
с колыбели до одра,
то, что жило до вчера.

Манира

Неужели сиреневый дым
В мир фантазий уже не поманит?
Мир, который вчера был моим,
Быть сегодня моим перестанет!?
Фарахутдинова Манира

Тяжел был твой печальный век,
и участь нелегка:
судьба не жалует калек —
их доля всех горька.
Предположить никто не мог,
из нас, что много лет
студентка скромная без ног
в душе была поэт.
Вокруг кипела и цвела
другая жизнь подруг,
а ей удел – быть у стола,
где ждал родной досуг.
Когда зимой пришла беда,
и ты лишилась ног,
казалось, замерли года,
свершился жизни срок.
Боль в юном теле заглушив
еще не до конца,
судьбы услышала призыв:
будить строкой сердца.
Ты сотворила целый мир
в родившихся стихах,
а смерть нашла в земле башкир,
оставив нам свой прах.
Мелькнула горестной судьбой
на небосклоне лет,
но стих, написанный тобой,
оставил в душах след.
Пройдут года чредой эпох,
и кто-то, верю я,
прочтя твой стих, подавит вздох,
коснувшись искр огня.

Скифы

Да, скифы – мы!

А. Блок

Мы скифское племя, потомки Орды,
хотя в нас от чуди замес до мордвы.
Мы дикие, тёмные дети степей
и любим приволье до мозга костей.
Никто никогда нас не мог покорить,
мы дети свободы, нас легче убить,
чем шею заставить набросить аркан.
Мы в добрых соседях со множеством стран,
но если кому-то не нравимся мы,
ну что ж, можем дать им любовь к нам взаймы.
Быть может, они добредут до нужды
что добрый союз лучше грязной вражды.
История наша с древнейших времён-
строительство дома различных племён.
Мы всех принимали под руку свою,
и каждый нашёл своё место в строю.
Мы стали землёй незакатной страны,1
и тысячи лет можем жить без войны:
у нас есть и реки, и горы, и лес,
моря, океаны со льдами и без,
мы в недрах имеем полмира богатств,
и нивы без счёта давать могут яств,
раздолье просторов не знает границ,
и зверя достаточно, рыбы и птиц.
Обилием всех мы прельщаем к себе.
Что может быть лучше рыбалки в тайге,
когда раздвигает заря ночью тьму,
костёр на полянке чуть тлеет в дыму,
светило встаёт, затмевая луну,
и свежий туман умывает страну.

Уход

Но рок сильнее нас

Е. Растопчина

Друзья уходят понемногу

безмолвно, тягостно в астрал,

как будто строй идёт не в ногу

вразброд, предчувствуя привал.

Вот и тебя теперь теряю —

кусочек жизни общий наш,

и станет наш приют —

без рая,

безлюдным,

как лесной шалаш.

Тебя не станет, но

пространство

жить будет именем твоим.

Оно тебе так постоянство

к ногам положит неживым.

А люди?..

Скоро нас забудут:

людская память не для нас —

другие радости их будут

интриговать, чем наш анфас.

Лестница

Бегут дни за днями,
за месяцем месяц,
и годы сливаются
в ленточку лестниц.
Живу, поднимаясь
всё выше и выше
по ней в синеву
на небесную крышу,
где встречу, казалось,
прекрасные лица
безоблачной юности.
Но…
повториться
счастливое лето
не может и в грёзах
увянувшей плоти
в наскучившей прозе.

Кучка пепла